Мы стояли около кораблей и наблюдали за тем, как поселение успокаивается. Вторжение нашей техники никак не повлияло на их настроение. Жители вернулись обратно в свои дома, кроме старой женщины, смотрящей на нас через все поселение, разделявшее наши местоположения, с застывшим бледным лицом.

Ожидая.

Мы нашли Предтеч. У нас не было возможности узнать, помнят ли они что-нибудь о древнем флоте кораблей, или зачем они прибыли на эту планету. Но они были нашей единственной возможностью получить ответы. И судя по выражению укусившей меня женщины, нас ждали еще куда большие сюрпризы. Укус не был предупреждением. Это была прелюдия, испытание, возможно, один из вариантов простой диагностики.

Прикосновение является прямым и значимым, но история передается по-другому.

Ночные тени скользили по долине и растворялись в вершинах окрестных гор. Тусклый свет тысячи звёзд, красное и фиолетовое свечение Туманности Паука, размытый звездный молодой свет, будто пробивающийся сквозь слезы старых эмоций, поднявшихся высоко над землей. Вся планета погрузилась а в сумерки, в этом мире, где никогда не наступает полноценная ночная тьма, мы наблюдали за поселением, из которого сначала доносились несколько далеких криков, а потом… потом наступила тишина.

Возможно, местные жители уснули.

Без сомнений, Хранитель и Рассвет, находящиеся на планетарной орбите на борту «Отваги», сразу же прибыли сюда лично, если бы узнали, что я или кто-то другой получили ранения. Мое безрассудство конечно вызывало волнение, потому, что они все видят в таком же свете, если бы Дидакт вышел из своего Криптума с мрачными новостями о далекой кончине его жены.

Но Дидакт и я расстались со слишком острым понимаем того, что мы никогда не сможем снова увидеть друг друга.

Это была наименьшая из моих забот.

Я чувствовала наступление изменений.

Мои предположения подтвердились, когда мы отдыхали в наших кораблях и анализировали возможные варианты.

Я позволила моей броне провести глубокий анализ моего состояния, но не вмешиваться — пока нет. Когда она закончила, анцилла прервала мои размышления, мигая беспокойным спектром на моем шлеме.

— Это не отравляющее вещество, Биоскульптор, — сообщила она. — Но в вас занесены чужеродные микроорганизмы.

— Генетика Предтеч?

— Полностью.

— От укуса старой женщины?

— Молекулы воздуха или почва не обладают подобной обсемененностью. Вы ожидали этого?

— Мы наблюдаем первобытный строй и минимум технологий, но это может быть обманчивым. Они используют то, что у них есть.

— Тем не менее, они связанны с этой планетой.

— У них нет необходимости покидать ее. Они получают здесь все, что им необходимо.

— Довольные Предтечи? — моя анцилла сомнительно оценила мое высказывание. — Частицы генного материала распространяются по всему вашему организму и нервной системе, проникая в ваш мозг. Мы не можем позволить им распространяться дальше. Вашему организму требуется немедленная очистка. Опасность слишком велика.

— Вызывает ли этот генный материал отклик со стороны иммунной системы?

— Еще нет, Биоскульптор. Вы спокойны и счастливы. Я не знаю, что это означает.

Я была счастлива — счастливее, чем за много лет. Но я знала, что это не будет длиться вечно.

— Я думаю… Я думаю, важно будет вернуться к старой женщине и позволить ей снова укусить меня.

Моя анцилла полыхнула в другом спектре.

— Ваши намерения… непонятны, Биоскульптор!

— Имейте терпение, — сказала я и закрыла глаза.

Вероятно, что укус, или процесс укуса имел некий двусторонний смысл. Что хотела узнать женщина, отправив в мое тело своих микроскопических «разведчиков», каждое мгновение проводящих свое деликатное и тщательное исследование? И не провоцирующих мою чрезвычайно бдительную иммунную систему!

Что она хотела выяснить?

