«Как твое вино, Саванна?» — когда она это говорит, ее нож царапает по тарелке, разрезая кусочек эндивия.

«Х--», — прочищаю я горло. «Всё хорошо. Спасибо». Я торопливо ставлю стакан, опуская глаза на салат.

Я чувствую, как Кинг поворачивается ко мне, вероятно, задаваясь вопросом, почему Аспен добровольно заговорил со мной, но я не могу смотреть на него. Не сейчас.

Видеть эту картину... Это слишком.

Каждый день я чувствую, что сталкиваюсь с чем-то совершенно новым.

Моя грудь начинает сдавливаться, из-за чего становится трудно дышать.

Из-за этой чертовой картины все началось.

Моя полностью белая версия Давида Микеланджело. Это только его бюст. Плечи, шея и голова. Но статуя настолько знаменита, что это все, что вам нужно. И это был мой первый опыт игры с монохромной палитрой в белых тонах.

Я беру вилку и перекладываю овощи на тарелку.

Это было мое последнее шоу. Я нервничала, потому что я всегда нервничаю, и этот дружелюбный, симпатичный джентльмен разыскал меня. Хотел поговорить с художником.

Он сказал все правильно. Рассказал мне, как выбор палитры затронул его. Как его мать была такой поклонницей Микеланджело, как он вырос, постоянно слушая все об искусстве. Поэтому, когда он попросил купить полностью белую картину, которую Мэнди убедила меня выставить на продажу в два раза дороже остальных, я упала в обморок. А когда он попросил мой номер, я дала ему его.

Затем, три свидания спустя, брат его жены убивает его, меня похищают, и теперь я сижу здесь, замужем за его убийцей, и смотрю на свою картину, висящую на стене позади его вдовы.

Вокруг меня продолжаются разговоры, но мой мозг слишком перегружен, чтобы что-либо в них осмыслить.

Как эти люди ведут себя так, будто все в порядке?

В поле моего зрения попадает чья-то рука, и я так напугана, что роняю вилку на маленькую фарфоровую тарелку.

«Прошу прощения, мэм», — официант опускает голову, прежде чем забрать мое нетронутое первое блюдо и заменить его дымящейся тарелкой ризотто и жареной курицей.

Пахнет восхитительно, и мой желудок борется сам с собой между чувством тошноты и голода.

Сегодня утром Чичи приготовила нам на завтрак сэндвичи, которые я осторожно съела в машине Кинга, но это было давно.

Я зачерпываю немного сливочного риса и кладу его в рот как раз в тот момент, когда миссис Лакинг наклоняется к столу, чтобы оглядеть меня через Кинга. «И как вы познакомились со своим новым мужем?»

Еда превращается в пепел у меня во рту, и я хочу ее выплюнуть. Но это привлечет ко мне еще больше внимания, а я ничего не хочу больше, чем чтобы меня оставили в покое.

Я поднимаю руку, показывая, что мне нужно время, чтобы доесть то, что у меня во рту, прежде чем ответить.

Кинг пользуется моментом, чтобы откинуться назад и положить руку на спинку моего стула. «На самом деле, через общего друга. На званом ужине». Он усмехается. «Вроде того».

«Разве это не мило», — воркует женщина. «И вы сказали, что это было недавно?»

Рука Кинга скользит по моему плечу, и я наконец проглатываю свое ризотто. «Вчера», — выдавливаю я.

«Вчера!?» — почти кричит другая женщина. «И ты не в свадебном путешествии. Как тебе не стыдно». Последнее предложение она адресует Кингу.

«Скоро», — обещает он. «Просто нужно найти идеальное место».

Тема разговора меняется на любимые места отдыха, и Кинг, к счастью, садится вперед, загораживая меня от остальных гостей, и рассказывает о своей последней поездке в Италию.

Я рискнула взглянуть на Аспен, и на этот раз она не смотрит на меня. Но на ее щеке дергается мускул, намекая на продолжающееся раздражение.

Мне удается съесть еще несколько кусочков ризотто, прежде чем мне задают очередной ужасный вопрос.

«Здесь все выглядит иначе», — замечает мужчина в дальнем углу стола. «Вы что, сделали ремонт с тех пор, как мы были у вас в последний раз?»

На этот раз я не роняю вилку, я просто опускаю ее.

«Мы сделали это», — отвечает Аспен, и я стараюсь не вздрагивать, когда она использует слово «мы» . «Мне показалось, что пришло время немного освежиться».

«Ну, ты проделал замечательную работу. Монохромный образ сейчас действительно в моде».

Жена мужчины смотрит на меня: «Он дизайнер интерьеров». Как будто нужно объяснять, что он разбирается в цвете.

«О», — вот мой блестящий ответ.

Мой взгляд снова устремляется к картине, и я отодвигаю стул назад.

«Ты в порядке, дорогая?» Ладонь Кинга опускается мне на бедро.

«Ага», — пискнул я. «Мне просто нужно в туалет». Я замолкаю, прежде чем встать. «Не мог бы ты сказать мне, где?»

«Я тебе покажу».

«Нет, не обязательно…» — начинаю я.

«Извините нас на минутку», — говорит Кинг группе. «Я забыл как следует показать жене, где здесь все находится».

Несмотря на то, что все одеты с иголочки, атмосфера довольно непринужденная, так что никого, похоже, не смущает вмешательство.

Я поспешно встаю со стула и выбегаю из комнаты, опережая Кинга.

