Я выиграл два титула в команде Титанов, но за год до этого нам с Уэстом также удалось наскрести трофей чемпионата конструкторов, опередив команду “Vogel” на четыре очка, несмотря на то, что их лучший гонщик, Андреас Графф, завоевал титул чемпиона мира. Уэст и я, возможно, соперники на трассе, пытающиеся обогнать друг друга, но когда дело доходит до завоевания чемпионского титула конструкторов, мы слаженно работаем вместе.

Бен складывает руки на груди, кивая в сторону зала.

– У нас есть блестящие трофеи, подтверждающие это. Теперь давайте продолжим в том же духе и позаботимся о том, чтобы у нас был ещё один красивый кубок, который мы добавим в наш зал славы.

Команда разражается аплодисментами, и я присоединяюсь к ним, зная, что они так же важны для нашего успеха, как и я. Может быть, я и тот, кто ездит на машине каждые выходные, накапливая мили, но они следят за тем, чтобы моя машина была в отличной форме. Мы – живой, дышащий организм, и я хочу, чтобы они гордились мной.

У нас всё получится. Не только у механиков и меня, но и у Элли. Теперь она присоединилась к нашей команде, и я буду относиться к ней так же, как ко всем остальным.

– Шесть часов и сорок три минуты до начала, – кричит Бен сквозь аплодисменты. – Теперь идите туда и убедитесь, что всё готово к тестированию. У нас всего три дня, чтобы откалибровать всё для этой трассы. Я хочу, чтобы мы, чёрт возьми, взлетели.

Воодушевленные его словами, механики и техники вскакивают со своих мест и гуськом выходят из комнаты, мы с Уэстом остаёмся на местах, не снимая наушников. Мой гоночный менеджер Пол хлопает меня по спине и показывает поднятый большой палец. Он относительно новичок в команде, присоединился к нам в прошлом году, но мне нравится, насколько он всегда спокоен, независимо от того, что дела идут совсем плохо. Лиам тоже уходит, набирая что–то на своём телефоне. Он больше не удостаивает меня взглядом, хотя мы еще не закончили наш предыдущий разговор.

Уэст медленно снимает наушники и поднимает брови.

– Ещё один год, да? У тебя хорошее предчувствие?

Я думаю о Лиаме и о том, что он мне сказал. Потом я вспоминаю, как Элли посмотрела на меня, в её карих глазах плясали искорки веселья. На какой–то безумный момент я подумываю спросить у Уэста совета по поводу всего этого. Его публичный имидж такой безупречно чистый, он сверкает. Его история так отличается от моей. Его родители – нормальные люди, которых втянул в себя мир гонок только после того, как их сын удивил всех, выиграв соревнования по картингу. Он был вундеркиндом и продвигался по служебной лестнице с поразительной скоростью, хотя начал участвовать в гонках позже, чем кто–либо другой на трассе.

Теперь родители навещают его на всех гонках в США, а мама приносит команде домашние кексы. Он по–прежнему звонит им после каждой гонки, это первое, что он делает, и за все пять лет, с тех пор как он присоединился к трассе новичком в команде Eagle Racing, у него не было ни одного скандала. Его переход в Титаны был профессиональным успехом, и он это заслуживал.

Но мы не настолько близки, чтобы по–настоящему доверять друг другу. Несмотря на то, что мы в одной команде, мы по–прежнему боремся за первое место, за каждое очко в каждой гонке.

– Да, – отвечаю я, понимая, что молчу слишком долго. – Всё хорошо. А у тебя?

Он запускает пальцы в свои вьющиеся светлые волосы.

– Да. Хотя, если Монтгомери действительно модернизировали свои машины, в этом году будет настоящая бойня.

Я встаю и качаю головой.

– Ты не можешь так думать. Они не имеют значения. Единственное, что тебе нужно знать – это то, что у нас лучшая машина на старте, и доверяй себе.

Его глаза расширяются.

– Вау, Стоун, ты что, хочешь меня подбодрить?

Он следует за мной, когда я выхожу из комнаты, и я слегка толкаю его.

– Мудак, – говорю я, но без злобы. – Мне нужно, чтобы ты занял второе место в этом году. Я не могу допустить, чтобы Рейвенскрофт всё это время наседал на мою задницу.

Он улыбается, на его щеках появляются ямочки.

– Так ты хочешь, чтобы я оседлал твою задницу?

– Ты такой ребенок, – фыркаю я, затем спускаюсь по лестнице на первый этаж. – Но серьезно. Ты готов?

Он на мгновение колеблется, останавливаясь на ступеньку выше меня.

– Да, – говорит он наконец. – Готов настолько, насколько я когда–либо буду готов.

Я хмурюсь. Его пауза была едва заметной, но в мире гонок время измеряется долями секунды.

– Что случилось?

Он оглядывается через плечо, затем спускается по последней паре ступенек.

– У моей мамы обнаружили рак кожи во время летних каникул. Они считают, что вовремя заметили его и избавились, но ей всё ещё нужна химиотерапия, так что это были...тяжелые два месяца.

– Господи, Адамс. Мне жаль это слышать, – я хлопаю его по плечу и сочувственно сжимаю его. – Тебе что–нибудь нужно?

Он качает головой.

– Не–а. Хотел бы я быть рядом с ней, но эта работа хороша хотя бы в одном, – но улыбка немного кривовата и не касается глаз, когда он продолжает. – У меня достаточно денег, чтобы оплатить лучшее лечение.

