У меня были все намерения уехать сегодня с Марией и предоставить моим братьям и Хадсону разбираться с последствиями, потому что я доверял им в этом. Но перед отъездом мне нужно было увидеться с семьей, особенно с Иззи.

Я не мог уехать из Нью-Йорка, не убедившись, что она знает, что я ее люблю.

Может быть, это было чувство вины за то, что Мария стала свидетелем того, как я убивал людей в четверг, но во время поездки в Челси в моем нутре зародилось плохое предчувствие.

Объятия родных, которые встретили меня дома, не ослабили тугой узел в моем животе, который продолжал сжиматься без жалости. Не помогли и обещания Марии, что с ней все будет хорошо.

— Что случилось? — спросил Алессандро, прочитав мои мысли.

Я бросил взгляд на Марию, стоявшую рядом со мной, и она, наклонив подбородок, посмотрела на меня. Ее обеспокоенные карие глаза обезоружили меня, и я решил, что не могу поделиться с ней тем, что у меня на душе. Ей не нужен был лишний стресс.

— Я в порядке, — соврал я. — Но мы можем поговорить в моем кабинете? — Я сосредоточился на Константине и Хадсоне. Я сжал руку Марии, давая ей понять, что все будет хорошо. Надеюсь. Она ответила на мой взгляд мягким кивком, и я отпустил ее, чтобы присоединиться к братьям и Хадсону.

— Что происходит? — Константин сразу перешел к делу, опершись бедром на мой стол, а я подошел к камину и положил руку на камин. — Агент Ли сказал тебе что-то такое, о чем нам следует беспокоиться и что ты не хотел говорить при Марии по дороге сюда?

— Нет, дело не в этом. — Я положил свободную руку на грудь, так как боль в животе отдавалась в груди. — Мне кажется, что я что-то упускаю.

— Алиса держала нас за яйца, и мы не знали об этом, пока не стало слишком поздно, — ответил Константин, и я посмотрел на Алессандро и Хадсона, устроившихся на кожаном диване.

— То, что ты испытываешь, — это тревога, — заговорил Алессандро, и я не был уверен, он шутит или говорит всерьез. — Может быть, чувство вины. Это нормально. Ты всю неделю был на взводе, и мы не раз оказывались в неведении.

— Ты думаешь, это все? — Я хотел, чтобы он был прав. Боже, как же мне хотелось. — Больше никаких неувязок?

Хадсон поймал мой взгляд и серьезно посмотрел на меня.

— Если у тебя есть опасения, то я еще раз все проверю и поговорю с агентом Ли. У него все еще есть люди, которые копаются в вещах Алисы, и он пытается заставить больше ее людей дать показания.

— Спасибо. — Я кивнул, и он, не теряя времени, поднялся на ноги и вышел из комнаты.

Когда дверь захлопнулась, я отошел от камина и посмотрел на своих братьев, оба уже стояли на ногах, изучая меня.

Алессандро наклонил голову.

— Ты сомневаешься, не слишком ли ты опасен для Марии, верно?

Нет, я не думаю, что это так.

Константин подался вперед, ища мой взгляд.

— Не стоит отказываться от такой любви, как у вас двоих, из-за страха. — Он сократил расстояние между нами и схватил меня за плечо. — Теперь она знает, как рискованно быть с Коста. И да, наша семья должна быть неприкасаемой после всего, что произошло, но нет, в жизни нет гарантий. — Он всегда говорил мне все прямо. Без прикрас, и я это ценил. — Ты не сможешь защитить ее от всего, ты ведь знаешь это?

— Но я хочу, — прохрипел я, мой желудок все еще скручивало, словно раскаленные обломки металла впились в него.

— Тогда, — сказал Алессандро, придвигаясь ближе, — твое присутствие в ее жизни делает ее шансы на безопасность гораздо больше, чем если бы тебя не было. Потому что ты будешь рядом, чтобы присматривать за ней.

— Он прав, — сказал Константин. — И ты знаешь, как мне больно это признавать.

