Глава 2

Холден

Утро следующего дня было ясным и свежим, на горизонте слабо мерцало желтое солнце. Мне удалось поспать несколько часов, и я почувствовал некоторую новизну, стоя у перил террасы с кружкой кофе, наблюдая, как бледный утренний свет прогоняет ночные тени. Если бы я только мог удержать это чувство достаточно долго, чтобы понять свое собственное новое начало. Если не здесь, то где? Не на поле, с зажатым в руках футбольным мячом, не среди тысяч болельщиков, выкрикивающих мое имя. Не между бедер какой-нибудь красавицы с пустыми глазами и даже не среди так называемых друзей в моем собственном доме. Я всегда задавался вопросом, чего они на самом деле хотят от меня, неизбежно обнаруживая, что это было нечто другое, нежели дружба. Если не здесь, то, может быть, нигде. Может вообще нигде.

К середине дня жажда вернулась, зверь жаждал получить дозу. Я расхаживал по террасе, пытаясь убедить себя сопротивляться. Зная, что я не смогу придумать достаточно вескую причину. Я был жалок, я знаю. Сколько людей поменялось бы со мной местами в мгновение ока? Сколько людей закатили бы глаза, вытирая фальшивые слезы, из-за таких незначительных проблем бедной богатой спортивной звезды, у которой было все, и, которая бросила все это из-за глупости? Или я имею право. Или и то и то. Даже я не смог выяснить точно, почему. Когда я попытался, у меня застучало в висках, и я не смог сформировать четкую мысль. Если бы я мог понять это, возможно, у меня был бы шанс изменить это. Или, может быть, я все еще был бы слабым ублюдком, который знал, что мне нужно сделать, но не был достаточно силен, чтобы попытаться.

Потому что, откровенно говоря, для поддержания такого уровня жалости к себе требовалось много доступных жизненных удобств - не нужно было тратить ни секунды на беспокойство об основах. И в этом отношении я ни в чем не испытывал недостатка.

Не говоря уже о том, что моя слава ограждала меня от последствий, с которыми могли столкнуться другие. Меня окружали подхалимы, которые скорее сделают меня счастливым, чем рискнут быть изгнанным из моей жизни и потерять статус, который обеспечивали мои дружеские или деловые отношения. Когда-то давно я думал, что мне повезло. Но сейчас...

Я немного постоял на кухне, перебирая пакет с таблетками, словно пластик был кожей возлюбленной. Наконец, издав звук отвращения, я бросил его на стойку и пошел искать выпивку. Может быть, пара шотов снимет напряжение. У меня никогда не было проблем с алкоголем — или, скорее, я никогда не чувствовал, что не смогу бросить пить, если действительно захочу этого. Хотя, я определенно совершал какие-то глупости, находясь под воздействием алкоголя, например, ехал по бульвару Сансет с двумя моделями купальников, визжащими через люк на крыше, и в конечном итоге заработал себе заслуженный штраф за вождение в нетрезвом виде.

Брэндон, вероятно, позаботился об отсутствии здесь спиртного, но, покопавшись в самом дальнем углу кладовки, я нашел бутылку "Джонни Уокера" все еще в коробке. С бантиком, прикрепленным спереди—очевидно, подарок, о котором Брэндон забыл. Кто бы ни прибирал это место, он его не нашел. От меня не ускользнуло, что победа, которую я почувствовал при этой находке, была, по крайней мере, немного трагичной. Я все равно выпил рюмку, поморщившись, когда жидкость обожгла мне горло, сопротивляясь позыву к рвоте. Я сделал глубокий вдох и еще один, закрыв глаза, когда тепло разлилось по моим венам. Но к шести вечера этого оказалось недостаточно, и я уступил зову своего сердца, проглотив несколько болеутоляющих запив их виски с содовой. Желанное онемение от наркотиков и ликерного коктейля текло по моему организму.

Спотыкаясь, я выбрался на террасу и зажег гриль, подняв стакан к небу в знак приветствия великолепного заката и неба залитого яркими завитками розового и золотого.

— Впечатляющее зрелище. Хорошая работа.

Когда стейк начал шипеть, я уставился на деревья за окном, погруженный в свои собственные рассеянные мысли. Движение. Что-то белое. Я застыл, щурясь в тускнеющем свете, и волна возбужденного страха пробежала по моему позвоночнику, несколько приглушенная химическими веществами, но все еще ощущаемая. На несколько ударов сердца все стихло. Единственным звуком было шипение мяса и отдаленные крики птиц. Волосы на затылке встали дыбом. Что-то должно произойти, прошептал мой разум. Странная мысль, но чувство, сопровождавшее ее, было мне знакомо, и теперь воспоминание вернулось ко мне.

Это был мой последний год в колледже, и финальная игра сезона должна была вот-вот начаться. На трибунах сидели скауты, по крайней мере, двое или трое. Я что-то забыл в раздевалке и побежал обратно, чтобы забрать это. Или я был на трибунах? Почему я должен был быть на трибунах? Нет, нет, это было неправильно. Черт бы побрал мою память. Мне действительно не следовало смешивать алкоголь и таблетки. Как бы то ни было, в выпускном классе… когда я выходил из раздевалки - да, это была раздевалка, да, именно так - я остановился у двери, и меня охватило чувство: что-то должно произойти. То же самое чувство, что и сейчас. В тот день я был воином на поле, а три месяца спустя был задрафтован Сан-Франциско в первом туре и подписал один из самых прибыльных контрактов в НФЛ.

