Глава 2

Сентябрь 2014

Элоиза

Я иду в класс вместе с Хейли. Мои мысли заняты чем угодно, но только не школой. Первый день всегда самый худший. Всегда. Не хочу быть здесь. Совсем.

Как только мы занимаем наши места за первой попавшейся партой, Хейли поворачивается налево и начинает целовать Райли, севшего за парту рядом с нами. Все это отнюдь не беззвучно. Они переспали, когда она вернулась с отдыха, и с тех пор проводили слишком много времени вместе.

Я все еще работаю над отношениями с Гарретом. Кажется, я ему нравлюсь, но в основном он держится от меня на расстоянии. Летом у нас было несколько встреч, одна из них была на прошлой неделе, мы случайно столкнулись в магазине на углу. Он показывает все признаки заинтересованности, в какой-то степени, и совсем не кажется застенчивым. Интересно, почему он сдерживается.

Это нечестно.

Разве он не видит, что мы созданы друг для друга?

Хейли толкает меня локтем под ребра, и я моя голова отрывается от блокнота, лежащего на столе. Моргаю, а затем снова моргаю, когда вижу человека, хмуро смотрящего на меня из передней части класса. Мои глаза встречаются с его и хмурый взгляд превращается в замешательство.

Я неосознанно повторяю этот взгляд, а затем, вспомнив, широко улыбаюсь.

— Привет.

— Привет, — отвечает он, слегка наклонив голову, после чего качает ею и оглядывает класс. — Итак, как я уже сказал, вы можете называть меня сэр или мистер Прайс. Да, я сын директора школы и да, я тоже разделяю его политику нулевой терпимости.

— Что это было? — спрашивает Хейли, имея в виду «Привет», которым мы с учителем обменялись пару мгновений назад.

— Это тот парень, который спас меня, — шепчу я, слегка наклоняясь к ней, но не сводя глаз с учителя.

— Ты не говорила, что он учитель.

Смотрю на нее, мой взгляд говорит: «Ты идиотка?».

— Мы не представились. Он был очень зол на меня.

— Он такой горячий! Я имею ввиду... ты не рассказывала мне, какой он горячий, — шипит Хейли, не сводя глаз с мистера Прайса, когда он включает смарт—панель и загружает презентацию о Муссолини. — Серьезно, сколько ему лет? Ему не может быть больше двадцати девяти. Неважно, посмотри на его задницу. Я бы точно…

— Прекрати, ты забиваешь мою голову ненужными мне образами, — тихо смеюсь я и смотрю на своих друзей за партой слева от меня. — Не хотите поменяться? У меня такое чувство, что мне придется иметь с этим дело весь год.

Уайатт, мальчик спереди, хихикает и качает головой. Вздохнув, я откидываюсь назад и снова смотрю на учителя.

Впрочем, она права. Он очень хорошо выглядит. Настолько, что замирает сердце и перехватывает дыхание. Определенно.

— В чем дело? — Спрашивает Райли, раздраженно хмурясь на свою девушку, которая лишь хихикает в ответ.

Она наклоняется, и чмокающие звуки, которые издают их рты, вновь доносятся до моих ушей. Меня передергивает, не обращая внимания на хихиканье класса вокруг нас, я продолжаю смотреть на нашего нового учителя истории, мистера Прайса. Наблюдаю, как он идет между двумя партами с тонкой книгой в руке. Он двигается так уверенно, как не двигается большинство мужчин. Но, с другой стороны, его уверенность можно понять. Высокое, подтянутое и стройное тело, насколько можно судить по обтягивающей белой водолазке, которая облегает его кожу под темно-серым пиджаком.

Серый отлично подчеркивает странную смесь синего и зеленого в его глазах, особенно теперь, когда они сердито потемнели.

Класс замирает, когда он одним быстрым движением проводит книгой между лицами Хейли и Райли, эффективно разделяя их рты.

— Ты, — рявкает он на Райли.

— Сэр?

Райли моргает и смотрит на него с легким беспокойством. Он пытается быть обаятельным. На его лице загорается улыбка, которая точно сразила бы девушку его возраста, но это определенно никогда не сразит такого мужчину, как мистер Прайс, который горячее греха и, вероятно, несколько раз в своей жизни использовал ту же самую улыбку.

— Поменяйся местами со своим другом.

— Но...

— Живо.

— Да блять, — сердито бормочет Райли, резко вставая. Ждет, пока отодвинется Джош, и плюхается на освободившееся место. Его глаза метают кинжалы в мистера Прайса, который, похоже, не замечает или просто безразличен к такому.

— В любом случае, — громкий голос мистера Прайса немедленно заглушает смех и болтовню. — Если вы все напишете свои имена на карточках, которые я собираюсь раздать, и поставите их на парте перед собой, то это очень поможет. Я плохо запоминаю имена.

Он одаривает нас теплой улыбкой и передает карточки Энн, сидящей за ближайшим к нему столом. Она берет одну и передает дальше.

Я черкаю имя на своей карточке и складываю ее, как и все остальные, чтобы она стояла сама по себе.

— Прекрасно. — Потирая руки, он подходит к доске.

— В этом году мы изучаем Муссолини и Черчилля для вашего обучения на уровне А.

— Ура, — бормочу я с сарказмом, а его взгляд устремляется прямо на меня. Он смотрит на меня долго и осуждающе, и, к сожалению, взгляды моих одноклассников следуют за ним. Я закатываю глаза и возвращаю взгляд обратно к своему блокноту.

