ГЛАВА 34

— Тебе посылка.

Я подняла голову от кучи коробок, разбросанных по второй спальне квартиры Скотти.

Моей квартиры.

Окно было распахнуто, но жаркий августовский воздух мало способствовал охлаждению душного помещения, проклятого неисправным кондиционером. С оживленной улицы доносились гудки машин, и я изо всех сил старалась представить, что это мелодичный шум океанских волн. К сожалению, здесь, в Чарльстоне, жизнь на берегу моря обходилась недешево, так что до песка и воды было минут пятнадцать ходьбы.

Пот выступил у меня на лбу, я собрала волосы в конский хвост и выпрямилась, встретив Скотти в дверях спальни. Мы приехали в город четыре дня назад, и я все еще медленно распаковывала вещи. Делать что-либо было достаточно сложно, когда над головой висела темная туча, но заполнять комнаты украшениями и красочными безделушками казалось мне непосильной задачей.

Я слабо улыбнулась, взглянув на пакет экспресс-почты в руках Скотти.

— Это мне?

— Да. — Он кивнул, передавая его мне. — Обратного адреса нет. Ничего не весит.

— Хм. Загадочно. — Поблагодарив его, я взяла посылку и вернулась в комнату, а он отправился на кухню, чтобы приготовить спагетти.

Я забралась на сиреневое покрывало и, скрестив ноги, посмотрела на адресную наклейку.

Мое сердце заколотилось.

Я узнала почерк.

Горло перехватило, пульс бешено стучал, когда я разорвала упаковку ногтями и просунула руку внутрь. Что-то мягкое защекотало кончики пальцев. Пушистое и плюшевое. Я вытащила его из пузырчатой пленки и посмотрела на предмет, лежащий у меня в руке.

Это был «Beanie Baby».

Нежно-розовый кролик.

Я ахнула, на глаза навернулись слезы, затем я заглянула внутрь упаковки и обнаружила записку. Страстно желая прочитать его слова, мысленно услышать его голос, я нащупала кремовый лист бумаги и дрожащими руками вытащила его.

Сквозь пелену слез я прочитала.

Комета,

Однажды ты рассказала мне историю. Ты стояла на кухне и готовила запеканку из тако, на тебе был пушистый свитер в тон твоим глазам. Это была история о кролике. Когда ты была маленькой, в твой гараж забрался маленький кролик, раненый и истекающий кровью. Ты хотела его спасти. Ты хотела дать ему второй шанс на жизнь. К сожалению, эта история закончилась плохо, а мне так хотелось вернуться в прошлое и помочь тебе спасти того кролика.

Поскольку мои возможности ограничены, я сделал то, что мог.

Познакомься с Хоппити.

Я надеюсь, что когда ты будешь смотреть на него, держать в руках, сажать на полку, ты будешь вспоминать обо мне. Надеюсь, он будет служить постоянным напоминанием о твоем прекрасном сердце и о том, как оно меняет людей. Как оно изменило меня. Ты изменила меня, Галлея, во всех лучших смыслах.

Пусть это будет твоим вторым шансом в жизни. Рискуй. Используй возможности. Делай фотографии, которые однажды будут висеть в галереях, чтобы все увидели твой талант, твою красоту, твою неизмеримую ценность.

Борись. Борись за себя, за свое будущее. Не кулаками, а тем, чем ты всегда сражалась лучше всего — любовью.

В ту ночь, когда я встретил тебя, ты сидела в холодном озере и сказала мне: «Не за что». Я ответил, что ни за что тебя не благодарил, а ты ответила: «Может быть, когда-нибудь».

Ты была права.

Спасибо тебе, Галлея Фостер.

Ты сделала меня лучшим человеком.

Рид

Слезы лились градом, когда я сжимала письмо в одной руке, а Хоппити — в другой. Я упала навзничь на покрывало, прижав плюшевую игрушку к сердцу, мое тело сотрясалось, словно ураган пронесся прямо по моей душе.

Я горевала.

Чертовски сильно. Невыносимо.

И я позволила этому сокрушительному моменту растянуться на целый час, даже когда Скотти пришел проведать меня, даже когда он забрался в постель рядом со мной и обнял, изо всех сил стараясь успокоить кровоточащее сердце, которое мог исцелить только один человек, находящийся за сотни миль от меня.

Я не возражала.

Я позволила ему обнять меня, успокоить, вытереть слезы, когда моя боль утихла и оставила меня без сил.

Затем я взяла себя в руки.

Я смахнула осколки своих разбитых мечтаний и пообещала себе, что буду сильной, смелой, решительной.

Я смогу это сделать.

Дни превращались в недели. Недели — в месяцы. Каждые выходные мы со Скотти ходили к океану, и я окунала ноги в прохладную воду, позволяя каждому погружению смыть еще одну частичку моего страха.

Теплым октябрьским вечером, когда солнце начало садиться, меня пробрала дрожь, и я уставилась на бурлящую соленую воду.

Глубокие темные волны вздымались, гипнотизируя меня.

Было удивительно, как нечто столь прекрасное может выглядеть настолько пугающим, когда ты подходишь ближе.

Но ведь верно и обратное — то, что пугает, может быть прекрасным.

Если присмотреться.

Я повернулась к Скотти, он стоял в воде в нескольких футах от меня, его профиль был залит золотистым солнечным светом. Он встретил мой взгляд, его улыбка стала шире в угасающем свете дня и вызвала мою собственную.

Моргнув, я снова повернулась к воде и посмотрела на аквамариновую бездну новыми глазами, набрав полную грудь соленого воздуха.

Затем я сделала то, что велел мне Рид, — я начала бороться.