Я изучаю его, отмечая напряжение вокруг его рта, которого раньше не было. Потом я вспоминаю вечеринку, которую он устроил на вилле в начале сезона, ту, где меня якобы сфотографировали с обнаженной Селеной. Теперь, когда я думаю об этом, Уэст казался не в духе: пил больше обычного, а потом размышлял в одиночестве. Я думал, это из–за того, что Белла не появилась в этом году, но, похоже, я ошибался.

– Спасибо, что рассказал мне, – говорю я. – Хёрст знает?

Уэст кивает.

– И Ваньер, – добавляет он, называя своего менеджера. – Я не хочу, чтобы кто–то ещё знал об этом. Это личное.

– Могу себе представить. Я никому об этом не скажу, – обещаю я. – Надеюсь, твоей маме скоро станет лучше.

– Спасибо. Я не теряю голову. Работал с психотерапевтом, чтобы разобраться со всем этим дерьмом. Мама уговаривала меня пойти, и я должен сказать, что это помогает, хотя это полный отстой.

Я содрогаюсь при мысли о том, что кто–то копается в моих мозгах.

– Главное, чтобы работало, чувак. Делай то, что тебе нужно.

Его взгляд становится острее.

– Чтобы победить, ты имеешь в виду? Чтобы помочь тебе выиграть ещё один чемпионат?

Я отшатываюсь, удивленный холодностью его голоса.

– Нет, чувак. Чтобы ты там не умер. Ты же знаешь, это займет всего секунду.

Мы оба поворачиваемся и смотрим на портрет Йоханнеса Ваха, фотографию в рамке, которую наша команда возит по всему миру из гаража в гараж. Он был одним из первых гонщиков Титанов и выиграл три чемпионата ещё в начале девяностых, затем погиб в ужасной аварии во Флоренции, сгорев заживо в своей машине после того, как врезался в защитный барьер. Его сын, Тобиас, в нашей команде в качестве запасного гонщика. Он сидел с нами в зале всего несколько минут назад. Я даже представить себе не могу, каково это – каждый день проходить мимо портрета своего покойного отца.

К счастью для меня, мой отец умер от обычного сердечного приступа, так что мне не нужно смотреть на его лицо каждый раз, когда я прохожу по коридору, хотя он тоже был гонщиком. Однако он не был Титаном, но четыре сезона выступал за Eagle, был близок к победе, но так и не выиграл ни одной гонки.

Я оглядываюсь на Уэста и вижу, как подергивается его горло, когда он сглатывает. Чёрт. Возможно, это было слишком драматично.

– У тебя всё получится, – говорю я более мягко.

Уэст опускает голову, кивая.

– Да.

Мимо проходит техник, здоровается с нами обоими, затем исчезает за дверью. Я хочу ещё раз поговорить с Уэстом, посмотреть, действительно ли он готов к этому, но момент упущен.

– Пойдем посмотрим на наши костюмы, – он натягивает улыбку. – Надеюсь, они не слишком изменили цвет по сравнению с прошлым годом. Я чертовски хорошо выгляжу в синем.

– Конечно. Потому что это самая важная часть снаряжения. А не тот факт, что оно в буквальном смысле может спасти тебе жизнь в аварии.

Технические специалисты стали намного лучше поддерживать жизнь водителей в этом виде спорта с девяностых годов, что включает в себя огнестойкий костюм и шлем, а также halo – петлю, установленную вокруг водительского сиденья для защиты наших голов от столкновений.

Уэст показывает мне средний палец, затем уходит в свою часть гаража, а я поворачиваюсь к своей. Теперь, когда он упомянул об этом, я тоже хочу знать о своем костюме. Мне придется носить эту чертову штуку каждый день в течение нескольких месяцев...

Хриплый смех прерывает мои мысли, и я останавливаюсь как вкопанный, уставившись вперёд. И прямо там, в боксе, рядом с моей всё ещё накрытой машиной, находится Элли.

Другие люди снуют по помещению, расставляя стеллажи с шинами и инструментами, но она стоит неподвижно, впитывая напряженную атмосферу. Интересно, как она здесь оказалась, но тут айтишник – Форд, один из младших разработчиков – толкает её локтем и указывает на что–то на стене, и к ним присоединяются ещё двое парней, что–то обсуждая.

Я понимаю, что им устроили тур, и, должно быть, именно Форду поручено показать им всё. Но она пришла посмотреть на мой бокс, а не на бокс Уэста, и по какой–то причине для меня это важно.

Словно встревоженная силой моего взгляда, она поворачивает голову и встречается со мной взглядом. Её темные глаза вспыхивают от удивления, а затем она улыбается. Моё дыхание вырывается из легких на быстром выдохе, и мои ладони начинают потеть. Я вытираю их о джинсы. Из–за этой гребаной жары. Поскольку бокс открыт, здесь нет кондиционера, а гнетущая атмосфера Дубая и в лучшие времена заставляет меня потеть, как свинью.

Форд неторопливо направляется к выходу и выводит двух других парней обратно на улицу, но Элли остается ещё на мгновение, выражение её лица открытое и теплое.

Я хочу подойти к ней поближе и спросить, как у неё дела, как прошел её день, в то время как я должен думать обо всем, что мне нужно для подготовки к сегодняшнему дню. К счастью, она забирает этот вопрос из моих рук. Она быстро машет мне рукой и следует за своим гидом, сливаясь с толпой проходящих мимо людей.