ГЛАВА 6

− Я ХОЧУ показать тебе кое-что. − Эйб сделал шаг вперед и опустился на корточки перед ней, чтобы расстегнуть замок на цепи, удерживающей ее у стены. Схватив в руку конец цепи, он встал и отвернулся от Бетани. Девушка мельком посмотрела на дверь, но была вынуждена играть роль небезразличной по отношению к нему. Если она намеревалась завоевать его доверие и хотела добиться свободы перемещения, то для этого необходимо продолжать играть свою роль. Не думая, она потянулась вперед и взяла его за перемотанную тряпкой руку. Эйб остановился и посмотрел вниз, туда, где их руки соединились, а потом поднял глаза на нее.

− Ты не очень хорошая актриса, Бетани, но я восхищен твоей силой духа.

Бетани отпустила его руку, как будто он обжег ее, но не собиралась показывать, что была напугана тем, что он знал об этом фарсе, и заставила себя продолжать играть роль. Он повернулся и потянул за цепь, пока она не была вынуждена следовать за ним. Эйб провел ее в комнату, где она спала, и указал на кровать. Но не оставил цепь и вместо этого привязал девушку к стене еще раз.

− Надеюсь, что однажды я все-таки смогу тебе доверять, Бетани. − Он на мгновение посмотрел на нее через плечо, а потом направился к шкафу.

Ей было любопытно, что же он хотел ей показать, но когда он вытащил из шкафа чемодан от Луи Виттон, который отец подарил ей на день рождения в прошлом году, − кровь застыла в жилах. Эйб бросил его на пол перед ней и наклонился, чтобы открыть. И когда он открыл крышку, она уже знала, что увидит. Ее одежда была аккуратно сложена внутри, Бетани уставилась на стопки одежды, которые будто поддразнивали ее и говорили о том, что никто не придет за ней. Слезы потекли из глаз, и она посмотрела на Эйба.

− Что ты наделал?

Конечно, она все поняла, и ее вопрос не был буквальным, но Бетани хотелось, чтобы он озвучил это.

− Ты знаешь, что я сделал. Я сделал так, чтобы твоя семья подумала, что ты сбежала из-за нежелания выходить замуж за жениха, выбранного твоим отцом.

Она покачала головой и провела тыльными сторонами ладоней по щекам, вытирая слезы.

− Ты сказал, что надеялся, что они придут за мной.

Она умолчала о том, что часть и ее души хотела этого, но была еще более сильная часть, которая ненавидела эту идею. Если кто-то и придет за ней, это будет означать всего лишь то, что она будет заперта где-то еще.

− Я ведь сказал тебе, что ты моя, и не позволю никому забрать тебя. − Эйб стоял у стены со скрещенными руками и непреклонным выражением лица. − Я уверен, что они уже уведомили власти, и не сомневаюсь, что попытаются найти тебя. Но, Бетани, если они подумали, что ты ушла по собственной воле, то скорее отрекутся от тебя, чем будут тратить усилия на поимку виноватого. − Он сказал это так, словно был уверен, что ее отец и мать просто на просто забудут о ней. Но самым грустным из всего этого было то, что она знала: это правда.

Бетани снова посмотрела на свою одежду и закрыла глаза. Ее отец был строгим человеком, он высоко ценил то, как люди оценивают его самого или его семью, и если бы все в его кругу думали, что она сбежала, потому что не хотела выполнять свои «обязанности», то стала бы той категории людей, которых он избегает.

− Но ты забыл о моем банковском счете. Они знают, что я никогда не сбежала бы без денег. Чувство тошноты накрыло ее, когда он не ответил. − Ты и об этом позаботился?

− Бетани, я просчитал всевозможные варианты развития событий для того чтобы ты была только моей. Даже если кто-то и узнает, где мы находимся, нас уже давно не будет в этом месте. − Он так и остался стоять у стены. Неподвижно, бесстрастно.

− Откуда мне знать, говоришь ли ты правду? Быть может ты лжешь, для того чтобы я помогала тебе.

Он просто пожал плечами.

− Это верно, я очень хорошо умею обманывать, но на конечный результат это никак не повлияет.

− Да. Думаю, что так и будет. − И это уже случилось. Она застряла с ним здесь. И он мог делать с ней все, что захочет.

− Может быть, теперь ты все-таки поймешь, что мне от тебя нужно.

И она, черт возьми, знала, чего он хотел. Он хотел, чтобы она полностью и до конца сдалась, и, хоть у нее все еще и осталось немного веры в жизнь и надежды, она восприняла этот чемодан как символ утраты своей свободы. Бетани не хотела впадать в безнадегу, но ей было трудно не думать о новой жизни с ним, как о конце ее старой. Или, может быть, это и было началом ее новой жизни? В любом случае она должна была бороться или стать той, кто уступит тому мужчине.

Он сделал шаг, потом следующий, и вот он уже стоял прямо перед ней. Но девушка была не в силах сопротивляться. Протянув руку, он дотронулся к ее щеке, и это было болезненно нежно, а затем наклонился. Теперь они были нос к носу.

− Так и быть, позволю надеть тебе нечто более комфортное и привычное для тебя.

Он развернулся и вышел прочь, оставив ее одну в комнате, и все, что она смогла сделать − смотрела на чемодан.

