Глава 49

Рафаэль

Телефон звонит через автомобильную акустическую систему, и мои губы дергаются от счастья, которое, кажется, недавно исходило от меня, когда я вижу мигающую надпись: «Маленькая куколка» на консоли и нажимаю «Ответить».

— Эй, я скоро приеду. Мне нужно несколько минут. Хочу, чтобы ты ждала меня в постели, слышишь?

Линия молчит.

Жду минуту ответа.

— Элли?

Меня охватывает странное ощущение мурашек, но я пытаюсь избавиться от него, зная, что веду себя нелепо. Я уехал всего на несколько гребаных часов, потому что мой брат блеял, как чертова девчонка, что ему нужно личное время.

— Элли, ты здесь?

Может связь плохая? Мой палец зависает, чтобы завершить разговор и попытаться перезвонить ей, но затем от небольшого ворчания у меня волосы на затылке встают дыбом.

— Папа.

— Оливер? Позови маму к телефону.

Откинувшись на сиденье, я вздыхаю с облегчением, проводя рукой по волосам.

— Отдай телефон маме, Оливер.

— Н-нет.

Хадсон издает тихий мяуканье, и кажется, что что-то не так.

— Нет, папа. Плохая мамочка.

Его слова ясны, и каждое из них пропускает электрический ток через мое тело, осознавая, что моя семья в опасности. Я без колебаний нажимаю аварийную кнопку под рулем. Оно предупредит Кая и Рокко о моем местонахождении.

— Что ты имеешь в виду под «плохой мамочкой», Оливер?

Я нажимаю на газ.

— Сделала мне больно.

— Она причинила тебе боль? Кто тебя обидел, маленький мужчина?

— Плохая мамочка. — От звука хныканья Хадсона у меня сводит зубы. — С Хадсом все в порядке. — Оливер пытается меня успокоить.

— Где ты, малыш?

— Шкаф.

О Боже, он в шкафу. Что, черт возьми, происходит? Я едва вижу, мой пульс учащается так быстро, что зрение затуманивается, а разум борется за то, чтобы держать голову прямо.

— Хадсон с тобой?

— Да, папа. Я хороший старший брат.

От слов моего маленького мужчины у меня в горле застрял ком.

Повернув в поместье, я мчусь к сторожке, не видя ничего необычного, осматривая поместье.

— С Хадсоном все в порядке? Это хорошо, Оливер. Мама с тобой?

— Н-н-нет. Плохая мамочка.

Мои брови хмурятся.

— Плохая мамочка?

— Сделала мне больно. — Неустойчивая ярость вспыхивает внутри меня, и мое зрение становится красным, когда я нажимаю на тормоза возле дома.

— Папа идет, Оливер! — кричу я, захлопывая за собой дверь внедорожника. Затем взбегаю по ступенькам и распахиваю дверь. Тишина нашего недавно шумного дома — это нездоровая тишина. Я достаю пистолет из-за спины и иду на кухню. Зная, сколько времени Элли проводит здесь с Оливером, я всегда проверяю это место перед спальней.

Распахиваю дверь и наблюдаю за кровавой бойней, когда стекло хрустит под моими ногами. Меня охватывает страх, и я отпускаю все уроки, которые мне когда-либо преподавали в мафии, бросая пистолет и мчась к своей девушке. Я падаю на колени и нащупываю пульс.

Лужа крови окружает ее живот, и моя рука дрожит, когда я вытаскиваю телефон из кармана, чтобы набрать 911.

— Скорая помощь. Сейчас! — Я заканчиваю разговор, зная, что диспетчер уже имеет метку о моем адресе. Входная дверь открывается, но я игнорирую это и срываю рубашку со спины, чтобы использовать ее в качестве компресса, только тепло ее крови просачивается сквозь мои пальцы.

— Черт возьми, что, блять, произошло? — Мои глаза поднимаются и встречаются с широко раскрытыми глазами Кая.

