ГЛАВА 20

Логан

Все в этой ночи неправильно.

Я и брюнетка?

Неправильно.

Кэсс видит, как я целую ее?

Неправильно.

Думать, что я могу просто выкинуть Кэсс из своей системы с первой же легкомысленной девушкой, на которую положил глаз?

Самое неправильное.

Как только я увидел ее, чувство спокойствия просочилось сквозь щели моего раздраженного сознания, вернув меня в нужное русло на самую короткую секунду.

Мои мысли превратились в гонку Марио Карт, когда я понял, что она видела мои руки, лапающие задницу брюнетки.

Она видела, как я ее целовал.

Должен ли я беспокоиться? Нет. Мы не вместе. Я не сделал ничего плохого. Я никогда не сравнюсь по вине с тем, что она сделала с Тео. Я чертовски святой в этой ситуации, но... Когда наши глаза встретились, на меня опустилась плотная неподвижность. Ее улыбка померкла, сползла, и даже на расстоянии я увидел, как ее лицо исказилось от боли.

Всего на мгновение, но это было именно оно: разочарование.

Затем она скорчила гримасу, превратившись в тот испорченный вид, который она так часто носит, — маску, призванную скрыть ее неуверенность в себе.

Мне хотелось побежать за ней, но как я должен был объясниться? Черт, я не ожидал, что ты будешь здесь, — это ни хрена не оправдание. В любом случае, я не должен объяснять. Кэссиди знала правила. Она знала, что у нас только секс. Никаких эмоций, никакой привязанности. Я же не изменял ей... так почему же мне кажется, что я это сделал? Почему мой желудок так сильно сжимается, скручивается и перекатывается? Почему мои легкие с трудом втягивают воздух?

Я прижимаю пальцы к виску, массируя его маленькими кругами, а затем опускаю руку обратно, сжимая пиво. В десяти футах справа от меня Круэлла ДеМон крутит бутылку на столе в их кабинке, ее темные глаза скользят по мне, каждые несколько секунд останавливаясь на моем брате.

Мои руки холодеют и немеют, чем медленнее вращается бутылка. Гнев бушует в моем организме, направляясь прямо в грудь, где он разобьет лагерь в моем сердце, и жидкий гнев взорвется в моей гребаной кровеносной системе.

Я чувствую, как он набирает обороты, растет с пугающей скоростью, словно снежный ком, катящийся вниз по крутому склону. Ничто не спасет мудака, посмевшего прикоснуться к Кэссиди на танцполе, если он снова решит прикоснуться к ней хоть одним гребаным пальцем.

Она моя.

Никто не прикоснется к ней, кроме меня.

Проблема с этим ходом мыслей? Это ложь. Кэссиди не моя и никогда не будет моей.

Я скрежещу зубами, пытаясь сохранить свое дерьмо в целости и сохранности, пока разочарование терзает мой разум. Комок нервов, застрявший в горле, мешает глотать.

Как я докатился до такого? С самого начала я хотел секса. Только ее тело. Горячее, стройное, подтянутое и умелое тело, но внезапно мне захотелось большего.

Я ревную.

Я беспокоюсь.

Я постоянно хочу видеть ее, быть рядом с ней, прикасаться к ней, целовать ее и, черт возьми, защищать ее от всего проклятого мира.

Этого не может быть. Не сейчас. Не с ней.

У нас с Кэсс ничего не может быть. Никогда. Вот почему поцелуй с брюнеткой казался отличным планом. Одна ночь, чтобы перепрошить мой мозг, забыть прекрасную блондинку, которой я не могу насытиться, и направить свои навязчивые мысли на какую-то безымянную бимбо. Одна ночь, чтобы вернуть мою голову на место.

Жаль, что это не сработало и открыло банку с червями по имени Раш. Я его знаю. Его старший брат — мой друг, и Раш не из тех, кто нужен Кэссиди рядом с ней. Он игрок — коллекционер, как он сам себя называет.

Коллекционер кисок.

Я стоял на балконе, когда они танцевали внизу, и боролся с инстинктами, пытаясь удержать свою задницу на месте всякий раз, когда его руки касались ее живота или талии. Я представлял, как ломаю эти руки десятью разными способами, и был так близок к тому, чтобы наброситься на нее. Просто чудо, что мне удавалось сдерживать свой нрав так долго, как сейчас. В глубине души я знаю, что не имею права портить Кэсс настроение.

Наши чисто сексуальные отношения ее не устраивают.

Я не должен с ней шутить, но вот я здесь, телефон в руке, уже три сообщения отправлены. Моя нога нетерпеливо подпрыгивает, когда наступает очередь Раша крутить бутылку. Он смотрит на нее так же часто, как Кайя на Нико, и это бесит меня до чертиков.

Единственное утешение — Кэсс сосредоточилась на своем телефоне, читая мои сообщения.

Нико слишком занят, он хмурится, огрызается и теряет терпение с Айшей. Минуту назад она сидела на нем, шепча ему на ухо сладкие слова и крутя бедрами у него на коленях. Он не обращает внимания на кабинку прямо напротив нашей. И он слишком взвинчен, чтобы заметить, что я тушуюсь с тех пор, как сел.

Бутылка вращается все медленнее и медленнее, наконец останавливается и указывает на Кэссиди. Конечно, так и есть. Это Карма, я уверен... Ха! Получи, урод.

В висках начинает давить, тело сковано так, что я не могу пошевелить ни единым мускулом, но, черт возьми, я едва не переворачиваюсь и меня тошнит, когда Раш наклоняется ближе к Кэсс. Его губы шевелятся, и я понимаю, что он говорит — джентльмен высшего порядка, проверяющий, может ли он прижаться к ее рту.