Мое сердце забилось быстрее,  адреналин хлынул по венам, как и тогда. Что-то должно произойти. Сглотнув, я повернулся, и, как можно небрежнее, подошел к другому ограждению и прислонился к нему. Лес, где я видел движение, теперь был у меня за спиной. Я достал телефон из кармана и поднял его, чтобы сделать селфи. Мои мышцы напряглись. Я ждал. Снова движение, на этот раз на экране моего телефона. Я нажал на кнопку и сделал снимок. Обернувшись к грилю, я перевернул стейк и открыл фотографию.  Мое лицо заслоняло часть фона, но я сделал хороший снимок деревьев позади меня. И вот оно — движение, которое я заметил.

— Да, — пробормотал я, чувствуя прилив успеха, разводя пальцы на экране, чтобы увеличить масштаб. Я поднес телефон ближе к лицу.

— Святое дерьмо, — выдохнул я. Что бы это ни было, я едва успел заснять это на камеру - но это было что-то. Я увеличил изображение еще больше, но не смог разглядеть, так как оно было слишком размытым. Может быть, кусок белого материала? Темные волосы? Но я не был сумасшедшим, и мне ничего не мерещилось. И что бы там ни было, оно ждало, пока я повернусь спиной, чтобы метнуться между деревьями. Неужели животные настолько разумны?

— Какого черта?— пробормотал я, поднимая голову, и снова оглядываясь вокруг. Меня пробрал озноб. — Какого черта?— повторил я.

Я подумал, не позвонить ли Брэндону. Или, может быть, сразу в полицию? Но что сказать? Что я, возможно, видел привидение? Я громко рассмеялся. Это было бы неплохо, особенно, учитывая, что я был явно под воздействием алкоголя. Это точно просочится в прессу. Я стану еще большим посмешищем, чем раньше, и рано или поздно на деревьях будут висеть папарацци. Конечно, у меня была фотография, но она слишком нечеткая, чтобы ее можно было назвать доказательством. Этому найдется какое-нибудь объяснение, и я буду выглядеть как дурак. Может быть, мне не стоит слишком доверять себе в том состоянии, в котором я нахожусь.

Я съел свой ужин, сидя на террасе, а мои глаза были прикованы к лесу, но я больше ничего не видел в ту ночь. Наконец я ввалился внутрь, прижимая телефон к груди. Задремал я прямо на диване, словно фотография могла исчезнуть, как только я закрою глаза.

***

Раздевшись, я забрался в горячую, бурлящую воду джакузи под открытым небом, вздыхая, когда мои мышцы расслабились. Прошло уже четыре дня с тех пор, как я приехал сюда, и мне было чертовски скучно. Бутылка виски закончилась, а таблеток мне хватит только на неделю или около того. Я был бы вынужден резко завязать с ними. О чем, черт возьми, я думал, соглашаясь на это? Мне придется взять джип Брэндона, доехать до аэропорта, о котором он упомянул, и успеть на рейс. Брэндон будет разочарован, но переживет это.

Теплая вода окутала меня, превращая мои конечности в желе, пар кружился, затуманивая мои чувства. Мои глаза закрылись.

— Ты веришь в Бога, Холден?— Голос Райана сорвался.

Верил ли я? Я не был уверен. Мои родители верили. Я был воспитан в вере. Моя мама всегда стремилась стать хорошей христианкой, но я сам никогда особо не думал о Боге. Но что ответить Райану? Его жизнь была дерьмом, его отец был ублюдком-садистом. Конечно, он хотел верить, что у всей боли, которую он постоянно испытывал, у всех этих гребаных шрамов была цель. Меня охватило отчаяние, и я, сглотнув, хрипло ответил — Да, чувак. Конечно.

Он кивнул. Его глаза были закрыты, болезненный синяк на его челюсти наливался темно-пурпурным цветом, на губе все еще была кровь. Это сделал с ним его отец. Я беспомощно сжал руки в кулак.

Райан одарил меня едва заметной улыбкой, более мимолетной, чем падающая одинокая капля дождя.

— Хорошо, потому что иногда мне кажется, что я не справлюсь один, Холден.

— Ты не будешь делать это в одиночку. Я здесь, - сказал я. Что-то горело у меня в груди.

Он снова улыбнулся.

—Я знаю. Ты всегда был здесь. Ты, твои родители.— Улыбка соскользнула с его лица, и он слегка поморщился.

— Может быть, Бог послал меня, понимаешь?— Я коротко усмехнулся. — Иисус Христос Всемогущий, это звучит очень глупо и самонадеянно, не так ли?

Он впервые за долгое время рассмеялся..

— Да, это действительно так, высокомерная задница,— его улыбка стала шире, и он поднял руку. Его пальцы образовали букву V, жест, который он всегда показывал с трибун в конце игры, давая мне знать, что он меня видит. Я поднял руку и улыбнулся ему в ответ.

Вода наполнила мой рот, и я задохнулся, дернувшись вверх и набрав полную грудь воздуха. Мое тело билось в бурлящей воде горячей ванны, и я дико озирался, пытаясь вспомнить, где нахожусь. О черт, я, должно быть, задремал. Мне снился  Райан, когда мы были детьми, но заснуть в горячей ванне? Господи, если бы алкоголь и наркотики не убили меня, я бы справился с этим как-нибудь иначе - в машине или утонул в чертовом джакузи. Мое сердце билось со скоростью мили в минуту. (прим. ред. Около 27 м/с)