ГЛАВА 28

Мия

Первый день в школе

— Ни хрена себе! — кричит Джейк, когда я останавливаюсь у шкафчиков. — Кто-то повзрослел за лето. Ты не толстая! Тебе нужно новое прозвище.

Я не смотрю в его сторону. Это никогда не заканчивается хорошо. Я открываю шкафчик, запихиваю внутрь сумку и беру учебники, которые нужны мне для первого урока — химии.

— Это..., — говорит он, притворяясь удивленным. — Это настоящие сиськи, или ты набила лифчик?

Ученики смеются, и этот звук словно тысячи крошечных иголочек колют мои нервные окончания.

— Ты не хочешь со мной разговаривать, да?

Я закрываю шкафчик и беру наушники, вставляю их в уши и ненавижу Айшу за то, что она накрасила меня. Я чувствую себя так, будто на мне маска. Как будто я пытаюсь вписаться в общество, хотя уже давно перестала на это надеяться.

Если такие, как Джейк, и есть те люди, с которыми я должна сходиться, то я лучше буду одиночкой.

Я включаю громкость и иду в класс, не отрывая глаз от пола, мелкими шажками. Я еще не дошла до конца, когда музыка перестала играть, и краем глаза я увидела Джейка с ножницами в руках и широкой ухмылкой.

Он перерезал шнур.

Я стискиваю зубы, не желая показывать ему, как больно мне быть лишенной единственной вещи, в которой я нахожу утешение.

— Что это? — гогочет он, размазывая большим пальцем малиновый блеск для губ по моим губам и лицу. — Твой пухлый ротик будет отлично смотреться на моем члене, — заявляет он. — Да! Чертовски шикарно! Это твое новое прозвище. Губы для минета! — он обводит взглядом толпу зрителей и начинает скандировать «минет» снова и снова, пока ни один человек в пределах слышимости не скандирует вместе с ним.

Я не могу остановить слезы, которые наворачиваются на глаза. Невозможно остановить свои инстинкты, когда я поворачиваюсь на пятках и выбегаю из здания, сбегая в свой первый день в качестве старшеклассницы.

***

Шлепок обрушивается на мою задницу, когда я уже выхожу из здания колледжа. Позади раздается смех, и я, не задумываясь, поворачиваюсь на пятках и вижу незнакомого парня, который вздергивает брови.

Мой разум вспыхивает, пульс учащается, и по нервным окончаниям пробегает чувство, которое я испытывала всего несколько раз: смелость.

Прежде чем я успеваю продумать свой следующий шаг, моя рука проносится по воздуху и приземляется на лицо парня. У меня не хватает сил, чтобы заставить его повернуть голову, но пощечина должна быть очень сильной, потому что он держится за щеку, глаза расширены.

— Никогда больше не прикасайся ко мне, — говорю я, подавляя панику, грозящую умерить мое мужество, когда узнаю двух парней, гогочущих неподалеку.

Джесси и Майкл. Лучшие друзья Джейка Грея. В школе они превращали мою жизнь в ад, и один только вид их смеха навевает воспоминания, которые я изо всех сил старалась похоронить.

Парень, который шлепнул меня, бросается вперед, прижимая меня к стене так сильно, что моя голова отскакивает от бетона, а он стоит рядом, возвышаясь надо мной, в его глазах мелькают безумие и смущение.

— Ты, тупая сука, думаешь... — дыхание вырывается из его груди, когда мое колено врезается ему в пах.

Я отталкиваю его, сердце колотится о ребра. Адреналин подстегивает меня к действию, и я бегу. Несколько студентов оборачиваются, чтобы посмотреть, как я бегу по коридору, но никто не останавливает меня, чтобы проверить, все ли со мной в порядке, хотя они видели, что произошло.

Кроме демонстративных неуместных комментариев, до сегодняшнего дня никто не трогал меня против моей воли. Несколько парней приглашали меня на свидания, некоторые оставляли записки, которые я могла найти, но в целом план Брэндона провалился.

Должно быть, он думал, что все такие же дети, как и он...

Похоже, некоторые такие и есть. Малолетние и ненормальные. Этот парень даже не пытался спрятаться. Он загнал меня в угол, пока другие люди смотрели, словно ему было наплевать на последствия.

— Куда? — спрашивает папа, когда я перебираюсь на пассажирское сиденье две минуты спустя, мои руки все еще трясутся. Он забирает меня из колледжа и отвозит поесть каждый день с тех пор, как приземлился четыре дня назад. — Мы можем вернуться в Оливковое дерево?

— Конечно, я не против.

— Хорошо, позвони Нико, может, он... — он прервал себя, когда из динамиков полилась мелодия моего звонка, телефон был подключен к системе громкой связи.

— Упомяни о дьяволе. — Я улыбаюсь, показывая папе экран. — Эй, я как раз собиралась тебе позвонить.

— А я уже готов посадить тебя к себе на колени, — говорит он, заставляя мои щеки пылать. — Детка, я рад, что ты проводишь время с отцом, но сегодня вечером ты должна найти два часа для меня.

— Нико...

— Два часа. — Его тон не терпит возражений. — Сделай это. Я не прикасался к тебе четыре дня, и я скучаю по тебе так, будто прошло целое чертово столетие. Если ты не хочешь, чтобы я пристегнул тебя наручниками к кровати, пока твой отец сидит в соседней комнате, советую тебе делать то, что тебе говорят.

Я опускаюсь на свое место и впиваюсь в кожу, когда отец прочищает горло.

