— Нет, — сказала я с мягкой улыбкой. — С удовольствием.

После нескольких неловких минут Гейдж встал, поставил кружку в посудомоечную машину и направился в свою комнату.

— Если вы что-нибудь захотите сделать сегодня, дайте мне знать.

Тайлер придвинул мой стул ближе к себе.

— Ты в порядке, Кэсси? Это из-за твоего отца?

— Нет, все в порядке. Я имею в виду, я думала о нем. Но я просто не могу поверить, что его нет почти двенадцать лет. Я чувствую, что должна это пережить, я была маленькой, когда это случилось, но я не думаю, что мне когда-либо позволяли горевать, и поэтому это все еще тяжело. Я не жду этого дня рождения. Я всегда думала, что когда я уйду от мамы и Джеффа, я, наконец, снова буду наслаждаться своими днями рождения, но я жду этого меньше, чем когда-либо. Я думаю, нам нужно подарить мне новый день рождения, Тай. — Я издала легкий смешок. — Никто не хочет отмечать день рождения в годовщину смерти отца.

Он усадил меня к себе на колени и обнял, чтобы не повредить спину.

— Он был отличным отцом. Ты не должна забывать его, Кэсси, ты всегда будешь скучать по нему. И никаких новых дней рождения, ты сохранишь тот, который у тебя есть, а я позабочусь о том, чтобы эти дни становились все лучше и лучше с каждым годом.

Я позволила ему поддержать себя несколько минут, прежде чем снова заговорить.

— Спасибо, Тай, я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, Касси.

Гейдж

О ГОСПОДИ, её отец умер в её день рождения? Что еще случилось с этой девушкой? Хорошо, я признаю, что оставил дверь ванной приоткрытой на несколько минут, прежде чем закрыть ее и начать принимать душ. Но то, как они оба замолчали в конце, я знал, что сказал что-то, чего не должен был говорить, и я подумал, что Тайлер заговорит об этом, как только я уйду. Я знал, что она поймается на крючок, как только я упомяну о лошадях, и она попалась; я просто не знал, что сказав ей, что научу ездить верхом, верну ей воспоминания об отце, который, очевидно, не был похож на ее маму или отчима.

Это было лучшее утро в моей жизни, но оно не продлилось и десяти минут. Сидеть там и разговаривая с ней. Она так много улыбалась, что у меня каждый раз сжималось сердце, и Боже, этот смех. Я был прав; её смех звучал как пение ангелов. Я хотел умереть каждый раз, когда она начинала расслабляться в кресле. На долю секунды ее глаза расширялись, и она снова садилась, как будто на минуту забывала о синяках на спине. Мне не нужно было спрашивать ее, чтобы понять, что ей больно. Она никак не могла быть довольна тем, что я видел прошлой ночью. Но даже при этом ее улыбка не дрогнула, а это, возможно, убивало меня еще больше. Она должна была быть подавлена, плакать или что-то еще. Что за человек проходит через такую жизнь, всего два дня назад, и все еще находит причины для улыбки?

Когда я вышел из ванной, она все еще сидела на коленях Тайлера, и я разочарованно вздохнул. Мне нужно было как можно скорее забыть ее, иначе жить с ними будет непросто.

— Эй, Гейдж? — Тайлер позвал меня прежде, чем я успел закрыть дверь.

— Что?

— Ты покажешь нам сегодня город?

Нет. Я хочу показать Кэссиди город, я хочу, чтобы ты вернулся к черту в Калифорнию.

— Конечно.

Я закрыл за собой дверь и только успел надеть джинсы, как вошел Тайлер.

— Ты в порядке, чувак? Мы можем не ехать сегодня, я просто спросил. Или мы с Кэсси могли бы съездить сами. В любом случае это не так уж и важно, я просто подумал, так как ты знаешь этот район…

Я не спрашивал Кэссиди, почему Тайлеру не понравилось ее имя. Почему он решил сообщить, что ему это не нравится? Серьезно, разве мы родственники?

— Нет, все в порядке. Я буду готов через минуту, мы можем поехать, куда захотите.

— Ладно, я уверен, что сначала она захочет принять душ. Так что, вероятно, это займет некоторое время, — крикнул он, выходя из моей комнаты.

Я схватил рубашку и направился в гостиную. Тайлера там не было, но Кэссиди сидела за кухонным столом, пристально глядя на свои руки.

— Ты в порядке, Кэссиди?

Она подскочила и посмотрела на меня, ее брови сошлись в замешательстве. Она ничего не сказала, просто изучала мое лицо в течение минуты, прежде чем глубоко вздохнула и встала, чтобы пойти к себе в комнату.

— Прости, что напомнил тебе о твоем отце. Я не знал. — Я все еще не знал. Какое отношение лошади имели к ее отцу?

Кэссиди остановилась и на секунду оглянулась на меня, затем продолжила идти к двери.

Я стоял, уставившись на дверь, чувствуя себя ослом, даже после того, как Тайлер вышел из комнаты и начал подключать игровую систему к телевизору. Неужели сказав Кэссиди, что я научу ее ездить верхом, действительно так сильно обидело её? Девушка, которая спросила, почему я не одеваюсь как ковбой, просто исчезла? Все во мне кричало пойти к ней и поговорить, но я услышал, что она начала принимать душ, поэтому вернулся в гостиную. Я сказал Тайлеру, что посмотрю, как он играет, и плюхнулся на диван. Я старался не представлять себе Кэссиди в душе, слушая, как льется вода, но это было чертовски трудно, поэтому я сосредоточил все свое внимание на Тайлере, стреляющем в людей, и старался не думать о ней и стояке, который я пытался накрыть подушкой.

