Глава 14

С днем рождения

ДВЕРИ ЛИФТА ОТКРЫЛИСЬ, я сделала глубокий вдох и вышла.

Я была навеселе, но не пьяна.

Лимонные шоты.

Но ноги у меня дрожали. В животе завязались узлы. Это покалывание распространилось по моему позвоночнику, задней части шеи и коже головы, а также по талии, ягодицам и внутренней поверхности бедер, и оно не покидало меня.

И я знала, что уже промокла.

Это потому, что я была непослушной.

А еще потому, что была половина второго ночи, и, следовательно, последние полтора часа у Найта был день рождения.

Он мне ничего не сказал.

После ухода за лицом Кэтлин в среду, когда мы болтали, она мимоходом спросила:

— Что ты подаришь Найту на день рождения в воскресенье?

Я не знала, что у него был день рождения. И я была настолько потрясена этим вопросом, что даже не помню, что я ей сказала.

Я была в панике.

Что можно подарить мужчине, у которого все есть или который может сам себе это купить?

С тех пор я дважды была в торговом центре, покупала ему разные вещи, и ничего из этого не подходило. Ничего из этого не было достаточно хорошим. Все это ничего не значило.

И тут меня осенило. Я знала, что ему это понравится.

Это был август, два с половиной месяца спустя после того, как Найт забрал меня навсегда, потому что я позволила ему. Через несколько недель должен был открыться мой спа-салон. Моя квартира превратилась в полноценный мини-салон, потому что это было все, что я там делала. Там были мои вещи и кое-что из одежды, но они мне были не нужны, так как Найт с тех пор полностью избаловал меня. Новые шелковые, кружевные, атласные ночные рубашки. Новые джинсы. Платья, чтобы надеть их в Slade, когда мы вместе поедем. Обувь. Топы. Он приказал мне: «Выброси все это дерьмо, детка. Если застану тебя в чем-нибудь из этого, заработаешь красную задницу», он имел в виду мое нижнее белье, когда я возвращалась домой с пакетами и сумками очень сексуальных трусиков.

И у меня была новая машина. Двухместный Мерседес. Черный. Он сказал, что это не было роскошью, а просто класс, но для меня это, безусловно, было роскошью. Мы поссорились. Я отказалась согласиться. Найт отказался принять мой отказ. Это продолжалось какое-то время. Потом он стал милым, и я не смогла ему отказать. Потом он начал жаловаться на то, как трудно дать мне «хоть что-нибудь, блядь». У нас было больше разговоров, потому что я сообщила ему, что машина это не совсем «что-нибудь», а «гребаная машина, мать твою, Найт!» (это был мой крик).

На это он разразился хохотом, что разозлило меня еще больше. Он заставил меня замолчать и вывел из себя поцелуем, хотя это сработало только потому, что он стал делать со мной другие вещи.

Так что теперь у меня была сладкая кроватка, сладкая поездка, сладкий набор и сладкая работа.

И сладкая жизнь.

И Найт.

У Найта была я.

И я не знала, как дать ему больше.

Кроме как этим способом.

Поэтому я все спланировала. Я написала ему, когда он уже был на работе, и сообщила, что звонила Сандрин и мы собирались куда-нибудь пойти. По правде говоря, я собиралась выпить только с Сандрин и Вивикой. Никаких танцев. Никаких мужчин. Только девушки в дальней кабинке в углу, лимонные шоты (я), мартини (Вив) и космо (Сандрин). Мы добирались на такси, так что нам ничего не грозило.

Найт звонил четыре раза, но я не брала трубку, и оставил два сообщения.

Чтобы не откусить больше, чем смогу прожевать, я тоже дважды отправила ему ответное сообщение, сказав, что из-за музыки не слышу телефонного звонка, но заверив, что у нас все в порядке и я вызову такси.

Затем он прислал последнее сообщение.

Задница. Домой. Сейчас.

Это было тридцать минут назад. Я давила на него, я знала.

Но я вела себя плохо.

И я надеялась, что мне удалось не откусить больше, чем я могла прожевать.

У двери я достала из сумочки ключ, вставила его в замок Найта, повернула его и сделала еще один успокаивающий вдох, жалея, что не выпила последний лимонный шот для храбрости, прежде чем открыть дверь.

Едва за мной щелкнул замок, как из кабинета вышел Найт, в темно-серых брюках, ботинки и сшитую на заказ рубашку цвета самой густой, темной малины.

Я остановилась как вкопанная, когда меня обдало вибрирующим жаром.

— Ты встречалась с Сандрин? — прошептал он, и это прозвучало зловеще.

Я начала, или, лучше сказать, продолжила игру.

Я взмахнула рукой перед собой, собираясь сделать шаг, и беззаботно произнесла.

— У нас все было хорошо, милый.

— Остановись. Прямо. Там.

Я остановилась и сосредоточилась на нем.

— Ты встречалась с Сандрин? — повторил он своим пугающим, страшным шепотом.

— Милый, серьезно, мы были...

Он оборвал меня.

— Без мужчины рядом с тобой.

— Как я уже сказала, мы были...

Он снова прервал меня, скрестив руки на груди.

— Ты получила мои сообщения?

— Я не слышала их из-за музыки, — мягко сказала я и добавила, — Я получила твои сообщения.

— Значит, ты знаешь, что я хотел, чтобы ты вернула свою задницу домой три часа назад.

— Найт, мы были…

— Платье снять, трусики снять, туфли оставить, — прорычал он, и мой живот опустился.

— Что? — прошептала я.

