Боже мой! Они, должно быть, все слышали!

– Что там?  - Данте кричит, начиная застегивать штаны.

– Извините, что беспокою вас, босс, но Джоуи здесь, – доносится голос с другой стороны.

Его брови хмурятся:

 – Джоуи?

– Да, босс.

Он тихо вздыхает:

– Я сейчас выйду.

Он все еще хмурится, застегивая ремень.

– Кто такой Джоуи? - спрашиваю я, соскальзывая со стола и расправляя платье, поправляя порванные трусики, насколько это возможно.

– Ты скоро узнаешь, – говорит он, и я сопротивляюсь желанию закатить глаза.

Я выхожу вслед за ним из кабинета и иду по коридору, стремясь узнать, кто такой Джоуи. Судя по реакции Данте и тому факту, что его дважды беспокоили по поводу прибытия этого человека, он, очевидно, является кем–то важным или влиятельным.

Но когда мы добираемся до прихожей, там пусто. Данте, похоже, это не беспокоит, и он направляется в сторону кухни, я иду за ним по пятам. Гостям никогда не разрешается свободно разгуливать по дому, а это значит, что Джоуи не гость.

Когда мы заходим на кухню несколько секунд спустя, первое, что я замечаю, это, возможно, самая длинная пара ног, которые я когда–либо видел в своей жизни. Молодая женщина, вероятно, лет двадцати с небольшим, хотя она могла бы сойти за младше или старше, сидит за кухонным столом, положив ноги на столешницу, и пристально смотрит на нас.

– Джузеппина, что ты делаешь дома? -  Данте спрашивает со вздохом, но на его лице появляется намек на улыбку.

Он рад ее видеть. Кто эта женщина с идеальными пухлыми розовыми губами и ногами, которым позавидовала бы супермодель?

– Ты знаешь, я ненавижу это имя, – отвечает она, драматично закатывая глаза и отбрасывая свои длинные темные волосы за плечи. Затем она пристально смотрит на него, ее лицо полно вызова, а в манере держаться сквозит высокомерие. Она точно знает, насколько она красива. Бьюсь об заклад, люди говорили ей это каждый божий день ее жизни.

– Что ты здесь делаешь, Джоуи? Я думал, ты остановилась у Лоренцо и Ани?

Что–то в том, что он только что сказал, выбивает ее из колеи, пусть и на самую короткую секунду. В ее глазах вспыхивает боль, прежде чем она поднимается и шагает к нему с широкой улыбкой:

 – Я подумала, что ты, возможно, скучаешь по мне, старший брат.

Старший брат? У него есть сестра? Я много слышала о братьях Моретти по соседству, но никогда о сестре.

– Конечно, знаю. Но Лоренцо сказал мне, что ты проведешь лето в Италии, как только закончишь школу? -  Данте отвечает.

– Хм.

– Все в порядке? - спрашивает он, снова глубоко хмурясь, и внезапно я чувствую себя незваной гостьей. Такое ощущение, что они ведут многозначительный разговор, хотя почти ничего не говорят.

– Все становилось немного ... трудным, – говорит она, прежде чем на секунду закрыть глаза. Когда она снова открывает их, они мокры от непролитых слез. – И я подумала, что с таким же успехом могу вернуться домой. Сменить одну тюрьму на другую, верно? По крайней мере, здесь есть приличный Wi–Fi.

Тюрьма?

Если его вообще беспокоит то, что она только что сказала, Данте этого не показывает. Вместо этого он обнимает ее и целует в макушку. Она на несколько дюймов выше меня, но все равно выглядит карликом по сравнению с его ростом в шесть футов четыре дюйма.

Она кладет голову ему на плечо, и я вижу проблеск уязвимости в лице этой молодой женщины, которая называет свой дом тюрьмой. Он что–то говорит ей по–итальянски, и она кивает головой. Я не знаю, что он сказал, но подозреваю, что это были слова утешения, учитывая тон его голоса и мягкую улыбку, которая играет на ее губах. Но момент быстро проходит, и она отстраняется от него и пристально смотрит на меня, ее темные глаза сузились, когда она оглядывает меня с головы до ног.

– А ты кто? – спрашивает она, ее тон сочится презрением.

Я свирепо смотрю на нее в ответ. Не похоже, что я выбирала быть здесь.

– Это Кэт, она останется здесь на некоторое время, – говорит Данте, но его тон холодный и отстраненный. В нем нет ни капли той теплоты, которая была у него, когда он разговаривал с Джоуи. Нет того огня, который был там, когда мы были в его кабинете всего несколько минут назад. Он даже не смотрит на меня.

– Кэт? – спрашивает она, ее нос морщится от того, что я могу описать только как отвращение. Затем она берет брата под руку. – Давай, помоги мне распаковать вещи, и я расскажу тебе о моем лете.

– Конечно, – говорит он, но он отстранен, даже с ней сейчас. Он с нами на этой кухне, но его мысли витают в другом месте. Тем не менее, они вдвоем выходят из комнаты, даже не взглянув на меня.

Я стою как вкопанная и смотрю, как они уходят, из меня капает сперма Данте, и я чувствую себя более никчемной, чем когда–либо за всю свою жизнь, ну, за исключением… Нет, не ходи туда сейчас, Кэт!

Это последний раз, когда я позволяю этому человеку использовать меня. Чем скорее я смогу выбраться из этого проклятого дома, тем лучше.