Глава 42

Рафаэль

Я наблюдаю, как она кормит моего сына полной грудью, и, как бы я ни был нестабилен, облегчение берет верх. Они оба в безопасности.

Я снова отец, и у меня наконец-то есть то, о чем я всегда мечтал, - Элли и наш малыш. Мой план сработал, несмотря на то, как мы сюда попали, и этот факт перевешивает все остальное.

Это пересиливает мой гнев, обман, желание причинить ей боль, наказать ее за то, что она отняла у меня сына, за те моменты, которые мы могли бы разделить, за то, что она лишила Оливера возможности быть старшим братом.

Мне все равно, пока они у меня есть.

Семья О'Коннелов тоже должна заплатить за свои грехи, но в этот момент все, что меня волнует, - то, что она вернулась в мою жизнь.

Она укладывает Хадсона обратно в кроватку. Я бы назвал его иначе, но в сочетании с именем его брата оно нравится больше мне с каждой секундой. Идеально.

— Что теперь? — Она одергивает подол футболки, и тот факт, что она надела ее так скоро после кормления нашего сына, заставляет меня вспыхнуть от гнева. Ее тело изменилось, она сама изменилась, а я все пропустил. Она украла это у меня.

Стоя, я нависаю над ней, как хищник, ее милое личико все еще покрыто слезами. Я провожу пальцем по ним, пока не добираюсь до ее приоткрытых губ, и когда ее дыхание касается кончика пальца, игра, мать ее, заканчивается.

Я поворачиваю ее лицом к кровати и грубо толкаю на матрас, а адреналин бьет по мне, как электричество, возвращая тело к жизни.

— Рафаэль. Рафаэль, послушай меня. — она паникует, когда я расстегиваю ремень.

— У меня… у меня все еще идет кровь.

Мое тело напрягается, и я жду, пока она объяснит.

— У меня все еще идет кровь после родов.

Я облизываю губы, глядя на нее: голова наклонена в сторону, волосы шелковистые, бедра полнее. Затем мой взгляд скользит по ее заднице, и сильная потребность почувствовать ее влажную, окровавленную пизду на своем члене посылает первобытную волну по моему телу. От напряжения мои вены пульсируют, я хочу кончить, почувствовать ее кровь на себе снова. Только на этот раз это произойдет благодаря нашему творению, и я намерен насладиться.

Раздвинув ее ноги, я стягиваю с нее шорты и трусики, и ее кровоточащая киска приближает меня к безумию. Мои ноздри раздуваются, а адреналин с бешеной скоростью вливается в меня, обостряя мои чувства.

Это будет как в первый раз, когда мы были вместе: ее тепло окутывает мой член, когда я вхожу в нее. Мои руки дрожат от отчаянного желания ощутить мягкость стенок ее киски вокруг моего члена. Я достаю член и провожу им вверх и вниз по ее окровавленной дырочке.

— У меня кровь, папочка.

Господи, с ней так хорошо. Она чувствуется как дом.

— Да, блять, так и есть. Ты покрываешь ей мой член, маленькая куколка.

Шепчу я сквозь стиснутые зубы, глядя на кончик своего члена, покрытый ее кровью, и по моим венам пробегает волна дикого возбуждения.

Моя.

Вся моя, и она больше никогда не покинет меня. Никогда.

— Моя куколка. Вся, блять, моя!

Я отступаю, а затем вхожу в нее. Взяв ее руки в свои, я завожу их ей за спину и удерживаю, двигаясь внутри ее тугой влажной киски.

— Черт, куколка. Папочка забыл, как в тебе хорошо. — я дрожу от возбуждения. — Господи. Ты идеальна, вся теплая и влажная, — стону я в благоговении, понимая, что снова держу ее в своих руках, где ей и место. — Плачь, пока я трахаю твою маленькую пизду. Плачь, пока я наполняю тебя, маленькая куколка.

— О. О Боже, папочка. — От звука моего прозвища на ее предательском сладком язычке мои бедра двигаются с решимостью оставить в ней боль своей силой, пометить ее, чтобы она знала, кто ее хозяин.

Кто, блять, владеет ею навсегда.

Моя собственность.

Элли

От каждого мощного толчка его бедер матрас скрипит, а я вздрагиваю от боли.

У меня не было секса с тех пор, как мы были вместе в последний раз, и я благодарна, что мое тело принимает его, даже если мне кажется, что я занимаюсь сексом в первый раз.

— Так - толчок - блять - толчок - хорошо.

Затем он быстро выходит, переворачивает меня и снова входит. Его лицо искажается, когда он срывает с меня майку, оставляя только лифчик. Его глаза оживают, когда он видит мои полные сиськи, подпрыгивающие при каждом толчке.

— Они выросли благодаря папочке, не так ли? Папочка наполнил их для своей маленькой девочки.

Моя киска сжимается от его грязных слов.

— Господи, как же хорошо чувствовать твою маленькую пизденку, обхватившую толстый папочкин член.

