ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Ари

Месяцы спустя…

Сегодня проходила игра, которая решит, выйдем ли мы в плей-офф. Или, по крайней мере, частично решит. Из-за некоторых поражений в конце сезона мы не были полностью ответственны за свою судьбу. Нужно было обыграть Сиэтл, но Даллас должен был обыграть Детройт, чтобы попасть в плей-офф. Даллас, к сожалению, будет играть одновременно с нами, поэтому не узнаем исход их игры, пока не завершится наша.

Хотя я не так волновался по поводу второй части, Линк уже пообещал, что сделает все возможное, чтобы Даллас победил. И лучший друг — золотой самородок — никогда меня не подводил.

Больше всего беспокоило то, что мы должны были победить — наверняка это более сложное препятствие. В прошлой игре Томми растянул четырехглавую мышцу и не был готов на 100%. Другой защитник, Кэффри, на этой неделе заболел гриппом, а Сото... Ну, Сото просто отстой.

Я хотел помочь ребятам выйти в плей-офф. Мы бы не выиграли Кубок — были недостаточно хороши, — но я хотел хотя бы попасть в плей-офф.

Несмотря ни на что, я бы находился на седьмом небе от счастья, на том самом облаке, на котором жил с тех пор, как Блейк решила, что непременно хочет стать миссис Ланкастер. Теперь просто жил в постоянном состоянии счастья, как в вечном кайфе.

Это ПОТРЯСАЮЩЕ.

Блейк Ланкастер была самым удивительным, красивым, добрым, идеальным ангелом на свете, и находился с ней было, блять, лучшей вещью в мире.

Рекомендую 10/10.

Телефон зажужжал на скамейке в раздевалке, где я расслаблялся, когда входил в зону.

— Привет, золотой мальчик, — протянул я, ответив ему по Facetime.

— Просто хотел убедиться, что ты пришел на игру и не застрял снова, — фыркнул Линкольн, проводя руками по золотистым волосам бога.

— Это было всего один раз!

— Это случилось на прошлой неделе, приятель! И ты почему-то подумал, что было бы хорошей идеей позвонить мне вместо 911... после того, как твой проколотый член застрял внутри жены! Что, черт возьми, я мог сделать? Ты был буквально внутри нее, разговаривая со мной!

— Тсс, твое успокаивающее присутствие помогло расслабиться настолько, чтобы вытащить его. Ты был очень полезен.

Линкольн вздохнул, притворяясь раздраженным. Он был таким забавным парнем.

— В любом случае...

— В любом случае... мой гигантский член с пирсингом, которому ты дико завидуешь, не застрял в Блейк, — сказал я, как раз когда Уокер сел рядом.

Чудак свалился со скамейки после моего комментария. Хотя это было совершенно нормально. Известная реакция на пенис с пирсингом.

— Дисней только что отключился? — Линкольн фыркнул, приподняв бровь, и я покачал головой, когда Уокер поднялся с пола, все это время сверля меня взглядом, и откинулся на спинку скамьи.

— Да, — вздохнул я с притворным раздражением. — Определенно, это не поведение достойное «круга доверия».

Уокер фыркнул, и я слегка подмигнул ему.

— Ладно, сосредоточься, Ланкастер. Я собираюсь выйти на арену и забить миллион голов, чтобы мы победили, а ты собираешься поразить кучу людей и убедиться, что Дисней получит надлежащую защиту... Договорились?

— Почему моя работа звучит намного веселее, чем твоя? — поинтересовался я вслух.

Линкольн снова фыркнул, а затем заколебался.

— Ты можешь отключиться от Facetime? — спросил он.

Я нахмурился и кивнул, переключившись на обычный звонок и поднеся телефон к уху.

— Что случилось?

— Год почти закончился, — в его голосе звучал вопрос, на который все еще было легко ответить. Блейк была полностью согласна, даже если это означало, что нам иногда придется летать туда и обратно в Лос-Анджелес из-за ее работы.

— Да, так в чем вопрос? — спросил я невинно просто потому, что хотел услышать это от него. Линкольн Дэниелс любиииииииииит Ари Ланкастера.

— Ты... ты все еще возвращаешься домой? — его голос звучал так не по-Дэниелсовски, а это имя обычно ассоциируется с дерзким задирой. Ум-ари-тель-но7.

Хмм, я никогда не замечал, что в этом слове было мое имя.

Подходяще.

— Ари?

— Прости, о чем ты спрашивал?

— Пошел ты, — прорычал он, наконец-то поняв мою маленькую шутку.

Я взглянул на Уокера, который притворялся, что не подслушивает, хотя все его тело было напряжено. Бедный Дисней, он еще не знал, что я собираюсь убедиться: тот поедет со мной. Учитывая, как хорошо он справился, и то, что Бендер объявил о своем уходе из «Далласских рыцарей», это будет легкой задачей.

— Да, Линк. Твой пупсик все еще планирует вернуться домой.

Последовало долгое молчание, как будто моему приятелю было трудно сдерживать эмоции.

— Пупсик? — наконец сказал он, и голос звучал бесконечно счастливее, чем до моего ответа.

— Не нравится? Я еще попрактикуюсь.

Я странно улыбался в трубку, но это было оправданно. Линкольн Дэниелс собирался навсегда стать моим лучшим другом.

— Заставь их плакать, Ланкастер, и пожелай удачи Диснею, — добавил Линкольн, когда я услышал, как кто-то на заднем плане зовет его по имени.

— Ты же забиваешь эти голы, — ответил я, прежде чем повесить трубку.

