Глава 50

Рафаэль

Хадсон не хочет успокаиваться. Ему не нравится соска на бутылочке. Ему нравится быть привязанным к своей маме, чувствовать ее тепло и ровное биение ее сердца, когда она кормит грудью с искренним восхищением в глазах.

Оливер снова начал с трудом говорить. Доктор говорит, что это из-за травмы, но мы знаем правду. Это из-за того, что Элли пропала.

Мы потерялись, плывя от одного дня к другому, пока я не оказался здесь.

Через две недели после событий, которые потрясли мой мир до глубины души, мой отец позвал меня к себе в подвал.

Женщина, на которой меня заставили жениться, моя жена, хнычет в соплях и моче, привязанная к стулу. Женщина, которая помогла организовать гибель моей семьи за счет моей девочки. Кай неустанно работал вместе с Оскаром О'Коннеллом, и после моих угроз расправы над его семьей и напоминания о вмешательстве его племянника в поиски Элли и Хадсона, он наконец уступил. Не прошло и двадцати четырех часов, и вот она.

Мой отец стоит за ее спиной, как мститель, заявляющий о своих правах.

— Кендал передавала полиции информацию о наших складских поставках. — Грубый голос моего отца эхом отдается от стен подвала, и я киваю в ответ на его слова, уже зная о ее причастности, благодаря Рокко. — Мы должны были доверять ей.

Все, что я могу сделать, это кивнуть в ответ на разочарование отца.

Затем он дергает Никиту за волосы назад, заставляя ее посмотреть на меня.

— Рафаэль! Рафаэль, ты обещал, что никогда не причинишь мне вреда, — ноет она. — Если ты сделаешь это, ты причинишь вред Оливеру. — Я вздрагиваю, услышав имя сына на ее ядовитом языке.

Когда мы обнаружили, что Никита помогает своей сводной сестре Кендал избавиться от Элли, чтобы Кендал приблизилась ко мне, она получила выгоду, вернувшись в мою семью. Текстовые сообщения между ними содержали обещания постоянного потока денег и фальшивые документы об опеке. Она никогда не отдала бы мне Оливера и хранила молчание до тех пор, пока ей не появился случай этим воспользоваться.

Мой кулак дергается от наложенных мне швов, когда я разбил стеклянный стол, обнаружив, что коварная сука нас обманула.

Я беру пистолет из-за спины, и она задыхается, когда ее тело трясется от страха, который я внушаю ей. Моя рука дрожит, когда я поднимаю пистолет.

— Подумай об Оливере, Рафаэль. Он вырастет и возненавидит тебя. Зная, что ты убил его мать, он никогда тебя не простит.

Господи, как бы мне хотелось, чтобы она заткнулась. Мне хотелось бы заглушить шум ее слов, пронзающих меня, как нож, пронзивший Кендал, когда моя девочка так храбро пыталась защитить наших сыновей. Ее слова ранили меня, и она, черт возьми, это знает.

Я разминаю шею, отчаянно пытаясь снять нарастающее напряжение, в то время как тревога охватывает меня из-за возможных последствий. Нет ничего, чего бы я хотел больше всего в мире, чем защищать свою семью, чтобы мои сыновья смотрели на меня с гордостью в глазах. Но какой ценой? Чтобы обидеть моего старшего, когда он узнает извращенную правду?

— Он узнает. Оливер узнает и возненавидит тебя за это.

— Рафаэль. — Строгий голос отца отводит мой взгляд от нее.

Он поглаживает подбородок, как будто глубоко задумавшись, затем многозначительно смотрит на меня, интенсивность его взгляда настолько глубока, что на мгновение он крадет воздух из моих легких.

— Рафаэль, иногда нам приходится терпеть боль, чтобы спасти наших детей от последствий. Иногда мы рискуем причинить вред нашим сыновьям, чтобы защитить их. Но что мы делаем, так это берем на себя эту боль, и это позволяет нам оставаться рядом с ними. Ты понимаешь?

Мой разум кружится от слов отца. Он забрал жизнь моей матери, чтобы защитить меня, и это повлияло на него сильнее, чем я когда-либо мог поверить. Лишив ее жизни, мы оказались все сегодня здесь.

Мой позвоночник выпрямляется, и я становлюсь выше.

