— Это ее бабушка. Я знаю, что тебе никогда не нравилась моя мама, но дело не в тебе, не так ли? — огрызнулся Томас.

— Твоя мама ненавидит меня. Ненавидела, что мы были вместе, — напомнила я ему. — Боже, сколько раз она жаловалась, что я недостаточно хороша. Слишком фигуристая. Слишком...

— Похоже, развод помог тебе сбросить несколько килограммов, — заметил Томас, его взгляд снова пробежался по моему телу, вероятно, чтобы позлить Энцо. Плохая идея. — Хотя, похоже, ты сохранила изгибы там, где они важны.

Через секунду Энцо прижал Томаса к стене, приложив предплечье к его горлу.

— Давай, — бросил Энцо угрожающе низким голосом, — повтори это еще раз.

Томас вцепился в предплечье Энцо, с трудом пытаясь дышать. Он искал помощи у меня, но он был идиотом, когда провоцировал такого человека, как Энцо.

С неохотой я решила спасти его.

— Энцо. — Я схватила его за плечо и дернула. — Хватит.

Плечи Энцо опустились, и он наконец отпустил его.

Томас обхватил рукой горло, будто униженный тем, что произошло.

— Я заберу Киару с собой. Не заставляй меня привлекать адвокатов, — заявил Томас, и эта угроза стала настоящим ножом в сердце. Этого я хотела меньше всего на свете.

— На сколько дней? — Я никогда не расставалась с ней дольше, чем на сорок восемь часов. Она была у него только два выходных в месяц. И это всегда был ад, эти сорок восемь часов или около того.

— Если не возникнет ничего критического по работе, я буду там до воскресенья. — Он поправил рукава пиджака и расправил плечи, словно пытаясь вернуть себе часть своей мужественности, которую отнял у него Энцо.

Но подождите. Воскресенье? Сегодня же был вторник. О, черт возьми, нет.

— Томас, я понимаю, что это часть нашей договоренности, но это слишком долго. Мне это не нравится.

— Ну, у тебя есть час, чтобы успокоиться, потому что потом я уеду, и Киара поедет со мной. — Томас повернулся и посмотрел на меня через плечо. — Привези ее ко мне к восьми, или я вызову адвокатов, и ты станешь единственной, у кого будут какие-то ограничения. — Он с рычанием направился к двери, а я пыталась осмыслить то, что только что произошло. Он действительно угрожал мне?

— Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я сделал. — Энцо мягко взял меня за обе руки, побуждая посмотреть на него после того, как дверь закрылась. — Скажи мне, и я сделаю это.

Я не была уверена, о чем он спрашивает, но мне показалось, что он предлагает мне «разобраться» с моим бывшим таким образом, чтобы обойтись без адвокатов. При этой мысли у меня по позвоночнику пробежали мурашки. Но ведь на самом деле он этого не сделает... да?

Моя нижняя губа задрожала, когда его взгляд встретился с моим.

— Твое прошлое действительно темное? — прошептала я, когда на меня снизошло понимание. — И я имею в виду не то время, когда ты служил в армии.

Он отпустил меня и дважды постучал кулаком по губам, словно раздумывая, что сказать.

— Темный — это темный-темный? — Я даже не смогла задать вопрос, который так и пылал в моей голове. Было бы наивно полагать, что он никогда не лишал кого-то жизни, пока служил, но делал ли он это после?

— Неисправимый мрак, Мария, — ответил он низким голосом, и его страдальческое выражение лица, с которым он смотрел на меня, само по себе было ответом.

— Ты убил убийцу Бьянки. — Это больше не было вопросом, занимавшим задний уголок моего сознания. Теперь это был факт. Факт, начертанный кровью.

Но это означало, что кто-то переписал историю того, что случилось с ее убийцей, так?

Его брови сдвинулись над глазами, наполненными чувством вины. Но с его приоткрытых губ ничего не сорвалось.

Я провела ладонью от ключиц вниз к животу, пытаясь подавить трепет нервов, развязывающих там ад.

— Я думала, карма убила этого человека. — Мой голос надломился от неверия. — Помню, родители говорили мне, что убийца Бьянки попал в автокатастрофу и утонул в Гудзоне. — Я ждала, что Энцо скажет что-нибудь. Что угодно. Но он молчал, и я продолжила. — Ты перерезал ему тормоза? Как ты это сделал?

Он наклонил голову, поймав мой взгляд, и со скрежетом в голосе прорычал:

— Не задавай вопросов, на которые не готова услышать ответ. — Его адамово яблоко дернулось, он резко сглотнул. — Отпусти. Это.

— Энцо, пожалуйста, мне нужно знать, если...

— Да, — почти прорычал он, раздувая ноздри. — Я убил его. И я бы сделал это снова в одно мгновение. Я не жалею об этом, ни на секунду.

— А если Томас когда-нибудь причинит мне боль, ты действительно имел в виду то, что сказал на моем дне рождения? — Мой взгляд остановился на словах, начертанных чернилами под мечом на его предплечье. — Никакой пощады?

Он кивнул, его челюсть напряглась под темной щетиной.

— И, Мария? — Он осторожно взял меня за подбородок. — Когда дело касается этого человека... Я буду наслаждаться каждой чертовой минутой, — мрачно пробормотал он.