Тропинка вывела на небольшой зеленый пятачок перед овалом входа, обложенного красным кирпичом. Слева от входа виднелись следы кострища, в котором лежали кирпичи и несколько пластиковых бутылок из-под газировки. Чуть дальше лежали какие-то тряпки.

Стариков сложил несколько кирпичей и немного посидел на них, переводя дух. Хорошо, что он не курил, иначе бы не удержался и закурил, а дым от сигареты чувствуется на расстоянии и может привлечь внимание милиционеров.

Отдохнувший от длительного и трудного пути Дмитрий Стариков подошел ко входу в подземелье и огляделся. Да, новое поколение пацанов, освоивших подземный ход, было куда более запасливым и расчетливым. В трещину в стене было воткнуто несколько факелов. Берется палка, обматывается старым тряпьем и смачивается керосином, а потом опускается в расплавленную смолу. Такой факел горит достаточно долго. Правда, чаду от него хватает, но ведь и Стариков не на прогулку собирался. А наличие факелов давало возможность поберечь батарейки прихваченного Стариковым фонарика.

Он похлопал по карманам. Зажигалка была на месте. Раскрыв сумку. Стариков достал набитый патронташ и ракетницу, переделанную знакомым ему умельцем с Жилгородка под патроны двенадцатого калибра. Худо-бедно, но теперь он был вооружен, и, как всякий вооруженный человек, Дмитрий сразу почувствовал себя увереннее. Зарядив ракетницу и сунув ее за пояс, Дмитрий положил в карман куртки фонарик и взял несколько факелов. Кирпичный ход, казавшийся в детстве широким и просторным, сейчас показался ему тесным. Из глубины хода пахло сыростью и тленом. Он зажег один факел, и пламя неровно высветило кирпичные стены, на которых белела какая-то плесень. Впереди, куда не доставал свет факела, сгущалась неприветливая тьма. Стариков вздохнул и двинулся вперед. Ход был длинным, более километра, и на пути встречалось несколько тупиковых ответвлений, которые монахам потребовались для каких-то тайных молений. В детстве Стариков с друзьями обследовали один из таких тупиков и обнаружили там камень, на котором отпечатались пальцы слишком ревностного священника, а на стене, там, где должна была висеть икона, светлел квадрат сухого кирпича в окружении копотных теней от горевших рядом с ней факелов.

Дышать в подземелье было тяжело. Воздух был влажным и затхлым, как вода, долгое время стоявшая в серебряном стакане.

Попискивали крысы. Бог знает, чем они здесь питались, но крыс здесь всегда хватало. Стариков порадовался, что он в кроссовках. А вот о Светке он не подумал. Маринку можно было и на руках вынести. "Ладно, - подумал Стариков. Главное - добраться, а дальше будет видно, как и что делать".

Стало еще холоднее, пламя факела заколебалось, зашипело, и на Дмитрия упало несколько холодных капель. Он понял, что находится прямо под рекой, и из этого вытекало, что половину пути он уже одолел. Было тревожно: чем больше он приближался к выходу, тем больший страх и смятение его охватывали. Насколько он помнил, вход этот заканчивался на территории бывшего монастыря, помещения которого после победы революции приспособили для нужд рыбокоптильного цеха. И что удивительно - вроде и Дон был рядом, и в самой Медведице рыбы хватало, а коптили в цехе морскую скумбрию, минтая, который в детстве никто и за рыбу-то не считал. В сравнении с речной рыбой скумбрия и минтай были как, скажем, карамель против шоколадной конфеты. Впрочем, чего греха таить, в детстве Стариков и его товарищи частенько пользовались подземным ходом, чтобы спереть из коптильного цеха десяток-другой копченых скумбрий и съесть их на берегу Медведицы, закусывая ворованными же арбузами. Славное было время!

По расчетам выходило, что он уже приближался к городу. Стариков прикинул, сколько ему осталось идти. Выходило не так уж и много, и он порадовался, что путь особой сложности не представил. И рано он обрадовался. Тут его и прижало.

Боль ударила в шею, медленно поползла вниз, заставляя неметь и без того уже ставшие холодными пальцы рук. Он остановился и едва не выронил факел из рук. Сначала он даже не понял, что причина боли кроется вне тела, просто подумалось, что некстати прихватило сердце. Он по инерции Сделал несколько шагов вперед, и тут его отпустило.

Стариков присел на корточки, переводя дух. Факел догорел, и он оказался в шуршащей темноте. Где-то неподалеку пискнула крыса, к ее писку добавились другие не менее настойчивые попискивания, и Стариков понял, что надо идти дальше. Он с трудом встал. Тело, еще несколько минут бывшее сильным и уверенным, вдруг стало непослушным. Стариков заставил себя достать зажигалку, непослушными пальцами зажег ее, и маленький желтый огонек отодвинул душную тьму, подступившую со всех сторон.

Новый факел долго не хотел разгораться, потом выстрелил в сторону длинной шипящей искрой и занялся неровными желто-красными язычками пламени. Дождавшись, когда факел разгорится, Дмитрий двинулся вперед. И странное дело если до приступа ощущение опасности было где-то впереди, то сейчас оно осталось позади. Более того, оно медленно отодвигалось с каждым шагом Старикова к выходу.

8. ЦАРИЦЫНСКАЯ ОБЛАСТЬ, ОКРЕСТНОСТИ РАЙОННОГО ЦЕНТРА МИХАЙЛОВКА, 26 ИЮЛЯ 2006 ГОДА, 19.35-0.10

На прежний пост Кунжакова не поставили, но и без дела он не остался. Дали ему милицейский "уазик" и послали патрулировать вдоль Медведицы. Вроде как он неожиданное повышение получил. На машине кататься сподручнее, чем топтать пыль на дороге. Да и скорость у "уазика" куда больше, чем у пары самых шустрых человеческих ног. Ежели чего случится, на своих двоих от беды не убежишь, а на четырех колесах еще можно попытаться.

Оказавшись подальше от начальнического ока, можно было немного расслабиться. Лето все-таки.

Искупались.

Перед тем как залезть в воду, старший лейтенант заставил одного из десантников померить уровень радиации хитрым прибором ДП-8. Прибор радиоактивности не отметил, и вся команда, включая водителя, попарно искупалась в Медведице. Вода была теплой, даже не хотелось выбираться. Прозрачная Сфера над городом отблескивала на солнце. Неизвестно, что происходило в городе, но здесь, на берегу, было просто замечательно.