ГЛАВА 4

НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ Бетани сидела на диване в гостиной и смотрела на Эйба, который ходил по кухне в нескольких шагах от нее. Вся эта ситуация казалась до того нелепой, что напоминала безумную и глупую версию игры в семью. Он готовил для нее обед, и пока был занят, она осматривалась. Утром он отсоединил цепь от стены для того, чтобы отвести ее в ванну, где опять зафиксировал цепь. Но Бетани смогла принять душ, воспользоваться ванной и почистить зубы. Он приготовил для нее всю косметику, которой она пользовалась раньше, что нервировало и пугало, но она чувствовала благодарность за вещи из своей прошлой жизни... пусть и жизни, которой она была не рада. Пахнущий лавандой и медом шампунь, кондиционер для волос и лосьон для тела, дезодорант. Они не были слишком уж дорогими или модными, и их выбирали для нее не родители. Но это было много часов назад, и вот теперь она была одета в чистые штаны и футболку, свежее белье, но все еще без бюстгальтера.

Казалось, весь дом был сконструирован... по крайней мере, изнутри... чтобы удерживать кого-то взаперти. Окна не были заперты, но на них стояли замки, которые выглядели намного массивнее и прочнее обычных. Входная дверь тоже была нестандартной, которая обычно была бы более подходящей для коттеджа, а еще эти металлические плиты с кольцами для фиксации цепи, привязанной к ее лодыжке.

‒ Ты любишь пасту? ‒ спросил Эйб, даже не повернувшись и не посмотрев на нее.

В воздухе витали запахи томатного соуса и чеснока, и даже сливочного масла, которое Эйб намазал собственноручно на только что испеченный хлеб.

‒ Я не очень голодна.

Это было откровенной ложью, и ее желудок заурчал, как будто услышал ее слова. Эйб обернулся и посмотрел на нее через плечо. Он не произнес ни слова, но его взгляд был красноречивым, будто он сам издал рык и знал, что она чертова обманщица. Эйб развернулся обратно, а Бетани уставилась на камин. В нем не горел огонь в данный момент, но она явственно чувствовала запах дыма, исходящий от тлеющих углей. Резкий и густой запах полонил ее обоняние, и с этого момента она поняла, что этот аромат будет ассоциироваться с данной ситуацией. Она услышала, что Эйб подошел ближе, и сдвинулась на самый край дивана, вжавшись в подлокотник и съежившись от пристального взгляда. Он принес в руках две тарелки и поставил их на кофейный столик, который стоял перед диваном, и сел на противоположный от нее край. И хотя между ними было достаточное расстояние, ей захотелось отодвинуться еще дальше.

‒ Вот, поешь что-нибудь. ‒ Он поставил на стол спагетти с мясными шариками и чесночными тостами. Затем встал, прошел на кухню, вернулся и подал ей стакан воды. ‒ Ты практически ничего не ела утром, тебе нужно поесть побольше, чтобы быстрее вывести наркотик из организма.

Она хорошо себя чувствовала, но в колледже она посещала курс о наркозависимости, и знала, что не смотря на то, что чувствовала себя хорошо, наркотическое вещество все еще присутствовало в ее организме. Бетани схватила стакан с водой, сделала глоток и поставила его на стол. Еда пахла аппетитно, но ей хотелось знать, для чего все это было организовано.

‒ Я расскажу тебе все, что захочешь, как только ты что-то съешь. ‒ Он не посмотрел на нее, когда говорил эти слова.

Бетани наблюдала, как он взял свою вилку и начал есть. Он выглядел пугающе даже сейчас, когда просто сидел. Как обычно на Эйбе была одежда черного цвета: темная футболка, брюки карго и черные ботинки.

‒ Ешь, Бетани. ‒ Его голос стал жестким.

Она посмотрела вниз на свою еду и через несколько секунд подняла со стола вилку. Она могла бы использовать металлический прибор как оружие, например, вонзить и провернуть вилку в его горле и смотреть, как он умирает. Но даже мысль об этом вызвала горечь во рту. Она не была убийцей, но опять же иногда люди совершают радикальные поступки в трудной ситуации.

Голова Эйба была наклонена вперед, но она увидела, что его взгляд был сфокусирован на ее руке.

‒ Если ты хочешь ударить меня вилкой, знай, я не против идеи связать тебя по рукам и ногам и бросить одну в этой комнате. Но прежде чем сделать это, я хочу, чтобы ты поняла. Единственный человек, которому ты способна нанести вред, ‒ это только ты сама. ‒ Он поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза. ‒ Ты навредила бы только себе, Бетани. Я тебе не враг, даже если в это трудно поверить. ‒ Он смотрел на нее, медленно пережевывая, а потом снова приступил к поеданию пищи.

Она дернула ногой, и послышался звон цепи. Эйб не обернулся к ней, но Бетани заметила, как заходили его желваки, что никоим образом не было связано с пережевыванием еды. Прокрутив вилку по тарелке, она собрала спагетти и отправила порцию в рот. Кто бы знал, что, оказывается, он так хорошо готовит? Ублюдок. Последнее, что ей хотелось бы чувствовать, ‒ это благодарность к этому мужчине за что-либо. Но она держала язык за зубами, и съела все, что смогла. Отодвинула тарелку от себя, закончив обедать, откинулась на спинку дивана и посмотрела на него. Он закончил есть за несколько минут до нее, и все это время Бетани ощущала внимательный взгляд, следящий за тем, как она ест. Девушка не собиралась позволить ему себя нервировать, по крайней мере, не больше чем прежде. Он повернулся к ней так, чтобы она была в его поле зрения, и они молча смотрели друг на друга некоторое время. Мог ли он слышать, как громко сейчас билось ее сердце? Оно стучало так сильно, что казалось вот-вот разорвет грудную клетку.