- Прямо сейчас, снимай свое гребаное платье, трусики и не снимай туфли. Затем пройди своей задницей в мой кабинет и расположись на моем столе, задницей к двери.

Мои ноги задрожали, а лоно сжалась.

— Найт, - его имя тоже задрожало.

— Ты не хочешь, — отрезал он, — чтобы я повторил это еще раз.

Я выдержала его взгляд, а он выдержал мой.

Я надавила на него, ради него.

Его руки начали разжиматься, а тело двигаться, и я уронила сумочку и ключи на пол.

Не сводя с него глаз, я медленно приподняла юбку и запустила пальцы в трусики. Я стянула их, и они упали мне на ноги, шелк и кружева скользнули по моей и без того чувствительной коже, когда они опустились до лодыжек. Я переступила через них и вцепилась пальцами в черный шелк своего платья, закусив губу и стягивая его через голову.

Когда оно упало из моих пальцев на пол, Найт рявкнул:

— Учишься, — он повернулся и зашагал прочь.

Я на дрожащих ногах направилась в кабинет.

Ладно, хорошо.

Ладно, хорошо.

Судя по всему, я откусила больше, чем смогла прожевать.

Я вошла в теплый лес, с золотистым загаром атмосферу его кабинета, прямиком к столу, тяжело дыша и надеясь, что я, черт возьми, понимаю, что делаю.

Нашим стоп-словом был «жираф». За все время, что мы были вместе, я ни разу не задумывалась о том, чтобы его использовать. А у Найта часто появлялось вдохновение. Мне заткнули рот шарфом и привязали распростертой к его кровати. Я опустилась на него в его парилке рядом с ванной. Он трахал мое лицо и мою киску, пока я стояла на четвереньках, привязанная ремнями к его кровати.

И я наслаждалась каждой минутой.

Сейчас он был так зол, этот вибрирующий жар не утихал, что я забеспокоилась.

Возможно, мне следовало рассказать ему о том, что Вив была с нами. Она ему нравилась, он доверял ей и говорил, что у нее хорошая голова на плечах.

Дрожа, я заняла свою позицию и сделала это осторожно. Прижавшись туловищем к его столу. Выставив вперед задницу. И я убедилась, что мои ноги расставлены настолько широко, насколько мне было удобно. Именно такой я всегда нравилась Найту. Благодаря тренировкам я научилась автоматически выполнять это, когда меня просили. Я не хотела забывать и сейчас.

Я услышала, как он вернулся, и поджала губы, прижавшись щекой к бумагам на его столе. Затем я пошевелила губами.

Я почувствовала легкий ветерок и услышала тихий звук, когда что-то ударилось о стол рядом со мной, но я не осмелилась посмотреть.

Потом ничего.

Я ждала, глубоко дыша, но не в силах унять нарастающую панику.

Опять ничего.

Когда я собиралась что-то сказать, сказать ему, что Вив была с нами, даже сказать, что это подарок ему на день рождения, его рука внезапно оказалась у меня между ног, потянув вверх грубо, но в то же время нежно, как мог сделать только Найт. Я задохнулась. Затем я почувствовала, как что-то – я не знала, что это было – скользнуло по моей попке.

— Сегодня ты заслужила ремень, детка, — услышала я его мягкие слова.

О Боже.

О Боже!

Ну, по крайней мере, это была не трость. К этому я еще не была готова. Вив сказала, что это очень больно.

Эта штука на моей заднице продолжала поглаживать меня, а Найт обхватил меня между ног и продолжил.

— Это совершенно новое. Все для тебя. Буду ласкать тебя, пока ты будешь ласкать меня, — пробормотал он.

Он убрал руку, и то, что, как я поняла, было ремнем, скользнуло мне между ног.

Я закрыла глаза, потому что это было приятно.

— Давай подготовим тебя, — прошептал Найт, и я открыла глаза.

Ремень исчез, и его рука оказалась у меня между ног, два пальца впивались в нее, туго и сильно, и я вскрикнула от шока и чего-то еще.

— Промокла, — прорычал он, — Трахни себя папиными пальцами.

О Боже. Я хотела этого.

И я сделала это.

— Сильнее, Аня, ты должна быть готова принять ремень.

Я двигалась быстрее, сильнее, впиваясь в его пальцы, и так продолжалось какое-то время, страшное, безумное, горячее время, пока я не начала хныкать.

— Остановись, — приказал он, но продолжал входить в меня, — Не двигайся, — продолжал он приказывать, трахая меня пальцами, — Не двигайся, если только не хочешь ремень. Ты ни при каких обстоятельствах не кончаешь. Неважно, что я с тобой сделаю, детка. Ты шепчешь «Папочка», если думаешь, что собираешься кончить. Кроме этого, ты ничего не говоришь, пока я не спрошу тебя о чем-нибудь напрямую. Тогда ты отвечаешь немедленно. И ты знаешь, как я хочу услышать твой ответ, Аня. Ты получишь больше, если я напомню тебе. Теперь ты меня понимаешь?

— Да, папочка.

Его пальцы перестали двигаться. Они начали интенсивно теребить мой клитор.

Я хныкнула, и он прошептал:

— Хорошо, детка.

Он убрал руку, и вскоре я точно поняла, о чем говорила Вив.

Это было хорошо. Лучше, чем то, как он шлепал меня рукой. Это было потрясающе.

Ремень жег, без сомнения. Моя задница подпрыгнула, я поморщилась. И звук удара о мою плоть только усилил боль. Но, как и в случае с рукой, Найт никогда не опускал его на одно и то же место дважды быстро или даже почти подряд. А еще он шлепал им меня по бедрам.