Я не сказала об этом никому, и не стала выходить на связь с «Отвагой». Скоро настанет утро, и я начну действовать согласно своей теории при свете дня. Ночь трудное время для тех, кто старается быть ближе к природе, днем безопаснее.

Мы уже давно отвыкли от сна. Внутри нашей брони все наши потребности во нем удовлетворялись автоматизированными системами, обеспечивая непрерывное и бодрствующее сознание. Те сны, что мы могли видеть — это сны наяву, являлись административной диагностикой глубинных слоев нашего подсознания. Чистка наших грез. Вряд ли это можно считать приятным.

Тем не менее, в ночной темноте генетический материал, занесенный старой женщиной, перемещался по мне, капля за каплей растворяя мое спокойствие.

Я начинала бояться тишины и бездействия.

И того, что грядущий день нам готовит.

Восход солнца над планетой принес с собой серые и печальные облака. Мы отправили наши полные отчеты на «Отвагу», а затем стали планировать свое возвращение в поселение Предтеч.

Снова все облачились в броню, кроме меня.

— Вы же знаете, что они едят себе подобных, — напомнила мне Поющая. — Что если они решили, что вы на вкус лучше?

— Я уверенна в том, что делаю, — ответила я. — Я лучше, чем они, — я посмотрела в сторону пасущихся травоядных животных. — Конечно, чище.

Мой любимый учитель, от которого для своей зрелости я взяла отпечаток, говорил всем своим подопечным: «Жизнь смертна во всех своих проявлениях. Никакие эмоции не соответствуют нашим целям лучше, чем юмор».

Я до сих пор не видела реакции со стороны моего организма на укус старой женщины — не было ни отека, отсутствовала лихорадка, никаких признаков инфекции или заражения. Но что-то определенно функционировало внутри меня.

Я шла и бормотала про себя, шевеля губами в непривычном ритме. Слова имели смысл, я понимала их, но они странно срывались с моих губ. Мышцы моего речевого аппарата должны были адаптироваться к формированию подобных звуков. Новые слова — новые для меня, требовали новых изгибов моей гортани и голосовых связок.

Прежде, чем я снова сняла мою броню, моя анцилла обеспокоенно отрапортовала:

— Ваше сознание меняется, Биоскульптор. Чужеродный генетический материал проявляет опасную активность.

Я ответила ей:

— Что-то внутри дает мне знания. Это странно ощущение, но я не думаю, что это опасно, пока нет.

Затем я сняла шлем, вылезла из брони, пересекла растрескавшуюся равнину, очерчивая в своей голове план действий.

Ветер сегодня утром был сильнее и холоднее, и пробирал меня изнутри.

— Помните, — обратилась я к Поющей и Вырубающему. — Не вмешивайтесь.

— Что, если они попытаются убить вас? — спросила Поющая.

Я засучила один рукав, обнажая место укуса.

— Они не сделают этого, — ответила я. Но откуда я знала это, я не могла объяснить даже самой себе.

Старая женщина улыбалась. Она должно быть считала меня смешной, и все мои действия напоминали ей некую шутку.

Я вошла в город. С новым видением осмотрела окружающие меня строения — все, что меня окружало воспринималось совершенно по-иному, нежели во время первого визита. Я начинала видеть и чувствовать строгую красоту серых гор, грамотность проектирования этого города, чтобы во тьме ночи не попадать под призрачное свечение звезд Туманности Паука. Эти Предтечи не совершали нечто из ряда вон выходящее. Они просто адаптировались и приняли новые сложности, используя все то, что было у них под рукой. Укусив меня, старая женщина внесла в меня то, что она знала, а возможно, и нечто большее. Все те непонятные слова заиграли в новом контексте, заиграв новыми, доселе невиданными красками.

Укус был даром. Вместе с ним в мою плоть, в мое сознание пришел не только их язык, не просто чувство места и осознание своей сущности, но и свое восприятие некогда давно произошедших событий.