— Это будет сложно. Предстоит много читать и еще больше писать. Я отказываюсь учить людей, которые отказываются учиться, так что, если вы собираетесь быть идиотами, предлагаю вам уйти прямо сейчас.

Никто не двигается. Мы все ждем, но ни один не двигается.

— Хорошо. Кроме того, я отказываюсь принимать отметку ниже «4». Это ваш последний год перед поступлением в университет или поиском работы. В реальном мире, если будете делать меньше, чем самое лучшее на что способны, то вас уволят. Я буду использовать ту же терминологию и не соглашусь на меньшее, чем ваши лучшие результаты. Неважно, насколько глупыми вы себя считаете. Если вы будете учиться, если прочитаете материал, если будете слушать меня и ходить на занятия, то я прослежу, чтобы вы получили эту отметку.

— Я никогда не получала больше тройки, — бормочет Ким рядом с Энн. — Как бы ни старалась.

Он пожимает плечами, его широкие плечи сгибают ткань пиджака.

— Тех, у кого трудности, я поставлю в пару с теми, у кого их нет. Если вы по-прежнему будете отставать, то мы что-нибудь придумаем, но, честно говоря, это несложно. Это все мнения, основанные на фактах. Пока вы знаете факты, неправильного ответа не будет.

Его инструкции гудят до тех пор, пока, наконец, нам не говорят записывать информацию с доски. Делать заметки — единственное, с чем я могу справиться в первый день. Если нечто требует умственных способностей, людям лучше не надеяться, что я это выполню, потому что это не так.

Когда раздается звонок, означающий окончание урока, мы все встаем и собираем свои вещи, возвращая учителю карточки с именами.

— Элоиза Блэкберн, — зовет мистер Прайс, не поднимая глаз от планшета на столе. Похоже, учителям разрешают телефоны, планшеты и ноутбуки в школе. Так несправедливо. — Можешь задержаться на минуту?

Хейли выжидающе смотрит на меня. Я вздыхаю и поворачиваюсь к ней.

— Я догоню тебя, захвати мне батончик из автомата.

Она кивает и уходит, не сводя глаз с учителя.

Подходя к его столу, я закидываю сумку на плечо и терпеливо жду, пока он стучит по экрану планшета.

— Как ты? — Внезапно спрашивает он, удивляя меня.

Почему он хочет знать, как у меня дела?

— Нормально.

Его глаза скользят вверх, захватывая мои, прежде чем его брови изгибаются.

— Я имею в виду после «почти происшествия».

Он откидывается на спинку кресла и закидывает руки за голову. Мои глаза скользят вверх и вниз по его груди. То, как она расширяется, когда он дышит, заставляя ткань его высокого воротника прижиматься к каждому контуру его скульптурного торса, заставляет мой рот пересохнуть.

— Это был довольно травмирующий опыт.

— Я в порядке.

— Ненавижу эту фразу, попробуй другую.

Мои губы дергаются.

— Правда, сэр, со мной все хорошо. Я была немного ошеломлена всем этим, но... я не думала об этом с тех пор.

Он смотрит на меня, слегка прищурившись, словно пытаясь понять.

—Ты говорила об этом с родителями?

— Нет. Мой отец бы взбесился.

— Точно, — усмехается он. — Потому что почти умереть гораздо хуже, чем быть отчитанным родителями.

— Но я выжила. Зачем мне тратить свою драгоценную жизнь на то, чтобы выслушивать крики? Знаю, что была неосторожна. Я не повторю ту же ошибку. — Заправляю волосы за уши и смотрю на настенные часы. — Могу я идти? Я опаздываю, а мисс Харт и так меня презирает.

Ему требуется секунда, но он, наконец, кивает и указывает рукой на дверь.

— Кстати, не за что.

Я останавливаюсь как вкопанная и оглядываюсь на него через плечо.

— Я искренне благодарна вам, мистер Прайс. Не принимайте отсутствие моего поклонения вам за неуважение. Сегодня первый школьный день. Прямо сейчас я даже не уверена, как меня зовут.

Он слегка улыбается, качает головой и отмахивается от меня. Делаю, что мне велят, и бегу на следующий урок. К сожалению, я опаздываю на пять минут. К счастью, у Хейли есть шоколадный батончик, который очень меня ждет.

На прошлом уроке я запомнила только одну вещь: у мистера Прайса очень приятная улыбка.

Айзек

— Айзек, — сияет Кэтрин Харт, когда я вхожу в учительскую. — Как проходит твой первый день?

— Это первый день семестра, поэтому можно с уверенностью сказать, что он был не очень продуктивным.

Она подходит ко мне с чашкой кофе в руке, ее почти черные волосы идеально подстрижены и лежат у подбородка четкой линией.

— Все наладится. Как ты, наверное, уже знаешь.

Я киваю и смотрю мимо нее на Стюарта Диплока, одного из моих старых школьных друзей. Он ловит мой взгляд и улыбается, после чего направляется ко мне. Затем мы делаем то, что девушки описали бы как мужское объятие.

— Как поживаешь?

— Хорошо, — отвечает он и отходит, вытаскивая телефон из кармана. — Ты?

— Так же. Слышал, ты женился, завел пару детей.

Почему люди так настойчиво хотят этих вещей, не представляю.