— Потому что у нас еще больше часа в этой машине, а я не выношу тишины.

— Никогда бы не догадался.

Я вздохнула. Я собиралась отсчитывать секунды до нашего прибытия.

— Хорошо. Но я начну первым, – заявил мистер Упрямец.

— Спрашивай, – я махнула рукой, приглашая его продолжать.

— Что заставило тебя заняться реставрацией домов?

— Ты имеешь в виду, как я, грустная, бездомная девочка, стала заниматься восстановлением домов? – ладно, может быть, я все еще чувствовала себя защитницей. Но разве можно меня винить?

Он фыркнул.

— Отказываешься от вопроса?

— Это то, как я выросла. Мне нравится представлять себе все счастливые воспоминания, людей, которые там жили, и тех, кто будет жить там в будущем. Мне нравится думать, что я помогаю им создать место для новых воспоминаний.

— Ты никогда не хотела заниматься чем-то другим? – его голос поднялся на октаву, словно я его удивила. Почему я начала этот разговор, когда не могу видеть его лицо?

— Мой папа пытался заставить меня стажироваться в старших классах и в колледже, но мне не нравилось сидеть за столом. У меня были возможности, был выбор, и я его сделала.

Его пальцы сгибались, дрожа на бедрах.

— Как это – иметь выбор?

Мое сердце сжалось от осознания того, как мне повезло с папой, даже если наша жизнь не была идеальной. Я не могла представить, что любовь – это нечто условное, как казалось Киллингтонам.

— Нет, это был твой вопрос – никакого обмана.

— Подожди, а разве мне не нужно отвечать тоже? – то, что он согласился, что-то значило.

— Я не такая жестокая. У тебя есть время принять решение, у тебя есть выбор, воспользуйся им, – мне было интересно, какие у него планы в связи с ультиматумом деда, но не для того, чтобы мучить его. Его семья сделала это сама.

Оливер хмыкнул под нос.

Я ломала голову, задавая первый пришедший на ум вопрос.

— Ты с кем-нибудь встречаешься? – я спросила совершенно беззаботно и без интереса. В конце концов, это была игра. Я хотела поставить его в тупик. Но теперь мне отчаянно хотелось выпрыгнуть из машины , которую я вела, и вернуть слова обратно.

— Да, я похищаю их. Ты еще не нашла подземелье?

— Прошу прощения? — каким-то образом я не перевела машину на соседнюю полосу.

— Какое это имеет отношение к делу? – очевидно, мистер Грубость и враждебность так и остался.

— Просто поддерживаю разговор, – думай. Думай. — Забудь об этом – тогда мне тоже не нужно отвечать, – что и к лучшему.

Я игралась со стереосистемой, моя невинная любознательность зашла слишком далеко.

— Я же говорил тебе: никто не приходит ко мне в гости. Жить как отшельник не способствует знакомствам. Я не так уж и привлекательный.

— Никто? – пискнула я.

— Да, это жалко. Мне не нужно напоминать об этом, – он сдвинулся, прислонившись плечом к пассажирской двери.

— Эй, – моя рука зависла в воздухе, парящая, прежде чем я вернула её на руль. — Я не считаю тебя жалким. Это просто удивительно, потому что, знаешь, ты выглядишь так, и если бы ты хотел быть с кем-то… Мне просто грустно, что ты был один.

Слова разлились по всей машине. Весь мой организм сжался от отвращения.

— Йети, вот на кого я похож.

У меня был самый большой рот в мире, и мне пришлось научиться не кричать на Финна каждый раз, когда он спрашивал, как продвигаются дела с моим соседом, когда я звонила ему и Себастьяну, чтобы узнать, как у них дела.

— Прослушиваешь мои телефонные разговоры?

Он фыркнул.

— Дом не такой большой.

Лжец.

— Это особняк.

— Ладно, – перебил Оливер. — Значит, есть любители Йети, которых я должен привлечь?

— Йети был нечестным сравнением, – я напрягала мозги, чтобы найти лучшее сравнение, которое не выдаст мои чувства или состояние в животе. Я могла, объективно, считать его привлекательным, но все же не выносить его.

— Ты называешь меня привлекательным? – его тон был ровным.

— Это твой выбор слов, – возможно, и мой тоже, но тонкость была моим вторым именем.

Он хмыкнул, и моё тело завибрировало в ту же мелодию, когда я переместилась на своём месте.

— Ты тоже должна ответить, – напомнил он мне.

— Я одинока, – внутри меня все закрутилось, а потом резко оборвалось, ладони вспотели, а в животе забурлило. Почему я вообще согласилась на всё это? — Хорошо, следующий вопрос.

— И это всё?

Я ткнула пальцами в его бедро. Мои пальцы задрожали от прикосновения.

— Ты сам виноват, что отвечаешь больше, чем спрашивается, – он не нуждался в информации о моём бывшем.

— Спасибо, закон и порядок.

— О, так это то шоу, которое ты смотришь? – конечно. Нельзя посмотреть одну из лучших фильмовых трилогий, но «Закон и порядок» он видел.

— Пришлось. Адвокаты потребовали, когда снимали эпизод основанный на моей истории, – от его сухого ответа у меня свело желудок.

Чёрт, я слышала об этом. При нем я всегда говорила что-то не то – в основном непреднамеренно. В тех редких случаях, когда это было намеренно, он заслуживал этого.

— Ничто не отправляет тебя в психотерапию быстрее, чем популярное шоу, обвиняющее тебя в убийстве родителей, – негодование наполнило машину.