Внутри была одежда, которая была куплена на деньги ее отца, юбки и блузки, брюки и нижнее белье, они стоили больше, чем может себе позволить большинство людей за целый год. Бетани соскользнула с кровати и села на колени прямо перед чемоданом. Забравшись внутрь, она схватила шелковистую блузку в египетском стиле, гладкий материал заструился между ее пальцев. Ей всегда нравилась эта рубашка, нравились ощущения от ткани на коже, но в то же время она ненавидела тот факт, что это отец выбрал ее. Бетани отбросила вещь в сторону и схватила еще одну, на этот раз это был кашемировый свитер, мама настояла, чтобы она надела его на ужин, который она провела со Стивеном.

Это было одно из первых назначенных свиданий, которые устроили ее мама и папа. Она бросила вещь в ту сторону, где лежала египетская рубашка. Ее эмоции накалились от ненависти, гнева, страха и непрекращающегося возбуждения Эйбом. Крича, она стала рыться в безумном порыве в оставшейся одежде. Брюки и юбки летели направо и налево, блузки и нижнее белье лежали кучей на кровати позади нее и возле двери.

Когда ничего не осталось, она села, тяжело дыша, не желая ничего, кроме как продолжать рыться в вещах. Она смотрела на всю эту дорогую и роскошную одежду, ощущая запах денег, окружающих отца и мать, она видела, насколько мелкой и бездушной была ее жизнь. Но в этот раз, когда она плакала, она делала это потому, что чувствовала свободу внутри себя. Это ощущение наполнило ее душу, а потом взорвалось в каждом дюйме ее тела. Бетани запрокинула голову назад и снова закричала, теперь от того, что была сильно разозлена от того, что произошло в ее жизни, что она прошла через это и примирилась, и теперь ей хотелось причинить кому-то боль. Стоя и осматривая комнату, пока ярость наполняла ее до краев, Бетани увидела лампу на столе и быстро направилась к ней. Лампа оказалась в ее руке, и она собиралась швырнуть ее в стену, но тут дверь спальни открылась, за ней стоял Эйб; он уставился на нее с самодовольным выражением на лице.

− Тварь.

Она замахнулась и бросила лампу изо всех сил. Но не попала в его голову, хотя целилась, вместо этого лампа врезалась в стену рядом с ним. Мужчина посмотрел на разбитые остатки лампы на полу, и его лицо охватило свирепое, ужасное выражение гнева. Эйб уже направился в ее сторону прежде, чем девушка смогла найти хоть что-то, чтобы защититься. Он снова схватил ее за горло и придушил достаточно для того, чтобы она поняла, что его намерения были серьезны.

− Хочешь сделать мне больно, Бетани?

Он выпустил ее на время, достаточное для того, чтобы сорвать с себя рубашку. И Бетани увидела темные линии татуировок на его коже. Линии были настолько контрастными и четкими, что выглядели как порезы, но в то же время она видела, что на самом деле это были всего лишь чернила на его коже. Наверное, Эйб увидел, что она разглядывает его потому, что он протянул руку и схватил ее за запястье в болезненной, непреклонной хватке.

− Отпусти меня, сволочь.

Он улыбнулся, но улыбка получилась садистской, заставила кровь заледенеть. Эйб поднял другую руку, его мышцы и сухожилия напряглись от движения.

− Ты видишь это, Бетани? − Он провел пальцем по длинным темным линиям, которые покрывали руки. − У меня был дар выжить и превратиться в монстра, которым я являюсь сегодня. − Он дернул ее ближе к себе, и Бетани упала ему на грудь. − Каждая линия на моем теле − грязная, это грязная жизнь, которую я впитал.

Бетани часто дышала, пыталась отстраниться от него, но все же чувствовала как ее тело предательски тает, становится теплым и податливым.

− Я перерезал им глотку, смотрел, как кровь толчками хлещет из горла, а потом наблюдал, как она растекается лужей, окрашивая землю, на которой стоял.

Он двигал большим пальцем вперед и назад, проводя по пульсирующей вене, проходящей вдоль ее уха, и как бы она ни боялась его в тот момент, ей хотелось, чтобы он коснулся ее так, как никто другой не касался ее раньше: эротично, жестко, притягательно, вызывающе, в тот момент ей казалось, что она была единственной для него. Но Эйб толкнул ее назад на кровать, и в считанные секунды брюки были сорваны с ее тела так, что она стала обнажена от талии вниз. Бетани не пряталась, не скрещивала ноги и не уклонялась. Она была зла и возбуждена, и ее боль и ярость, казалось, заполнили всю комнату. Она уставилась на него, надеясь, что он увидит всю волну эмоций, которая нахлынула на нее. И когда он ухмыльнулся, девушка поняла, что так и есть, но ему было все равно. Она легла на кровать и широко расставила ноги, чтобы он мог на нее взглянуть.

− Это то, что ты, черт возьми хочешь? − Бетани сжала в руках простынь и собрала ее в кулак, пристально наблюдая за ним. Было очень трудно держать ноги раскинутыми, ведь он мог разглядеть все ее интимные места, она была влажной, но силой воли заставляла себя не сводить их. Он стоял на месте, его взгляд был прикован к ее киске, она видела, что ему тяжело, но он не приближался. − Сволочь, − процедила Бетани. − Ты подтолкнул меня, чтобы меня сломила вся эта одежда. − И она знала, что Эйб спланировал все это, вне зависимости признает ли он этот факт или нет.