ГЛАВА 76

Кинг

Я вбиваю свой член в жену, давая ей то, что она хочет. Но мои глаза не знают, на чем сосредоточиться. На ее подпрыгивающей заднице. Или на полоске профиля, которую я вижу, показывающей ее восторженное выражение. Или на мужчине в кресле, желающем увидеть, на чем он фокусируется. Какие части ему нравятся больше всего.

Он знает, что он покойник, но у него все еще стоит, потому что никто не может смотреть на Саванну в муках страсти и не испытывать гребаного стояка.

И зная, что она моя. Вся, блядь, моя.

Я отбрасываю последние нити контроля и просто отпускаю.

Я вхожу в свою женщину и чувствую, как она сжимается вокруг меня.

Я крепко держу ее за талию. Держу ее на месте, пока я погружаюсь так глубоко, как только могу.

Вбиваюсь в нее. Заставляю ее сиськи, ее задницу и все ее существо трястись с каждым толчком.

И когда я чувствую, что она начинает меня сжимать, я наклоняюсь вперед, прижимаясь грудью к ее спине, так что я могу дотянуться до её киски. Потирая то место, где мы встречаемся.

«Муж», — стонет Саванна.

"Что тебе нужно?"

«Мне нужно… мне нужно кончить».

«Прямо сейчас?» — спрашиваю я, уже смыкая пальцы вокруг ее клитора.

"Пожалуйста."

«Смотри на него», — произношу я команду, начиная растирать ее распухший комок нервов. «Смотри, как он смотрит, как ты разваливаешься на части». Я продолжаю тереть, продолжаю двигать бедрами. «Давай, детка. Кончай для нас обоих. Покажи ему, на что ты способна».

Саванна поворачивает голову, чтобы посмотреть на мужчину, и я тут же чувствую, как она сжимает мой член. И я начинаю кончать.

Я слышу, как мужчина стонет, и я слышу, как звенит цепь на его шее, но я слишком занят, чтобы отвести взгляд. Потому что мой член, дергающийся внутри нее, это, по-видимому, все, что нужно моей жене, чтобы сойти с ума вместе со мной.

Саванна вскрикивает, ее голова опускается вниз, плечи выгибаются вперед, оргазм охватывает ее тело.

Мои яйца сжимаются, и я стону, выкачивая остатки своей спермы. И я продолжаю играть с ее клитором, продолжаю заставлять ее содрогаться, когда вытаскиваю.

Я откидываюсь назад, чтобы посмотреть вниз между нами, и вижу, как моя сперма капает на пол.

«Вот именно, милая. Выталкивай её». Колени Саванны начинают сгибаться, поэтому я отвожу руку от ее лона и обхватываю ее талию. Притянув ее к своей груди, я поддерживаю ее вес и прижимаюсь губами к ее волосам.

«Ты молодец».

Я протягиваю другую руку и задираю переднюю часть ее платья, убирая ее великолепные сиськи, теперь, когда мы закончили.

«Ты чертовски идеальна, Саванна Бэби».

Я поправляю юбку ее платья, так что она полностью прикрыта. Затем я заправляю свой член обратно в штаны, прежде чем обхватить ее обеими руками.

Ее сердце колотится под ребрами, а дыхание все еще прерывистое. И хотя она кончила так красиво, в мои мысли закрадывается сомнение.

Я опускаю лицо так, что наши щеки соприкасаются, помещая свое лицо между ней и мужчиной в кресле. «Ты в порядке, жена?»

Из ее горла вырывается тихий, сдавленный смешок. «Иисус, Кинг». Она слегка качает головой. «Это было…» Она замолкает и пытается повернуться, чтобы посмотреть на мужчину, но я прижимаюсь щекой к ее щеке, не позволяя ей.

«Охуенно горячо», — заканчиваю я.

Все еще обнимая ее, я поворачиваю Саванну к передней стене, а затем веду ее к двери.

Она не сопротивляется и не пытается снова посмотреть на мужчину.

Когда мы переступаем порог, я почти плотно закрываю за нами дверь.

Остановившись на маленькой площадке у подножия лестницы, я достаю из кармана трусики Саванны.

Она пытается отобрать их у меня, но я приседаю перед ней. «Позволь мне».

Саванна опирается мне на плечи, затем поднимает ноги в своих симпатичных туфельках, пока я натягиваю ее кружевные трусики на ее ноги.

Она все еще в беспорядке, и я знаю, что ей, вероятно, это неприятно, но ее образ в таком виде навсегда останется в моей памяти.

Вставая, я тянусь назад, хватаю рубашку с дверной ручки и помогаю Саванне надеть ее. Только на этот раз я застегиваю больше пуговиц, закрывая ее до самого горла.

Руки на воротнике рубашки, удерживая ее на месте, я целую ее в лоб. «Иди к машине и подожди меня. Хорошо?»

"Хорошо."

Отпустив одну руку, я достаю брелок из кармана и протягиваю ей. Она берет его, но прежде чем я отпускаю ее воротник, я наклоняю к ней лицо. «Сделай для меня еще одну вещь, ладно?» Она слегка кивает мне. «Не думай слишком много, детка».

Саванна еще раз кивает, прежде чем я отпускаю ее, и она поднимается по лестнице.

* * *

Я жду , пока не услышу, как открывается и закрывается входная дверь здания, затем возвращаюсь в комнату.

Моя рубашка все еще расстегнута до талии, но я не хочу, чтобы она испачкалась, поэтому оставляю ее.

Мужчина, Пони, все еще там, где мы его оставили.