На губах Алессандро появилась маленькая, удивленная улыбка, но прежде чем он успел придумать умный ответ, Иззи открыла дверь и просунула голову внутрь, а Константин отпустил меня и встретился с ней взглядом.

— Эй ты. — Я жестом пригласил ее войти.

— Мы можем поговорить? — спросила она, глядя на меня.

Константин и Алессандро бросили на меня быстрый взгляд, прося не быть тупицей в отношении Марии, и я кивнул в знак обещания, и они ушли.

Когда мы остались одни, только тогда я заметил, что у нее в руках папка, и она сказала тоненьким голоском:

— Я подумала, что ты захочешь это прочитать. Это первоначальный вариант Бьянки. Отличается от того, что было опубликовано, как день и ночь.

Я замолчал, уставившись на папку, не зная, что сказать или подумать. Тревожное чувство в моем желудке удвоилось при виде этого.

— Могу я кое в чем признаться? — прошептала она, и я поднял на нее глаза, не зная, куда заведет этот разговор. — Когда росла, я всегда завидовала вашим отношениям. Вы были близнецами, и я чувствовала себя обделенной. А после ее смерти ты как будто даже не смотрел на меня. И это было больно... очень больно, если честно.

Ее слова выбили воздух из моих легких.

— Иззи.

Она подняла ладонь, прося разрешения продолжить, и я нерешительно кивнул.

— Я похожа на нее, — мягко сказала она. — И, хотя у нас разные характеры, я понимаю, как это тяжело... потому что иногда мне больно смотреть в зеркало. — Слезы наполнили ее глаза. — Это чертовски больно.

Я рванулся вперед, страстно желая добраться до нее. Чтобы облегчить ее боль. Но она продолжала держать руку вытянутой, прося дать ей закончить, и я постарался сдержаться и уважать это.

— Но я также хочу чувствовать себя ближе к ней. И если я изменю себя и то, кем я являюсь, я боюсь, что начну забывать ее. Потеряю ее навсегда. — Она фыркнула. — Но она ушла, а ты нет, и я...

— Черт. — Я не смог больше сдерживаться и прижал сестру к себе, а она уронила папку. Я прижал ее голову к своей груди и крепко обнял. — Мне так жаль. Мне чертовски жаль. — Я подождал, пока ее прерывистый всхлип затихнет, и добавил: — Ты действительно похожа на нее. Но я также вижу тебя такой, какая ты есть. И я горжусь тем, какой женщиной ты стала, и она бы тоже гордилась.

Иззи отстранилась и обхватила меня за предплечья, словно ища помощи, чтобы опереться.

— Я не был рядом с тобой, как должен был. Никто из нас не был. Мы были сосредоточены на мести. И мы упустили из виду... — Я сделал дрожащий выдох, и в этот момент мои легкие заболели. — Позволь мне быть рядом с тобой сейчас. Пожалуйста, — попросил я. — Позволь мне доказать тебе, что я действительно люблю тебя. И я всегда рядом с тобой.

Иззи снова упала в мои объятия, я обнял ее голову, и слезы полились по моему лицу впервые с того дня, когда я упал на колени в церкви Бьянки прямо перед моим арестом.

Я потерял одну сестру, чуть не потерял другую, и каким-то образом Бьянка снова свела нас вместе. Спасла меня, как всегда. Даже с того света она прикрывала мне спину.

— Я люблю тебя, сестренка, — прошептал я, когда она высвободилась из моих объятий.

Ее взгляд скользнул к папке, к выпавшим из нее бумагам.

— Бьянка верила в прощение. Милосердие. Она верила в любовь. Значит, и я буду такой. — Она опустилась на колени и подняла папку, запихивая бумаги обратно. — Она не получила свой счастливый конец, но я знаю, что она хотела бы, чтобы все мы получили свой. И мы обязаны это сделать. Жить настоящим, а не прошлым. И я буду очень стараться это делать.

Я наклонил голову.

— Это значит, больше не встречаться с мужчинами, которые тебя не заслуживают?

Ее взгляд метнулся к двери, и я не понял почему.

— Я обещаю, но если я собьюсь с пути...

— Я буду рядом, чтобы вернуть тебя обратно.