ГЛАВА 13

Неро

Мой взгляд устремлен мимо Кинга, на потрясенный взгляд Пейтон, когда он забирается на водительское сиденье.

Такое же выражение лица было у нее, когда он расплачивался.

В тот момент, когда Кинг захлопывает дверь, Пейтон поднимает глаза, и, клянусь, мы встречаемся взглядами. Но тут дверь машины захлопывается, и сильно тонированное стекло закрывает любой вид, который могла бы увидеть Пейтон.

— Вот, — ворчит Кинг, протягивая мне кофе.

— Что ты ей сказал? — огрызаюсь я.

— Я заказал нам завтрак. Что, черт возьми, по-твоему, я сказал?

Я передергиваю плечами и откидываюсь на спинку кресла, не сводя глаз с Пейтон.

Кинг бросает бумажный пакет мне на колени.

— Один из них для меня.

— Что это?

— Кексы, — отвечает Кинг, заводя машину и отъезжая.

Я бы постарался вернуть Кингу деньги, но он и так богат, как царская семья, так что я даже не потрудился спросить, за какую сумму это было куплено.

Свободной рукой я открываю пакет, позволяя аромату цитрусовых и сахара вырваться наружу.

— Хорошо пахнет, — ворчу я.

Жаль, что я не могу увидеть ее вблизи. Я хотел бы увидеть блики полуночи, которые сияют в ее глазах. Я скучаю по ее лицу.

— Ты сделал фотографию? — Как только слова вылетают из моего рта, я понимаю, как глупо это звучит.

Машина останавливается, и краем глаза я вижу, как Кинг медленно поворачивается ко мне лицом.

— Прости, я, наверное, сошел с ума, потому что это прозвучало так, будто ты только что спросил меня, фотографировал ли я ее. — Он ждет, пока я отвечу, но я не отвечаю. — Что? Ты решил, что я просто достану свой телефон и сфотографирую ее гребаное лицо? Как будто она не вызовет копов за это? Ты с ума сошел? Серьезно, это чертовски жутко. Даже для нас.

— Ладно! — Я огрызаюсь. — Я понял.

— А ты? — тон Кинга недоверчивый. — Что вообще происходит с этой девушкой? У нее есть волшебная палочка или что?

— Не... — Я оборвал себя, скрежеща зубами. — Это не так.

— Все не так. — Он медленно повторил слова за мной. — Звучит как речь какого-то идиота, сказанная прямо перед тем, как мы всадим ему пулю в лоб.

— Мы можем прекратить это?

— О, черт возьми, нет. Я это не оставлю.

— Она всего лишь девушка, — пробурчал я.

Я уже начинаю задаваться вопросом, насколько сильно он мне нужен, потому что сейчас молчание может быть лучше, чем лучший друг.

Желая отложить объяснения, я подношу чашку с кофе ко рту и делаю глоток. То, что попадает мне на язык, не является горьким, простым кофе, которого я ожидал.

Мое тело наклоняется вперед, и мне приходится заставить себя не выплюнуть жидкость на приборную панель Кинга. Рокочущий смех Кинга заполняет машину, и желание покончить с ним возрастает в десять раз.

— Что это за хрень?! — кричу я, когда, наконец, сглатываю.

Но Кинг слишком увлекся смехом, чтобы ответить.

Я достаю его напиток из подстаканника и нюхаю его. Обычный кофе.

— Серьезно? — Я принюхиваюсь к маленькому отверстию в крышке. — Какого хрена ты мне принес?

Я меняю местами наши напитки, ставя сладкое дерьмо, которое он принес мне, в его подстаканник, когда он переводит дыхание, чтобы ответить.

— Чувак, я ждал твоей реакции на это, и ты не разочаровал.

— Рад, что ты нашел это таким забавным. Потому что теперь он твой. — Я делаю глоток его простого кофе.

— Как хочешь. — Он поднимает плечо. — Я просто подумал, что ты захочешь попробовать любимый напиток своей девушки.

Мой взгляд возвращается к оригинальной чашке.

— Это ее любимый?

— Она так сказала. Потратила время, чтобы сделать его самостоятельно. Даже добавила сверху какую-то причудливую хрень. Но если ты не хочешь...

Кинг начинает тянуться за кофе, но я выхватываю его обратно, впихивая ему в руку обычный кофе.

Он вздыхает.

— Ты хочешь сначала обмазать слюной остальную часть ободка? Поскольку ты уже приложился своим грязным ртом к обоим.

— Смирись с этим. — В моем тоне не чувствуется язвительности, я слишком занят тем, что снова нюхаю любимый напиток Пейтон. И беспричинно разочарован тем, что он не пахнет розами. — Что это?

— Кокос и мед, кажется, она сказала. — Должно быть, я скорчил гримасу, потому что Кинг фыркнул.

— Да, мне тоже показалось противным.

—Это не противно, — признаю я. — Я просто не ожидал этого.

Повертев чашку в руках, я вижу надпись " C&H Latte", написанную карандашом.

Это ее почерк.

Затем я вспоминаю слова Кинга о том, что она сделала его сама.

Я удивляюсь...?

Я поднимаю чашку к лицу, прижимаю нос к стороне, противоположной надписи, где должна была быть ее ладонь, и вдыхаю.

Розы все еще нет.

Проклятье.

— Дружище. — В голосе Кинга звучит раздражение. — Серьезно, старик, эта женщина вывела тебя из себя.

Я не обращаю внимания на слова Кинга. У меня нет времени на его осуждение.

Он не понимает.

Она нужна мне.

Мне нужно уничтожить ее.

Открутив крышку, я подношу ободок чашки к губам и выпиваю все содержимое несколькими большими глотками. Наслаждаюсь тем, как горячая жидкость обжигает мое горло. Подпитывая огонь одержимости, бушующий в моей крови.