Альянс следил за ним некоторое время. Отслеживал его передвижения, надеясь, что он приведет нас к кому-то ответственному, потому что мы знаем, что он в этом замешан. Он всегда был просто посредником, но он в этом замешан.

Но некоторые из наших ребят наблюдали за ним сегодня вечером, когда Пони решил, что было бы неплохо попытаться схватить женщину, идущую домой из бара.

Но ей повезло, а Пони не повезло, наши люди затащили его в свой фургон, прежде чем он успел затащить ее в свой. А это значит, что его польза для нас закончилась. Потому что неконтролируемым пушкам доверять нельзя. А насильников нельзя оставлять в живых.

Я упер руки в бока и посмотрел на этого скользкого ублюдка. «У меня были большие планы на тебя. Но сейчас я чувствую себя довольно хорошо, и я бы предпочел продолжать пахнуть как пизда моей сексуальной жены, а не как твоя кровавая тушка, так что, думаю, я лучше просто покончу с этим».

Его глаза расширяются, и он пытается заговорить, но ткань, у него во рту, и клейкая лента, удерживающая его голову на месте, не дают ему выговаривать слова.

Я цокаю языком. «Время разговоров прошло».

Стул, на котором сидит Пони, пристегнут к полу, но сам Пони не пристегнут к стулу. Он все равно не может выбраться. Но мы знаем, как раздражает отвязывать труп от стула, поэтому нашли способ получше.

Сначала мы скрещиваем лодыжки пленника, чтобы они напоминали букву X, затем мы используем высокопрочную веревку в форме восьмерки, чтобы скрепить их вместе. Это оставляет их колени разведенными в стороны, а ступни под углом к полу. Так что даже если они попытаются встать, они не смогут ходить.

Руки просто сковывают за спиной. Проверенный метод.

И не глядя, я знаю, что у Пони нет большинства ногтей. Вот откуда я знаю, что у него больше нет информации, которой он мог бы поделиться. И почему нет смысла вытаскивать его кляп.

А потом цепочка…

Один конец заперт на шее Пони, и мой взгляд скользит вверх по всей длине, к потолку, где он проходит через ряд простых блоков, прежде чем свисает обратно на пол, где он закреплен крюком.

Опять же, теоретически, он мог бы попытаться встать. Но его ноги не будут работать как следует, и он упадет. А поскольку руки ему не помогут, он, скорее всего, просто будет барахтаться, пока не повесится.

Такое уже случалось.

Я хлопаю в ладоши. «Ну ладно».

Я иду через комнату к ящику с инструментами и открываю второй ящик снизу.

Я хочу сделать это быстро. Но не слишком быстро.

Мои пальцы зависают над выбранным вариантом, и я ухмыляюсь, когда вижу нож Боуи.

Этого будет достаточно.

Я вращаю лезвие на ладони, поворачиваясь. Это бессмысленный навык, который я освоил в свои двадцать, когда впервые испачкал руки. Это показушно и глупо, но эффективно.

В данном случае Пони пытается кричать.

«Я не собираюсь вырезать тебе глаза, так что можешь просто расслабиться», — говорю я ровным тоном.

Я позволяю ножу вращаться еще раз и останавливаюсь перед ним.

«Но… тебя действительно нужно наказать. И я могу придумать только один подходящий вариант действий». Я хватаю нож так, чтобы он был направлен вверх. «Просто знай, что мне тоже будет неприятно». Я позволяю ножу повернуться так, чтобы он был направлен вниз, и резко опускаю руку вниз.

Пони отклонился от меня, указав мне идеальный путь.

Кончик моего острого как бритва ножа прорезает переднюю часть его брюк и основание его еще полутвердого члена, пока не встречает сопротивление стула под ним.

Это не звук, все произошло слишком быстро, чтобы был какой-то хлюпающий звук. Это то небольшое трение. То, как лезвие так легко прорезало его член, лишь с небольшим сопротивлением.

Я быстро отпускаю нож, оставляя его там, где он есть.

На этот раз пони кричит по-настоящему. Пронзительно и мучительно.

Пока я прижимаю кулак к груди, борясь с рвотным рефлексом.

«Я знаю, мужик». Мои плечи трясутся от дрожи. «Как я и сказал, неприятно. Но, проживешь дерьмовую жизнь, умрешь дерьмовой смертью».

Пони задыхается от собственных вдохов. И я уверен, что сопли, текущие из его носа, как-то связаны с этим. Но именно кровь, скапливающаяся у него на коленях, заставляет меня бороться с очередным приступом рвоты.

Обычно мы оставляем член и яйца в покое, но этот ублюдок сам напросился.

Я делаю несколько шагов в сторону, туда, где цепь закреплена на полу. Я хватаю длину, затем снимаю нижнюю часть с крюка, сжимая хватку так, чтобы цепь не скатилась обратно через шкивы. Потому что ослабление цепи на шее Пони — это противоположность тому, что я собираюсь сделать.

«Ты все еще со мной?» Я слегка дергаю цепь, и она толкает его шею. Пони стонет и смотрит на меня сквозь слезы в глазах. Мои пальцы сжимают цепь, и мой тон темнеет. «Сколько женщин плакало из-за тебя?» Я тяну цепь вниз, увеличивая натяжение, и тяну вверх шею Пони. «К скольким из них ты проявил милосердие?» Я тяну сильнее. Его шея вытягивается еще больше. «Полагаю, ноль».

Я придаю этому больше значения.

Пони воет, но остается сидеть, не вставая на шатающиеся ноги, как я предполагал.