— Ты дороже всего, черт возьми.

Интенсивность моих слов заставляет ее горло сжиматься, а мое сердце беспорядочно колотиться, потому что, по правде говоря, я знаю, что она стоит гораздо больше, чем я, но это единственное, что я отказываюсь ей дать. Она никогда не освободится от меня, Элли моя.

Мы смотрим друг на друга целую вечность, а потом она облизывает губы.

— Что насчет твоей мамы?

Я убираю странное, царапающее ощущение, охватившее мое горло.

— Мой отец убил мою мать.

Ее восхитительный маленький ротик приоткрывается, заставляя меня хихикнуть, и я, как всегда, чувствую необходимость ее успокоить.

— Это путь мафии. — Я пожимаю плечами, отмахиваясь от боли, стоящей за его действиями.

— Ты знаешь почему?

— Нет. Я никогда не хотел знать. Наверное, мне всегда хотелось видеть в отце человека, которого я уважал, и боялся, что его реакция заставит меня его возненавидеть.

Ее глаза блестят, и я ерзаю, чувствуя необходимость заставить ее почувствовать себя лучше. Одно дело, когда она плачет из-за меня, когда я ее трахаю. Это происходит из-за нашего испорченного пристрастия, но совсем другое дело, когда ее слезы текут от печали, которую я ненавижу.

— По крайней мере, мы сломлены, но вместе, Рафаэль. — Грустная улыбка озаряет ее лицо, и я хочу, чтобы она расширилась, превратилась в улыбку радости, а не одиночества.

— Я тебя починю, маленькая куколка.

Наклоняюсь вперед и нежно целую ее в лоб, подразумевая каждое слово, независимо от того, насколько сильно грызущее чувство ужаса поднимается у меня в животе, когда я произношу их.

Она захватывает нижнюю губу между зубами, и на ее лице появляется удовлетворенная улыбка, когда Элли кладет голову мне на грудь, а затем проводит по татуировке с именем Оливера.

— Ты любил мать Оливера?

— Нет, — без раздумий огрызаюсь я. Мое сердце колотилось в начале разговора.

— Никогда?

— Нет.

— Тогда почему ты женился на ней?

Я вздыхаю и откидываю голову на подушку, злясь, что мне приходится вести с ней этот разговор, пока мой член все еще находится в ее тугой пизде.

— Это был брак по расчету. Обычная практика в мафии.

Она кивает, без сомнения, уже осознавая это. Она дружит с Джейд, и очевидно, что девчонки болтают об этом дерьме.

— Ты не любишь говорить о ней?

— Нет. Мне нравится, когда кукольная грудь наполняет мой рот, так что залезай сюда и посмотри, смогу ли я всосать ее всю.

Ее карие глаза вспыхивают возбуждением, а киска сжимается вокруг моего члена, так что я знаю, что изменил ход разговора.

Румянец образуется на ее лице и груди, когда мой член выскальзывает из киски, она плачет от потери. Я сжимаю ее задницу и заставляю оседлать меня, затвердевая от влаги, покрывающей мой торс из-за того, что из ее киски капает моя сперма.

Она перекидывает волосы через плечо и прижимает грудь к моему рту. Откинув голову назад, я даю ей возможность приложить нежную грудь к моим губам. Затем я сжимаю мягкую плоть и толкаю ее в рот, грубо посасывая, чтобы оставить свой след. Мой язык ласкает кончик ее соска и играет с нежностью, наслаждаясь стонами признательности, срывающимися с ее губ.

— М-м-м, подожди, пока папочка не накормит тебя, куколка. Подожди, пока я выпью молоко из этих маленьких сисек.

Я качаю ее грудь, как будто дою ее. Мой член брызгает спермой на мой пресс, и яйца сжимаются от потребности. Черт возьми, она невероятна.

— Я хочу накормить тебя, папочка.

От ее признания в моей груди раздается стон.

— Поиграй со своим клитором, маленькая куколка. Кончи, пока кормишь папочку.

Она хватает меня за волосы одной рукой, быстро маневрируя, чтобы получить доступ к своей киске. Мои глаза закатываются, когда она трясет грудью, трется об меня, и ее рука работает в такт, кружит по клитору, а взгляд становятся тяжелым.

— Мне нравится, что ты кушаешь меня, папочка.

Мои бедра подпрыгивают, и я кряхчу, когда мой член болезненно пульсирует от ее слов. Я обхватываю свободной рукой член, закрываю глаза и представляю ее наполненной моим ребенком, в то время как я беру молоко, созданное для нашего первенца, из ее груди.

Кроме того, что мне нужен наследник и я делаю то, что от меня ожидают как от состоявшегося мужчины, я никогда не думал, что у меня будут дети от кого-либо, особенно от той суки, которую Оливер считает биологической матерью. Но что касается Элли, я хочу этого. Я хочу этого так чертовски сильно, что это поглощает меня. Она тихо скулит, когда я сильно сосу ее заостренный сосок, словно вытягивая из нее молоко.

Наше дыхание становится затрудненным, и она корчится, стонет, когда ее влажность покрывает мою грудь. Мысль о том, что моя сперма капает из ее киски, пока она меня кормит, приводит меня в безумие.

— Папочка, я собираюсь кончить на тебя. Возьми мое молоко, пожалуйста, возьми его.

Я тяну ее сосок между зубами и всасываю, и мой кулак работает быстрее, сжимая мой член, как тиски.

Ее маленькое тело напрягается, и хватка, которую она держит на моих волосах, сжимает кожу головы, когда она кончает, и я взрываюсь, брызги спермы заливают мой живот, создавая победный беспорядок.

Измученный, я отпускаю ее сиськи, и она падает мне на грудь.

— Блять, ты идеальна, маленькая куколка. — Я целую ее в макушку. — Абсолютно идеальна.

— Посмотри туда. У меня есть кое-что для тебя.

Я киваю в сторону ящиков рядом с кроватью, она наклоняется и открывает их. Элли вынимает маленькую розовую пробку для киски, которую я купил, чтобы она была сытой, и смотрит на нее. Перевернув ее в руке, я усмехаюсь, увидев растерянность на лице Элли.

— Это чтобы заткнуть твою киску. Чтобы быть уверенным, что ты останешься наполненной. А теперь отдай ее мне, ляг на спину и раздвинь ноги.

Мой твердый голос не оставляет места для споров, и она вкладывает пробку мне в руку, а затем ложится на спину. Используя свои руки, она раздвинула для меня ноги. Вид ее набухшей киски, из которой сочится мое семя, — это видение красоты. Я вставляю пробку с остатками своей спермы и вталкиваю ее внутрь, решив сохранить свое семя достаточно глубоко. Ее киска сжимается вокруг нее, когда я вставляю пробку на место.

— Ты должна делать это после каждого раза, когда я тебя наполняю, ты понимаешь? Это гарантирует, что я засуну своего ребенка внутрь тебя.

Она кивает почти автоматически, и я ухмыляюсь ее ошеломленной реакции.

Мне нужно, чтобы моя маленькая куколка размножалась моими детьми, чтобы обеспечить наше совместное будущее, и с этой мыслью я закрываю глаза, представляя наше будущее.