— Линкольн, эм... он передал привет? — спросил Уокер, весь такой милый и простодушный. Его обычная манера поведения.

— Возможно, пожелал удачи.

Уокер оживился.

— Подожди... Он так сказал? Пожелал удачи?

— Я сказал, что он «возможно» пожелал удачи.

— Ари, — захныкал Уокер, выглядя таким жалким, что пришлось дать то, чего он хотел.

— Отлично, он действительно пожелал тебе удачи.

Уокер подпрыгнул и исполнил танец шимми. Я возмущенно усмехнулся.

— Я все время говорю удачи, черт возьми, и шлепаю тебя по заднице! Чего еще не хватает?

Уокер застыл, не успев покачать задницей.

— Точно, это абсолютно то же самое.

— Ты специально так говоришь! Я не люблю снисходительности, Уокер Дэвис. Сегодня никаких шлепков по заднице!

Он притворился наказанным, хотя все гребаное тело сотрясалось от смеха.

Я оглядел комнату. Все остальные товарищи по команде были напряжены и мрачны, как будто уверены в проигрыше еще до начала игры. Что глупо. Да, у команды были проблемы, но в этом году мы обыграли Сиэтл... дважды. Этого вообще не должно было случиться.

Я встал со скамейки запасных.

— Дисней, поставь мелодию, — приказал я, и Уокер, не теряя времени, схватил телефон. Несколько секунд спустя из динамиков раздевалки зазвучала песня «Shake It Off».

Как обычно, музыка Tэй Тэй сотворила волшебство. Товарищи по команде, даже самые стойкие из них, не смогли устоять перед заразительным ритмом.

Уокер возглавил танец, попытавшись совершить лунную походку, которая напоминала спотыкание пьяного. Движения Эдди были дикими и непредсказуемыми, как у малыша, объевшегося сахара. Он крутился, вертелся и даже попробовал сделать червяка — на самом деле не так уж плохо.

Я позволил себе расслабиться, продемонстрировав «папочкины движения», хотя единственными, кто назовет меня «папочкой», будут нападающие Сиэтла. Я действительно выложился полностью, даже показывал пистолеты пальцами и танец с разбрызгивателем8.

Последние ноты затихли, и я ухмыльнулся, потому что, как обычно, «Shake It Off» сделал свое дело. Команда была гораздо более расслабленной.

Речь тренера перед игрой была гребаным шедевром. Он посмотрел нам в лицо, напомнив о крови, поте и слезах, которые были пролиты за это дерьмо.

— Вы тренировались изо всех сил, играли и пожертвовали всем ради этого момента! — проревел он. — Эта джерси — не просто ткань и цвета, ребята. Это гребаный символ наследия, когда вы выходите на этот лед, то играете не только за себя. Вы играете за каждую «Кобру», которая когда-либо проливала кровь за эту команду, за этот город!

Вся команда взревела, и с последним возгласом «Кобры» настало время игры.

Когда я вышел на лед, все показалось знакомым.

Это было сюрреалистическое осознание.

Я начал этот сезон, чувствуя себя инопланетянином, приземлившимся на чужой планете. Боялся каждой тренировки, убеждал себя, что все отстой, что мне не терпится уйти. Вел обратный отсчет гребаных дней.

Но теперь… Я понял, что буду скучать по этому месту. Где-то на пути это начало казаться, ну... приятным.

Я подошел к ограждению, чтобы поглазеть на Блейк, указывая ей за спину. Она бросила на меня вопросительный взгляд и обернулась, только чтобы увидеть сотрудницу, держащую табличку с надписью: «Миссис Ланкастер — мой ангелочек. Не трогать.»

— Мило, — простонала она, и лицо приобрело красивый томатный оттенок.

— Ты выглядишь сексуально в этой джерси, миссис Ланкастер, — крикнула я, отъезжая на коньках.

Игра началась, и Сиэтл не брал пленных. Они били сильно и быстро, как стая обезумевших быков, бросающихся на матадора. Уокер был гребаной рок-звездой. Блокировал удар за ударом, благодаря чему в сетке все выглядело легко.

— Вот это мой вратарь! — закричал я, когда Уокер сделал двадцатый сэйв... за период. И дело было не в том, что я отстой… Я надирал задницы. Сиэтл просто убивал нападающих, а Томми играл травмированным.

Сиэтлу дали предупреждение за высокий удар, и мы оказались в силовой игре. Томми каким-то образом набрал скорость, несмотря на поврежденную ногу, катаясь как одержимый. Он прорвался сквозь их оборону и забросил шайбу. Та отскочила от одного из игроков Сиэтла и срикошетила в сетку. Мы все сошли с ума.

Во втором периоде Сиэтл сравнял счет несколькими броскими приемами и ловкими передачами после того, как Сото решил сбросить перчатки и ввязаться в драку голыми руками с парнем из Сиэтла. Мы наблюдали, сбитые с толку, но, думаю, это был... прогресс. В кои-то веки он не пытался избить своего товарища по команде.

Тем не менее, я все еще чертовски ненавидел его. И надеялся, что тот сбросится со скалы или попадет под машину.

Но прогресс есть прогресс.

К третьему периоду победа была в наших руках. Я блокировал удары, как живая стена, принимал и отражал шайбы, как обладатель «Джеймс Норрис Трофи»9, которым и являюсь. И на последних минутах, когда их вратарь был удален, мы поняли, что добились своего. Я выбил шайбу и отправил ее Томми, который легко забил гол.