Глава 5

Лоренцо

Я расхаживаю взад-вперед по кабинету, засунув руки в карманы, чтобы не проделать дыру в чем-нибудь. За последние два года мы уже трижды меняли дверь в эту комнату. Я поражен наивностью Мии. Думаю, я неправильно ее понял. Вчера вечером она казалась сильной и решительной, но сегодня она отказывается мстить человеку, который провел последнее десятилетие, избивая ее до полусмерти. Я не могу понять ход ее мыслей. Почему она не позволяет нам защитить ее?

Тихий стук в дверь привлекает мое внимание. «Что?» — лаю я.

Сквозь густые дубы разносится тихий голос Мии. «Могу ли я войти?»

Какого черта она здесь? «Да».

Она заходит и закрывает за собой дверь. Сегодня ее правый глаз выглядит еще хуже, и она краснеет, когда замечает, что я смотрю на ее покрытое синяками лицо.

«Кэт осмотрела тебя?»

Она проводит кончиками пальцев по щеке. «Да, но это нормально. Обычно это проходит через день или два».

Тот факт, что ее муж-мерзавец делал с ней это так много раз, что у нее есть обычное окно для восстановления, заставляет мою кровь закипать.

«Тебе что-то нужно?» — рявкаю я на нее, мой тон резче, чем я хотел.

«Я просто хотела…» — она кусает губу. «Ты, кажется, злишься на меня из-за того, что я не хочу, чтобы кто-то причинил боль Брэду?» В конце ее голос повышается, словно она пытается понять мое разочарование.

Какого хрена ее волнует, что я думаю?

Она теребит пуговицу на рубашке. «Извини. Я понимаю, почему ты хочешь это сделать, то есть понимаю, но это не…» Она смахивает слезу, текущую по щеке. «Боже, я ненавижу плакать».

Я сопротивляюсь желанию спросить, почему она ненавидит плакать. Она кузина Кэт, так что я буду терпеть ее присутствие в этом доме, но это все, что нужно для нашего взаимодействия. Я открываю рот, собираясь сказать ей, что ей не стоит беспокоиться о том, что я думаю, а затем попросить ее покинуть мой кабинет, но она снова начинает говорить.

«Я бы не хотела, чтобы кто-то пострадал или попал в неприятности из-за меня. Брэд — полицейский. У него много друзей в высоких кругах. Я просто не думаю, что он стоит чьего-либо времени или проблем».

Она совсем не это имела в виду. Я вижу это в каждом движении ее тела. В каждой тени на ее лице. На самом деле она имеет в виду, что не думает, что она не стоит времени и хлопот. Этот ублюдок действительно ее избил. «Чего я не понимаю, так это почему ты не хочешь, чтобы этот больной ублюдок почувствовал хотя бы часть той боли, которую он заставил тебя вытерпеть».

«Это было не так уж и плохо...»

«Ты сегодня смотрелась в чертово зеркало, Миа?»

Она вздрагивает, заставляя меня чувствовать себя дерьмом из-за того, что я снова над ней издеваюсь, но она расправляет плечи и подходит так близко ко мне, что я чувствую запах ее духов. «Я прекрасно знаю, как я выгляжу, Лоренцо. Но как боль, нанесенная Брэду, изменит хоть что-то из того, что он со мной сделал? Ты думаешь, если бы я могла вернуть каждый синяк, каждый шрам, каждый раз, когда он меня насиловал, каждый момент, который я жила в страхе, что в следующий раз он может меня убить, я бы не сделала этого в мгновение ока?» Ее дыхание становится хриплым, зубы оскалены, а тело трясется от гнева. Я была прав. Она дерзкая.

Я сердито смотрю на нее. «Я бы вернул все эти вещи тебе. Я бы заставил его заплатить стократно за все, что он когда-либо тебе сделал».

«Но почему?» Она вскидывает руки в воздух. «Это ничего не изменит».