— Не знаю. Найдите Оливера, он сказал, что в шкафу. — Ужас в моем голосе безошибочен. Кай разворачивается на пятках и направляется к лестнице.

Прижимая рубашку к животу Элли, я смотрю на свою безжизненную девочку, и меня окутывает настоящий страх. Тяжесть сковывает желудок, грудь словно прогибается, а сердце колотится от того, как ее губы становятся синими.

— Маленькая куколка. Не делай этого, — умоляю я.

Эмоции застревают у меня в горле, и мне внезапно становится трудно глотать.

— Пожалуйста, маленькая куколка, — шепчу я, когда звук приближающихся сирен наполняет мои уши, принося с собой крошечный лучик надежды. — Они помогут тебе, куколка. Они собираются спасти тебя для папочки. — Я облизываю губы. — И для наших мальчиков тоже. — Мои слезы капают ей на лицо, и я смахиваю их. — Знай себе цену, Элли. Ты для нас бесценна, детка. — От холода ее кожи у меня перехватывает дыхание. — Ты обещала мне, что никогда больше не оставишь меня. — Я икаю, затем закусываю губу, чтобы она не тряслась дальше. — Мне не удалось сказать тебе, что я люблю тебя, — говорю, гладя ее шелковистые локоны.

— Я люблю тебя, маленькая куколка.

Отсутствие ответа вызывает во мне отчаяние.

— Скажи это в ответ, — требую я, твердость моего тона граничит с безумием.

— Скажи, черт возьми, что это взаимно! — Я реву, но моя сломанная куколка даже не вздрагивает.

Двери распахиваются, и ко мне бросаются медики. Я неохотно отдергиваю руки, позволяя им взять Элли, пока сжимаю стойку, нуждаясь в чем-то, что могло бы меня удержать.

Мои глаза умоляют ее не сдаваться, когда мы только начали.

— Ебать. Что случилось? — Голос Рокко отвлекает меня. Ладонями я смахиваю слезы, и каким-то образом мой позвоночник выпрямляется, возвращаясь в режим мафии. Моя слабость исчезла в мгновение ока.

— Дети в порядке. Я держу их в безопасности в своей машине, их окружает охрана, — сообщает мне Кай, затем прикладывает руку к уху, внимательно слушая того, кто говорит. — Тело обнаружено во внутреннем дворике. Описание: Кендал, ножевое ранение в грудь.

Глаза Рокко расширяются.

— Дерьмо. Ты думаешь? — Он машет рукой в сторону моей девочки, и я скрежетаю зубами, когда парамедики трясут ее маленькое тело, заставляя меня поморщиться от того, насколько хрупкой она выглядит. Желчь заливает желудок, и у меня нет другого выбора, кроме как отвернуться, не в силах ясно мыслить, пока они над ней работают.

— Мне нужны записи с камер наблюдения. Я хочу знать, что, черт возьми, произошло на этой кухне и какого черта Кендал делала у меня дома.

— У нее есть доступ? — спрашивает Рокко, его взгляд переключается с моего на Кая.

Я вздрагиваю, зная, что никогда не отменял его, затем провожу рукой по подбородку, желая признать свою фатальную ошибку. Это может дорого стоить мне и нашим сыновьям. Боль пронзает мою грудь.

— У нее был доступ, — признаю я с поражением.

— Если у нее был доступ… — Кай оставляет комментарий открытым.

— У нее была свобода действий, я понимаю. Я позволил ей причинить вред моей семье. — Моя губа дрожит. — Я их подвел. — В моем тоне чувствуется опустошение.

— Я не это имел в виду, — заявляет он.

— Да? Но именно это произошло. — выкрикиваю я, раздраженный тем, что Кай пытается меня успокоить.

Я оглядываюсь через плечо.

— Шок на счет три...

Я закрываю глаза и провожу обратный отсчет вместе с ними.

— Один.

Я никогда не был религиозным человеком, как бы бабушка ни пыталась склонить меня к католической религии, но я молюсь Богу, на которого не имею права.

— Два.

Боже, пожалуйста.

— Три.