— Еще, — выдыхаю я.

Он подносит руку к моему клитору и щиплет его. Перед моими глазами пляшут звезды, я пульсирую вокруг него, все мое тело реагирует на него.

— Черт! — стонет он, затем его тепло наполняет меня.

Он вытаскивает член, и я замираю в разочаровании, а затем мои глаза блуждают по его телу. В какой-то момент он снял рубашку, и мой рот жаждет провести языком по каждой выпуклости, каждой венке и татуировке, вплетенной в его кожу.

Как же я скучала по его прикосновениям, по его властной манере заботиться обо мне. Я скучала по нему.

Его член стоит, покрытый нашей спермой и моей кровью, а его глаза прикованы к моей киске. Затем он вводит в меня два пальца, и я выгибаюсь навстречу его прикосновениям, но он быстро вынимает их. Вместо этого он подносит их к моей груди и что-то пишет на них, повергая меня в изумление и шок.

— Прикоснись к себе, — шепчет он, и я выполняю его приказ, в то время как он смазывает мое тело кровью и спермой. Влажность покрывает пальцы, когда я обвожу свой клитор его спермой. Внутри нарастает возбуждение, и я скучаю по его толщине, заполняющей меня. Я прижимаюсь к нему, отчаянно желая получить болезненное удовольствие от того, как он растягивает меня.

— Папочка обладает тобой. Моя. — тихо говорит он, словно разговаривая сам с собой, и я понимаю, что именно это он и написал.

Когда он поднимает голову, наши взгляды встречаются.

— Твоя, — шепчу я.

Он кивает в ответ, затем входит в меня мучительно медленно, не отрывая от меня взгляда.

— Покорми меня, маленькая куколка. — мои глаза сужаются, и тогда он берет мою руку и засовывает мои покрытые кровью пальцы в рот. — Это сделал папочка, — рычит он, и моя киска реагирует на темноту, скрытую за его словами, и я хочу только одного: притянуть его к себе и засунуть язык в его грязный рот, чтобы почувствовать, как его язык переплетается с моим. Но прежде чем я успеваю что-то предпринять, его пальцы впиваются в мой рот, заставляя меня задыхаться от усилия.

— Пососи мои пальцы. Попробуй то, что приготовил папочка.

Его глаза вспыхивают, пока мы кормим друг друга грязным, кровавым месивом, не оставляя моему телу другого выбора, кроме как сжиматься от желания. Я вытаскиваю пальцы из его рта и обхватываю его шею руками, прижимаясь к нему и не желая больше отпускать. Никогда.

Он прижимается своими бедрами к моим с диким рычанием, и его сперма вырывается резкими толчками, которые я чувствую глубоко внутри.

Затем он прижимается своим лбом к моему. Пот покрывает его, но именно блеск в его глазах приковывает мое внимание, удерживает меня в плену.

— Ты, блять, моя, куколка, — шепчет он с нежностью, и я обнимаю его, зная, что перемена может произойти в любой момент.

Потом он отстраняется быстрее, чем мне хотелось бы, но привычное использование моего прозвища заставляет меня перевернуться на матрасе с болью в груди, от которой всхлип застревает в горле. Я никогда не знала, как сильно я его любила, пока не перестала его слышать.

Ночами, когда я плакала в одиночестве, я жаждала услышать его голос, чтобы меня называли маленькой куколкой.

— Тише, маленькая куколка. Папочка рядом.

Толстая головка его члена размазывает сперму по моей заднице, и я вздрагиваю от осознания.

— Ш-ш-ш, дай папочке насытиться. — я попыталась отодвинуться от него, но он опустился на колени и схватил меня за волосы. Он прижал мое лицо к простыням, подмяв меня под себя, и вошел в мою задницу, на этот раз не давая мне возможности доставить себе удовольствие.

Его колени впиваются в матрас, а он ебет меня, как дикий зверь, и его тяжелое дыхание наполняет комнату.

— В тебе так чертовски хорошо. — толчок. — Я так дико скучал по тебе. — он ходит глубже, и боль, скрытая за его словами, проявляется в его действиях. Толчки резкие и жесткие, но я принимаю каждый из них, потому что заслуживаю этого, и даю ему то, что он хочет, потому что знаю, как сильно я его обидела.

— Мне жаль, папочка. — толчки становятся еще быстрее. — Прости меня. Я буду хорошей девочкой, обещаю.

— Боже, да. — с каждым толчком он проникает все глубже, заставляя меня вздрагивать. — Прости, — хнычу я, когда он заставляет меня содрогаться от удовольствия

— Бля-я-ять, — хрипит он, замирая и заливая мою задницу спермой.

Он падает на спину, и его тяжелое дыхание наполняет мои уши.

— Ты никогда больше не покинешь меня. Поняла меня?

Мое сердце сжимается от его слов, но не потому, что мне страшно или грустно, а потому, что я больше никогда не хочу быть вдали от него.

Я там, где мне и место, с моим папочкой.