«Тебе бы стало лучше», — настаиваю я.

«Этого не будет!»

«Ладно. Тогда мне станет , блядь, легче», — кричу я.

Она моргает, глядя на меня своими карими глазами. «Почему?» Она шепчет слово так тихо, что я его почти не слышу.

Понятия не имею, почему. Понятия не имею, почему меня хоть на йоту волнует, что ее муж-мудакк должен платить за всю боль, которую он ей причинил. Поэтому я игнорирую вопрос и пробую другую тактику. «Разве ты не будешь легче спать по ночам, если он больше не будет дышать?»

«Зная, что из-за меня на твоих руках кровь мужчины или Макса, или Данте?» Она решительно качает головой. «Нет».

«У меня на руках так много крови, Миа. Поверь мне, когда я говорю тебе, что еще десять пинт не изменят ни малейшего значения».

Она скрещивает руки на груди, сдвинув вместе свои пышные сиськи. «Я не согласна».

Я фыркнул. «Откуда тебе знать?»

«Я знаю, что сколько бы жизней ни отнял человек, каждая оставляет свой след, Лоренцо. И если бы это было на твоей совести, на твоей душе — из-за меня — это будет больнее всего из того,что он когда-либо делал».

Да бля, она действительно так считает. Это видно по вызывающему наклону ее челюсти и по тому, как ее карие глаза сверкают зеленым от ярости и решимости.

«Ну, похоже, твое желание все равно исполнилось, потому что никто его и пальцем не тронет».

Ее лицо озаряется улыбкой, как будто она каким-то образом победила.

«Но он придет за тобой. Ты же знаешь это, да? Он не примет, что ты просто так уходишь от него без борьбы».

Свет гаснет на ее лице, и она кивает.

Я сажусь и даю ей знак сделать то же самое. «Каким будет его первый шаг?»

«Я думала, что он, возможно, подаст заявление о пропаже человека, но…» Покачав головой, она впивается зубами в свою полную нижнюю губу. «Не думаю, что он рискнул бы тем, что его приятели-полицейские узнают, кто он на самом деле. Он сам меня выследит».

«Это не займет много времени. Он знает, что Кэт — твоя кузина, да?»

Она откидывается на спинку стула со вздохом и щиплет переносицу. «Да. Но он не знает, где она живет».

«Хм». Я провожу рукой по бороде. «С его связями ему не составит большого труда найти это место, как только он узнает, что она Моретти. Этот «Мустанг» твой или его?»

«Это его», — тихо говорит она, глубже опускаясь в кресло.

«Если бы я был им, я бы сообщил, что это кража».

«Я не думаю, что он такой же умный, как ты». Она слабо улыбается мне. «Но да, он, вероятно, сообщит».

«Мы не можем допустить, чтобы сюда приезжали полицейские в поисках угнанной машины».

Она ахнула. «Мне так жаль. Я не подумала».

«Я попрошу кого-нибудь отвезти машину обратно в Бостон и бросить возле вашего дома».

Глядя на свои руки на коленях, она кивает. «Мне жаль».

Вид этой сильной, пылкой женщины, такой побежденной и кроткой, заставляет что-то внутри меня надломиться. «Это уже третий раз, когда ты извиняешься с тех пор, как вошла сюда. Прекрати».

«Я...» Она поджимает губы. «Это нервны».

Ничего не говоря, я смотрю на нее.

«Я ценю твою помощь мне в этом больше, чем ты думаешь . Спасибо, Лоренцо».

«Как сказал Данте, ты часть семьи». Отмахнувшись от нее, я хватаю телефон и договариваюсь, чтобы «Мустанг» забрали и отвезли обратно в Бостон. Похоже, она не верит моему притворному равнодушию; она смотрит на меня с выражением, полным любопытства и благоговения, — как будто я какой-то герой, который собирается ее спасти. Я не герой. Я даже не могу спасти себя.