Нет, не может. Если хочет, чтобы к концу ночи у него остались зубы.

Она что-то говорит в ответ. И этот гнев, это давление в моей голове... черт!

Я не могу сдержать ни единого вздоха, когда он хватает ее за челюсть, и их губы смыкаются. Я уже близок к тому, чтобы разбить бутылку о его голову, а затем вынести Кэссиди из клуба в стиле пожарного. Я бы отвез ее домой, чтобы напомнить ей, кому она, черт возьми, принадлежит.

Проблема с этой мыслью? Да... это тоже ложь. Она не принадлежит мне.

Я вздрагиваю, когда давление внутри моей головы повышает ставки.

Игра окончена.

Конец.

Опустив глаза вниз, я делаю несколько очень глубоких и очень успокаивающих вдохов. Это ни хрена не помогает охладить лаву, горящую в моих венах, но я надеваю маску безразличия, сдерживаю нахлынувшее на меня насилие и отправляю ей еще одно сообщение.

Я: Два слова, один палец. Мы закончили.

Я снова бросаю взгляд туда, проверяя ее реакцию, ожидая, что она вытянет губы в линию, глаза заслезятся, но нет. Она улыбается, глядя на свой телефон, и это бесит меня до невозможности.

Неужели я неправильно понял ее намерения? До сих пор я был уверен, что она хочет чего-то большего, чем просто секс, но улыбка, озаряющая ее великолепное лицо, говорит о другом, как и сообщение, которое она отправляет в ответ.

Принцесса: Спасибо. Надеюсь, однажды ты найдешь человека, который будет для тебя приоритетом, а не просто вариантом.

Спасибо? За что она меня благодарит? И как бы посильнее закрутить нож.

Кэссиди: 1. Логан: 0.

Она права. Она не мой приоритет, и она заслуживает быть чьим-то приоритетом. Несмотря на дерьмовые ярлыки, которые люди приклеивают к ней за ее спиной, она удивительная. Страстная, умная, заботливая. Она наивна и слишком доверчива, что раз за разом оборачивается для нее бедой. Люди используют ее доброе сердце и пользуются тем, как сильно она жаждет человеческого общения после многих лет пренебрежения и холодного, сурового отношения.

У меня голова идет кругом, когда я гашу экран и засовываю телефон обратно в карман.

Ад только что замерз, мать его.

Она навеселе. Она пьет как ни в чем не бывало, отказываясь целоваться с кем-либо за столом. И хотя я рад этому, меня передергивает каждый раз, когда она улыбается Рашу.

Около полуночи я наблюдаю, как она идет по коридору, ведущему к туалетам, ее шаги неловки — алкоголь нарушил ее двигательные функции.

Я бросаю взгляд на Нико, проверяя, обращает ли он внимание на кабинку напротив, но он ссорится с Айшей. Я слышал, как он в упор сказал ей, что не будет с ней трахаться, но она отмахнулась от него и продолжает действовать ему на нервы, как будто видеть пар, выходящий из его ноздрей, — лучшее развлечение.

Пока они вдвоем заняты, а Тоби на танцплощадке, я, не раздумывая, следую за Кэсс. Ей нужно убираться отсюда, идти домой и спать. Для одной ночи с нее хватит.

В воздухе душно, вонь мочи, выпивки и пота бьет по ноздрям, когда я прижимаюсь к стене напротив туалета для девочек и жду, жуя свои гребаные губы.

Как только Кэсс выходит, я хватаю ее за запястье и тащу в другой коридор справа от себя. Он пустой, темный и в стороне от прохода. Идеально для разговора.

— Какого хрена ты делаешь? — я сжимаю ее в объятиях, пока мы не оказываемся у двери, предназначенной только для персонала, в дальнем конце коридора. Моя грудь вздымается. Прикосновение ее кожи, запах ее духов и облегающее платье, которое она носит, вызывают в моей голове совершенно новый бунт. — И что это, черт возьми, такое? — я прижимаю ее к стене, проводя пальцем по краю ткани на ее декольте.

Я едва могу разглядеть ее в темноте. Ничего, кроме слабого света от светодиодной ленты над дверью, не освещает ее лицо и сиськи, которые почти выпирают из хлипкого платья, в которое она одета.

— Вот это, — говорит она, прикасаясь к ткани, которую я только что трогал. — Это называется платьем.

— Это называется неуместным. Ты хоть представляешь, сколько придурков положили на тебя глаз? Ты выглядишь как влажная мечта любого извращенца!

Она опускает взгляд, на лбу проступают глубокие борозды.

— Я ничего не выставляю напоказ, придурок. Твоя подруга была одета в меньшее, но я не видела, чтобы ты на нее набрасывался...

— Она не моя ответственность! — я огрызаюсь, не успев обдумать слова, и на секунду осознаю, насколько глупо это звучит. — И ты тоже, — быстро добавляю я, загоняя себя в угол. Нет рационального способа объяснить, почему ее платье так сильно меня беспокоит. — Тебе нельзя здесь находиться, — продолжаю я, возвращаясь к главному вопросу, а в ушах звенит. Мои руки трясутся, а пульс сводит с ума, пока я возвышаюсь над ней. — Ты пьяна, Кэсс. Тебе нужно идти домой. — Но вместо того, чтобы оттолкнуть ее, я крепче сжимаю ее запястье. — Ты думаешь, я не знаю, что ты делаешь с Рашем? Ты пытаешься заставить меня ревновать, не так ли? Ты собираешься трахнуть его, чтобы доказать свою правоту? Брось это. Между нами все кончено. Конец.