‒ Итак, задавай вопросы, Бетани.

В комнате стало очень тихо. И она ненавидела его невозмутимость. Чему удивляться? Именно она была посажена на цепь, как бешеная собака, и эта ситуация скорее всего была плодом его извращенной фантазии.

‒ Зачем ты сделал это? ‒ Этот вопрос показался достаточно безопасным, чтобы задать его в первую очередь.

‒ Я уже говорил тебе. Я увидел тебя, захотел и, в конце концов, забрал.

Боже, он сказал это таким холодным тоном, что у Бетани побежали мурашки.

‒ Ты похитил меня потому, что хотел?

Это был прямолинейный ответ, но он не имел никакого смысла.

‒ Да.

‒ Но ты же начальник охраны моего отца. Он же доверял тебе свою жизнь!

Эйб заскрипел зубами, скрежет был слышен на всю комнату.

‒ Но он же до сих пор жив, не так ли? Никто не причинил ему вреда, пока он был под моей защитой, ничего более угроз.

В его голосе появились глухие и глубокие ноты, и она поняла: этот разговор уводил их от того, о чем бы следовало поговорить.

‒ Что ты собираешься со мной делать? ‒ Она ненавидела себя за этот вопрос, потому что не хотела слышать на него ответ.

‒ То, что и собирался делать с тобой. ‒ Он откинулся на спинку кресла и ничего не говорил в течение нескольких секунд.

Бетани почувствовала, как похолодело все внутри от такого заявления.

‒ Ты планируешь держать меня взаперти в этом доме?

‒ Да, это именно то, что я запланировал. ‒ Он поддался вперед и уперся локтями о колени. ‒ Это мои планы на ближайшее время. ‒ Испепеляя меня пристальным взглядом, он произнес: ‒ Пока я не начну доверять тебе.

‒ А что потом?

Сердце билось практически в горле, от волнения ей становилось все труднее дышать.

‒ А потом мы начнем нашу жизнь вместе.

Она покачала головой. Скорее это был спонтанный ответ, нежели ответ на его заявление.

‒ Я не хочу тебя. Не хочу всего этого. ‒ Последние слова были лишь тихим, еле слышным выдохом.

‒ Хочешь. ‒ Ни тени улыбки, никакого проявления эмоций.

Бетани не стала спорить по этому поводу и вместо этого, наконец, решила задать следующий вопрос.

‒ Ты сказал, что не будешь насиловать меня, это правда? ‒ Она практически прямо сделала это заявление и выдохнула, заметив его утвердительный кивок. Боже, как хотелось прочитать хоть какие-нибудь его эмоции, но он оставался твердым и холодным, как камень.

‒ Я не насилую женщин.

‒ Мои родные будут искать меня и обязательно найдут. ‒ Бетани с трудом сглотнула. Ей казалось, что она повторялась, но ей ничего не оставалось, поскольку он не давал ей прямые ответы на вопросы. ‒ Ты знаешь, у них есть деньги и они не остановятся, пока не найдут меня. ‒ Она даже выпрямила спину, пытаясь казаться сильнее, но в душе оставалась все та же мучительная слабость. ‒ У Стивена тоже есть деньги, и я выхожу за него замуж через несколько месяцев. ‒ После этих слов словно грозовое облако затмило воздух над его головой, и в комнате стало значительно холоднее. Она поняла, что нужно остановиться.

‒ Я расскажу тебе, кто я такой на самом деле. И если даже они найдут тебя, я тебя не отдам.

У Бетани все внутри сжалось. В голове появилась уйма ужаснейших домыслов о его секретах.

‒ Я родился никем и ни с чем. Когда меня нашли в темном проулке за борделем, то меня спросили, смогу ли я направить свою энергию во что-нибудь другое. И я воспользовался моментом. ‒ В его голосе слышались сильные эмоции, и это была ярость. ‒ Моя мать была проституткой, моим отцом ‒ тот, кто изнасиловал ее. К слову, моя мать ненавидела меня и причины, из-за которых я появился на свет. Я был бременем для нее, напоминанием о грязи в ее жизни и последствиях ее беспутного выбора. ‒ Он наклонился совсем близко к девушке, и Бетани почувствовала, как расширились ее глаза. ‒ И если я говорю «Я не насилую женщин», я именно это имею в виду, но это не означает, что я поспособствую тому, чтобы ты раскрыла глаза и посмотрела на то, что перед тобой.

Бетани не знала, что сказать, и хотя не хотела симпатизировать мужчине, который держал ее в плену, но была человеком и могла лишь представить, как жил и мучился ребенок в таких условиях.

‒ Меня научили ужасным вещам, по мнению некоторых, но они и вылепили мою манеру скрывать эмоции и держать под контролем бизнес.

‒ О каком бизнесе речь?

Он не сразу ответил ей, сначала долго смотрел своим внимательным пытливым взглядом. ‒ Этот мир сожрет тебя, Бетани, даже глазом не моргнув. ‒ Протянув руку, он убрал прядь волос с ее лица. ‒ Я знаю, каково это, родиться чужим в этом мире, жить в мире, где ты никому не нужен. Я боролся ежедневно, чтобы выжить, видел смерть, насилие, наркотики и плохое обращение, которые я никогда не пожелаю, чтобы ты видела. ‒ Он обнажал перед ней душу, показывая ту свою сторону, которую за прошлый год так тщательно скрывал. У этого мужчины было много шрамов от секретов, которые она никогда не познает. ‒ Как я могу сказать тебе Бетани, что я хороший человек?