Когда Кэссиди вышла, не прошло и часа, ее волосы были растрепанными и слегка волнистыми, на ней было меньше косметики, чем вчера вечером. Она выглядела прекрасно. Без всего этого темного вещества вокруг глаз на лице, ее медовые глаза выглядели еще ярче, можно было увидеть веснушки на ее носу. Не говорю, что она не выглядела великолепно прошлой ночью, потому что так оно и было. Вчера вечером у меня перехватило дыхание. Но я предпочел этот почти полностью естественный вид. На ней были зеленые кеды, джинсы с закатанными до икр штанинами и поношенная черная бостонская концертная рубашка. Бостон.

Эта девушка идеальна.

— Тай, я готова.

Она все еще не смотрела на меня с тех пор, как вошла в комнату, и, хотя я желал, чтобы она это сделала, я наслаждался возможностью рассмотреть её. Заметил, что ее нижняя губа была полней верхней, а нос не мог бы быть более совершенным, если бы она сама его выбрала. Ее глаза быстро метнулись ко мне, затем снова к Тайлеру; ее щеки покраснели, и я не мог не улыбнуться. Невозможно, чтобы она не чувствовала этого. Она начала кусать нижнюю губу, и я снова подумал о том, каково будет целовать эти губы. Я никогда так чертовски сильно не желал поцеловать девушку.

— Тайлер! — Она постучала ногой по его ноге, и он посмотрел на нее, потом снова на экран.

— В чем дело?

— Я готова, мы идем или нет?

— Да, просто дай мне закончить этот матч, и мы можем идти. Примерно восемь минут.

Я уже сидел, когда она вошла в комнату, и подвинулся, чтобы она могла сесть на диван со мной, но вместо этого повернулась и пошла в спальню. Она оставалась там, пока Тайлер сыграл еще два матча, и не выходила, пока он не пошел за ней.

В тот день я возил их по всему Остину, и, хотя она была вежлива и отвечала на каждый мой вопрос, она не поддерживала со мной разговор и всегда была рядом с Тайлером, как можно дальше от меня. Может быть, я ошибался насчет того, что она чувствовала какую бы то ни было связь. Казалось, будто ей было трудно не прикасаться ко мне. Я держался из последних сил, чтобы не схватить ее за руку и не начать держать рядом с собой.

Когда мы возвращались, она спросила, можем ли мы остановиться около продуктового магазина, и мы позволили ей заняться покупками.

— Не волнуйся, — прошептал Тайлер, сравнивая пакеты с говяжьим фаршем, — она готовила для себя с шести лет. Она готовит лучше моей мамы.

Я не волновался, теперь еще одной вещью, от которой я хотел бы защитить ее. Поскольку мы с папой работали от рассвета до заката почти каждый день, я всегда был на кухне, чтобы помочь с посудой. Я каждый день благодарил маму и сестер за приготовление еды, но не мог себе представить, что мне придется делать это самостоятельно, когда я был совсем маленьким. Я должен был бы поблагодарить их еще раз.

Кроме того, что она разрешила нам отнести продукты для нее, она не позволила нам помочь убрать их и сразу же начала готовить ужин для нас троих. Я лег на диван и просто смотрел, как она ходит по кухне, пока Тайлер снова играл в свою игру. В какой-то момент мне показалось, что она начала танцевать несколько секунд, прежде чем остановилась, и Боже, это было самой милой вещью, которую я когда-либо видел. Когда Тай полностью погрузился в игру, я встал и пошел на кухню, становясь прямо за ней.

— Тебе нужна помощь?

Ее тело на мгновение напряглось, а когда расслабилось, она подняла голову и посмотрела на меня.

— Нет, я справляюсь. Хотя спасибо.

— Я все равно могу помочь чем-нибудь?

Она продолжала смотреть на меня тем же обиженным и растерянным взглядом, что и утром.

— Да, конечно. Ты можешь приготовить салат. — Она вытащила несколько продуктов из холодильника и принесла их мне, а потом взяла еще пару продуктов, которые купила в магазине. — Нарежь это кубиками и… погоди, ты вообще любишь авокадо?

— Я съем все, что угодно, дорогая.

Уголки ее рта приподнялись, а щеки покраснели. Я улыбнулся про себя и мысленно сделал себе пометку называть ее так чаще.

— Ну, если они тебе не нравятся, я могу просто положить их в свою миску.

Я взял у нее авокадо и посмотрел на него, немного растерянно.

— Как я уже сказал, я съем все, что угодно. Но как ты режешь эту штуку?

Она слегка рассмеялась и взяла его из моей руки, положив передо мной огурец и помидор.

— Сначала нарежь их кубиками, а потом я покажу тебе, как разрезать авокадо. — Она протянула мне нож и снова повернулась к плите.

Я был просто ужасен в нарезке этих овощей, но находясь на кухне с ней, я все время улыбался, и что бы она ни готовила, пахло чертовски хорошо.

— Думаю, я все сделал правильно.

— Нет никакого способа испортить нарезку овощей для салата. — Она повернулась и посмотрела. — У тебя все отлично получилось. Ты что, никогда раньше не нарезал что-нибудь? — Я покачал головой, и она улыбнулась мне. — Неужели? Ну, ты молодец. Позволь мне показать тебе, как нарезать авокадо.