— Привет, Нико. Это не должно быть проблемой. Я встречаюсь с другом, чтобы выпить немного позже, так что вы двое будете предоставлены сами себе.

— О Боже. — Я уверена, что я цвета спелого помидора. — Почему? Почему ты так легкомысленно относишься к этому?!

Мой отец хихикает, качая головой, как будто имеет дело с несмышленым ребенком.

— Это просто секс, Мия. Почему ты краснеешь? Не веди себя так, будто это в новинку.

— Это так! — восклицаю я, в ужасе от того, что он решил, будто я переспала с одним из тех, о ком я ему рассказывала. — Это очень даже в новинку.

— Ты хочешь сказать, что Нико у тебя первый?

— Ладно, оставлю вас наедине, — вклинился Нико, выглядя забавно. — Увидимся вечером, Мия.

— Не смей вешать трубку!

— Что я тебе говорил? Секс — это естественно. Это нормально.

— Согласен, — говорит папа, энергично кивая. — Я все еще в шоке от того, что у тебя только сейчас был первый раз, но не могу сказать, что не рад. Некоторые из тех свиданий, о которых ты мне рассказывала...

— Джимми, — предупреждает Нико, в его голосе отчетливо слышна ревность. — Оставь прошлое там, где оно должно быть.

Мой отец вскидывает бровь и бросает на меня забавный взгляд.

— Виноват. Надеюсь, у тебя ничего не запланировано на завтрашнее утро, потому что у меня есть бутылка лучшего бурбона, который можно купить за деньги, и как только я вернусь домой, мы будем пить.

— Конечно. Завтра у меня выходной.

— Хорошо. Увидимся около восьми?

— Тогда увидимся, — подтверждает Нико. — Мия? Будь умницей, детка.

— Всегда.

***

Нико врывается в мой дом без четверти шесть вечера, бросает ключи на стойку и сметает меня с ног, остановив на полпути к приготовлению сэндвичей. Его губы ловят мои, поцелуй жаднее, чем обычно. Он излучает беспокойную энергию, словно готов взорваться. Каждый мускул на его теле тверже камня, а в глазах светится какой-то необузданный гнев.

— Эм... привет. — Я провела пальцами по его волосам. — Все в порядке?

— Это был долгий день и еще более долгая неделя, — говорит он, входя в мою спальню.

Дверь захлопывается за нами, и он прижимает меня к стене: одна рука под задницей, другая — на челюсти, сердце стучит о ребра и отдается во мне.

— Что случилось? — шепчу я между его настоятельными поцелуями. — Ты злишься. Что случилось? — я не получаю ответа. Он затыкает мне рот еще одним поцелуем. Он взвинчен, и я думаю, что ему нужно, чтобы я его успокоила. — Скажи мне, что делать, — шепчу я, прижимаясь к нему. — Скажи мне, что тебе нужно, чтобы я сделала.

Он прикусывает мою губу, отстраняясь, прежде чем поставить меня на ноги и наклонить голову, чтобы заглянуть мне в глаза.

— Я не испытываю к тебе ничего, кроме уважения, ты ведь знаешь об этом, правда?

— Да.

— Хорошая девочка. Мне нужно, чтобы ты расслабилась, иначе я, черт возьми, сойду с ума, когда окажусь внутри тебя. — Он дергает за молнию на моем платье, пока оно не падает на пол. — Я научу тебя, как заботиться обо мне. Ты прекрасна, Мия. Моя. Такая чертовски сладкая, — тихо напевает он, словно впадая в иллюзорный транс, пока его пальцы перебирают мою шею и ключицы. — Ты не сможешь сказать «красный». Похлопай меня по ноге, если будет слишком сильно. — Он расстегивает ремень, протягивая его через обручи. Жест, намекающий на то, что сейчас произойдет. — Встань передо мной на колени.

Я опускаюсь. Ни секунды колебаний. Мои щеки пылают, но это не смущение. Это волнение. Я хотела сделать это с тех пор, как впервые прикоснулась к нему.

Нико освобождает свой член от трусов-боксеров и обхватывает моей рукой его ствол, сжимая сильнее, чем я бы осмелилась, будь я здесь главной.

— Откройся, — хрипит он, его глаза вспыхивают, когда он наблюдает за тем, как раздвигаются мои губы. — Хорошая девочка. Заставь меня кончить, детка.

Я оставляю пальцы там, где он их положил, сжимаю его так же сильно и ввожу его в рот. Его глаза тут же закатываются, чистое, безудержное удовольствие искажает его красивое лицо.

Покрутив языком вокруг головки, я чувствую вкус первой соленой капли спермы. Низкий хрип в его груди подсказывает мне, что я делаю что-то правильно, и я продолжаю, поглаживая его по длине и облизывая кончик, пока мои губы двигаются вперед-назад.

Он сжимает мои волосы в тугой кулак, его член набухает еще больше. Вены на его шее вздуваются, прежде чем он смотрит вниз, сжимает мою челюсть и прижимает мою голову к стене.

— Держи рот открытым для меня и дыши..., — ворчит он, когда я втягиваю его глубже. Он толкает бедра вперед, не сводя глаз с меня, когда упирается в стенку моего горла, и отступает назад как раз перед тем, как у меня срабатывает рвотный рефлекс. — Хорошо, расслабься. Ты чертовски хорошо справляешься, детка. Дыши через нос.

Возможно, это самое первобытное, постыдно возбуждающее, что он когда-либо делал со мной. Неистовая, похотливая энергия, излучаемая его движениями, увеличивает мое желание в четыре раза, когда он входит в ритм, скользит внутрь и выходит быстрее, догоняя свое освобождение.