— Но разве парня из этого шоу не признали невиновным? — я видела этот эпизод лет десять назад, но до сих пор не связывая его с человеком рядом со мной.

— Да, после того как он подкупил присяжных. Кричит о невиновности.

— Ох, – я великолепно справлялась с этой игрой.

— Всё в порядке, – что-то в его голосе говорило, что это не так, его тело прижалось к двери.

— Все хорошо, если это не так.

— В чём смысл жаловаться? – он играл с горловиной своей черной футболки.

— Делиться своими эмоциями – это не значит жаловаться, это…, – я отчаянно пыталась сказать идеальную вещь. — Это делиться нагрузкой.

— Никто не хочет слушать о моих чувствах.

— А я хочу, – я старалась не скривиться, пока мы сидели в молчании, низкий гул радио недостаточно отвлекал от отсутствия фильтра между моим мозгом и ртом.

— Потому что ты уезжаешь?

Я оперлась локтем о дверной проём, сжимая волосы в кулак.

— Да, конечно.

Оливер не произнёс ни слова, пока я не щёлкнула указателем поворота, машина громко покатилась по гравию на парковке закусочной у дороги. Она была частично заполнена, но я уверена, что большинство машин принадлежали тем, кто здесь работал. Дэни, владелец антикварного магазина, куда мы направлялись, порекомендовал это место.

— Ты хочешь в туалет? – спросил Оливер. — Может, у меня есть чашечка, в которую ты сможешь пописать.

Я фыркнула, наклонившись на заднее сидение, чтобы что-то найти. У меня была идея, куда он мог бы засунуть эту чашку.

— Это целодневная прогулка. Неплохо бы подкрепиться кофе.

Я надела на его голову бейсбольную кепку и предложила ему свои солнечные очки, затем смахнула с его лица несколько прядок волос.

— Что, по-твоему, ты делаешь? – его серые глаза расширились, блуждая по моим чертам лица.

— Даю тебе маскировку, – я выдохнула, сжимая край его кепки, и на его щеках появился лёгкий румянец. Я вышла из машины. Через мгновение он был рядом со мной, протягивая руку вперед и держа дверь открытой, солнечные очки скрывали глаза, которые, как я знала, наблюдали за мной.

— Кабинка или столик? — спросила хозяйка, выставив бедро.

— Кабинка была бы отлично, – я понизила голос на пару октав. Идеально.

— Что, черт возьми, ты делаешь? – шипел на меня Оливер, нежно положив свою большую ладонь на мою поясницу.

— Помогаю тебе оставаться под прикрытием.

— Я думаю, какой бы акцент ты ни делала, это делает нас более заметными.

— Не беспокойся об этом, милый, – я подтолкнула его к последней кабинке, и он сел спиной к остальным посетителям ресторана, а я расположилась напротив него. — Видишь? Тебя никто не заметил.

Он выглядел озадаченным, разрываясь между хмурым видом и ухмылкой, и это снова вызывало забавные ощущения в моем аппендиксе. Может быть, меня укачало?

— С тобой никогда ничего не бывает просто, да? – спросил он.

— Никогда, – мой взгляд блуждал по закусочной, ламинату, мини-магнитофонам на каждом столе, запаху бургеров и жира в воздухе. — Мне нравится это место. Давай никогда не уходить.

Он хихикнул, просматривая меню.

— Осторожно, Лепесток, ты смягчаешься со мной.

Наши кружки с кофе были поставлены на стол, дав моему сердцу время прийти в себя, а я сосредоточилась на том, чтобы налить нужное количество молока в свою.

— Лепесток? – тепло от кофе разлилось по моим щекам. — Я напоминаю тебе о лепестке? Или, может быть, о шипах?

— Даже близко нет.

Я наклонилась вперёд, опираясь на локти, ненавидя то, как любопытно мне было его понять.

— Я уже говорила тебе, как ты меня раздражаешь?

— Постоянно, – глоток кофе не скрыл ухмылки. Самодовольный ублюдок.

— Хорошо.

Мы заказали еду, а потом я осмотрела музыкальный автомат.

Он протянул мне несколько четвертаков.

— Тебе просто невыносима тишина, да?

— В детстве мне приходилось развлекать себя самой, пока папа работал. Было не так одиноко, когда на фоне играла музыка или телевизор. Я, наверное, привыкла к этому, — я улыбнулась, найдя идеальную песню: «Black Balloon» от Goo Goo Dolls.

— Так было и после похорон.

Мой взгляд скользнул по столу и упал на него, когда он поставил свою кружку.

— Только я. Через некоторое время, днём там были Амброз, Ник и Ру. Но ночью было…

— Тихо, – закончила я.

— Да, – он встретил мой взгляд. — Так что я попытался найти себе хобби или что-то в этом роде, поскольку больше не мог играть в футбол.

Я наклонила голову.

— Например?

Наверное, он был идеален во всем.

— Ну, сначала я не мог много ходить. Поэтому я попробовал вязать, потом гончарное дело.

Я представила себе какую-то странную версию фильма «Призрак», с Оливером, согнутым над гончарным кругом, а пальцы трепещут напротив моей груди.

— Потом я попробовал верховую езду и писал фанфики.

— Ты писал фанфики? – я должна была найти это. — И что же это был за фэндом?

— Я унесу это с собой в могилу.

— Есть участок земли, где я могу это устроить. Расскажи мне, – то, что он не сидел сложа руки на привилегиях своей семьи, а хотел внести свой вклад в общество, было удивительно.