— Ты ошибаешься, Никита. Однажды Оливер поблагодарит меня за это, как я должен был сделать со своим отцом.

Я нажимаю на курок.

Элли

Шесть недель спустя

— Я вполне способна ходить, Рафаэль.

— М-м-м, я знаю. Но я хочу нести тебя. — Он уткнулся носом в мои волосы, держа меня на руках, как инвалида. — Кроме того, я хочу перенести тебя через порог, жена. — Я чувствую, как он улыбается мне на шею. В тот момент, когда я смогла прошептать: «Да», Рафаэль потребовал, чтобы мы поженились. Я была в больничном халате.

— Мама! — Оливер открывает для нас дверь и хватающими руками указывает на Рафаэля.

— Просто подожди, приятель. Мне нужно уложить маму в кровать.

— Вверх по лестнице?

В последнее время его слова стали яснее, и я очень этим горжусь. Время, которое я провела в больнице, дало мне достаточно времени, чтобы сосредоточиться на том, чтобы помочь ему улучшить языковые навыки. Рафаэль даже попросил сотрудников поставить в комнату кроватку, чтобы Оливер мог спать рядом со мной, поскольку он отказался меня покидать.

Боль, которую мои мальчики почувствовали из-за моих травм, должно быть, была разрушительной для души, и я ничего не сделала, кроме как извинилась перед ними, к большому неодобрению Рафаэля.

Оливер следует за нами наверх. Топот его маленьких ножек вызывает у меня улыбку, и когда дверь спальни открывается, вдыхая знакомый аромат фрезий, я прикусываю губу от чистого блаженства, которое ощущаю глубоко внутри.

Рафаэль усаживает меня на центр кровати, а Оливер взбирается на край и ползет вверх.

— Оливер, будь осторожен. Мама все еще ранена. — Рафаэль пригрозил, его тело напрягается от перевозбуждения нашего сына.

— Мама все еще бо-бо.

— Да. Мама все еще выздоравливает. Так что будь осторожен.

— О-о-о. — Оливер создает ртом огромную букву «О» и выглядит очаровательно.

— Все в порядке, маленький мужчина. Иди сюда. — Я протягиваю к нему руки, он тут же прижимается к моей груди.

— Ты скучал по маме, да?

Он кивает, когда я глажу его по волосам, целую в макушку.

— Посмотрите, кто у нас здесь, — кричит Розалита из дверного проема, проскользнув в комнату с Хадсоном на руках.

Хотя мы договорились не использовать нянь, она помогала ухаживать за мальчиками, пока я выздоравливала, и я очень ей благодарна.

— У нас тут Хадсон! — заявляет она, пока наш сын пускает мыльные пузыри. Его шелковистые темные волосы торчат колючками, и он выглядит мило. Она наклоняется и целует меня в щеку, одновременно заключая Хадсона в мои объятия, а затем уходит.

Оливер переводит взгляд с меня на Рафаэля.

— Мы все здесь, мама, — поет он с зубастой улыбкой.

— Да, мы вместе, маленький мужчина. Мы все здесь, именно там, где нам суждено быть. — Рафаэль целует Оливера в голову, и я восхищаюсь тем, как далеко он зашел.

Он становится тем человеком, которым хочет быть, и я рядом с ним.

Рафаэль берет мое лицо в ладони и пристально смотрит мне в глаза. Любовь, текущая между нами, заставляет мое сердце колотиться с неожиданной теплотой, чувством завершенности, зная, что у меня есть все, что я когда-либо хотела, и даже больше.

— Я люблю тебя, Элли. — Мое сердце замирает, а из глаз грозятся пойти слезы.

Закусываю нижнюю губу, борясь с улыбкой, угрожающей вырваться наружу, и когда я рассматриваю его лицо, уязвимость плывет в его глазах, ожидая моего ответа. Неужели он действительно сомневается в моих чувствах к нему? Наверняка, он уже знает.

— Я тоже тебя люблю, Рафаэль, — шепчу я.

Затем его губы касаются моих, их мягкость — редкость, нежность, которую разделяют только я и наши мальчики, и я наслаждаюсь этим.

С каждым нежным движением его языка мое тело наполняется осознанным чувством обладания нами навсегда, папой и его маленькой куклой.