Он широкими шагами подбегает ко мне, и ладонь, к которой я уже слишком привыкла, упирается мне в поясницу.

«Сюда», — он ведет меня налево.

Он больше ничего не говорит, и я тоже молчу, пока он показывает мне элегантную туалетную комнату.

Я сейчас на него зла. За то, что он привез меня сюда. За то, что не предупредил меня. За то, что не предупредил Аспен. Но все равно... его присутствие успокаивает. Хотя, возможно, это только потому, что он единственный человек, которого я здесь знаю. И я не считаю Аспен. Потому что то, как мы знаем друг друга, определенно вредит, а не утешает.

«Спасибо», — говорю я, стараясь не унывать, захожу в ванную и закрываю за собой дверь.

Мне не нужно писать, но я все равно иду. Не хочу, чтобы желание подкралось ко мне и пришлось вставать через двадцать минут. Но в этот момент, я думаю, кого волнует, если все в итоге подумают, что у меня ИМП.

Я не спеша мою руки, настраивая воду под холодную, в надежде, что это вдохнет в меня немного жизни.

Когда я наконец открываю дверь, я подпрыгиваю.

«О, боже», — я хлопаю себя ладонью по груди, звук трения кожи о кожу оказался громче, чем я ожидал, и привлек внимание Кинга.

«Если у тебя на груди останется отпечаток руки, нам придется кое-что объяснить». Уголок его рта приподнимается, и он делает шаг ко мне.

"Что ты делаешь?"

Он приподнимает бровь: «Возле туалета?».

«А?» И тут я понимаю. «О». Я отхожу с дороги, и Кинг заходит в ванную.

Когда дверь закрывается, я обдумываю свои варианты. Стоять здесь в тишине или вернуться в логово змей одной.

Я остаюсь. Очевидно.

Дверь в ванную комнату щелкает через минуту, и я использую это время, чтобы попрактиковаться в медленном дыхании. Не то чтобы это помогло мне успокоиться.

Кинг останавливается передо мной, глядя на меня сверху вниз своими прекрасными золотыми глазами, а я сжимаю руку в кулак и бью его в грудь.

Он хватает мою руку за тыльную сторону, прежде чем я ее отдергиваю, и прижимает ее к своему телу. «Ну, и для чего это было?»

«Давай ты угадаешь за один раз?» — рявкаю я на него, стараясь говорить тише.

Его свободная рука метнулась вперед, схватила меня за основание хвоста, запрокинула мою голову назад, пока я не посмотрела ему в глаза. «Я знаю, это не выглядит идеальным…»

«Идеал?!»

Он одаривает меня покровительственным взглядом, от которого мне снова хочется ударить его. «Я знаю, что это не выглядит идеальным, но вам двоим нужно научиться ладить». Когда я открываю рот, чтобы возразить, он дергает меня за волосы. Это совсем не больно. Но это действительно помогает мне заткнуться. «Подумай об этом, милая. Без внешнего вида, который бы держал ее под контролем, Аспен устроила бы праведную истерику, увидев тебя. А ты, — ухмыляется он, — ну, в конце концов тебе это надоест, и ты, вероятно, швырнешь в нее статую».

«Я бы этого не сделала», — ворчу я.

Он наклоняется ближе. «Я тебе не верю».

«Кинг, дело не только в ней». Я пытаюсь заставить его понять это взглядом, но вместо этого он каменеет.

«Если ты собираешься сказать мне, что все еще любишь его, у нас возникнут проблемы».

«Любишь его!?» — выплюнул я, затем взмахнул свободной рукой, целясь туда, где, как я надеялась, находится его сосок. Кинг даже не зарычал от этого контакта. «Это не то, что... Этот придурок купил…»

«Извините, не хотел прерывать», — в коридоре появляется один из мужей, не дизайнер.

О, молодец.

Конечно, Кинг просто ухмыляется. Делая вид, что это не супер неловкое положение, в котором можно оказаться. «Ты знаешь, как это бывает».

Клянусь, пожилой мужчина краснеет и усмехается. «Прошло немного времени с тех пор, как мы с женой были молодоженами, но, возможно, этот медовый месяц не такая уж плохая идея».

Кинг наконец отпускает мой хвост, проводит рукой по моему затылку, пока она не оказывается на моей шее. «Вовсе не плохая идея».

Приняв это за сигнал к выходу, мы отходим в сторону зала и пропускаем мужчину, прежде чем вернуться в столовую.

Я пытался рассказать Кингу о картине, но теперь мне кажется, что, возможно, лучшим выходом будет отрицание. Чистое, полное отрицание.

Любишь его ?

Какой нелепый вопрос.

Но почему же эта идея так беспокоила Кинга?

Когда мы входим, Аспен бросает на нас свирепый взгляд, но я отвожу глаза, прежде чем он успевает меня обжечь.

Откинувшись на спинку сиденья, я сосредоточиваю свое внимание на нарезке уже остывшей курицы на маленькие кусочки.

"Брат?"

Я поднимаю взгляд на вопрос Аспен и вижу, что Кинг все еще стоит. Стоит перед своим стулом, как будто собирается сесть. И смотрит прямо перед собой, на картину, висящую на противоположной стене, прямо на уровне его глаз.

Ох, черт меня побери.

«Это настоящее произведение искусства».

На его комментарий все глаза в комнате оборачиваются. И моя душа увядает и умирает.

Я был так горда этим произведением. Я так его любила.

Но теперь... Я больше не люблю это. И это разбивает мне сердце.