Делаю глубокий вдох, позволяя свежему воздуху наполнить легкие, и сворачиваю на подъездную дорож ...

Делаю глубокий вдох, позволяя свежему воздуху наполнить легкие, и сворачиваю на подъездную дорожку. Свобода.

— Дом, милый дом, — вздыхает Иден, выходя из машины. — Кажется, прошла целая вечность с тех пор, как я была здесь.

Следую за ней, пока она неторопливо идет по дорожке.

— Я рад, что ты вернулась.

Ты больше не уйдешь.

Она открывает входную дверь.

— Мы можем немного отдохнуть, прежде чем начнем собирать вещи?

Включаю свет.

— Как захочешь.

Повернувшись ко мне лицом, она проводит ладонью по моей щеке.

— Я скучала по тебе.

Целую внутреннюю сторону ее запястья: — Я скучал еще больше.

Ее ладонь опускается мне на грудь, и она подходит ближе, прижимая меня к двери.

Господи. Она так чертовски сексуальна, что это почти заставляет меня задуматься.

Незавершенные дела — это проблема, — напоминаю себе. Ты уже оказал кому-то милость, и посмотри, что произошло?

Поговорим об иронии судьбы. Если Дэмиен действительно хотел помочь Иден, ему следовало оставить ее в покое.

История всегда повторяется.

Поцелуи Иден мягкие и сладкие как сахарная вата. Я хочу лакомиться ею, пока она не заполнит мою кровь, но не могу. Мой ребенок токсичен.

Испорчен Дэмиеном Кингом.

Поцелуи становятся неистовыми, и я просовываю руку между ее ног. Моя маленькая Иден. Мокрая для меня.

Желчь подкатывает горлу. Мокрая от члена Дэмиена.

Нет, так не пойдет. Я должен вылечить ее. Сделать лучше. Она заслуживает этого.

Виски пульсируют так сильно, что я морщусь. Хочу оказаться внутри нее до того, как она умрет. И, возможно, еще раз после. Просто чтобы увидеть, каково это.

Черт возьми. Давненько я не чувствовал себя таким сильным и контролирующим ситуацию.

Она стонет, когда ввожу в нее палец.

— Вытащи свои сиськи, — не желая ждать, стягиваю с нее лифчик. Засасываю твердые камешки.

У Иден красивые сиськи, совсем как у ее матери. Почти слишком большие для ее идеальной фигуры, но не настолько, чтобы казаться непропорциональными.

Правда, ее пизда более тугая. Опять же, мой ангел не принимал такого количество членов, как ее мамочка.

Я оберегаю своего маленького херувимчика.

Улыбаюсь своей драгоценной девочке, затем целую ее губы и щеки, убирая руку между ног.

Каждый убийца хранит сувенир. Маленький знак, напоминающий им о любимой жертве.

И Иден мой.

И я хочу, чтобы это было особенным для нее. Для меня.

Будет не так грязно, если мы сделаем это в моем кабинете. Коврик маленький и дешевый. И отвратительный — благодаря ужасному чувству стиля Клаудии.

Его будет легко выбросить.

Но я забегаю вперед. Об этом позже.

Сначала хочу зажечь свечи и налить немного алкоголя. Показать ей, какая она особенная. Отпраздновать это знаменательное событие.

Будет так тяжело смотреть, как она покидает меня. Почти невозможно распутать узел, в который она завязала мое сердце. Но я всегда буду помнить о ней.

Потому что она моя. И теперь всегда будет моей. Навсегда.

— Жди меня в моем кабинете, — говорю, целуя ее.

Она начинает уходить, но я останавливаю.

— Хочешь чего-нибудь выпить? Немного вина? Может быть, виски? Что-нибудь, чтобы расслабиться?

Это поможет справиться с болью.

— Я еще не так стара...

Прикладываю палец к ее губам: — Ш-ш-ш, милый ангел. Сегодня не будет никаких правил. Только я и ты.

На ее щеках появляется красивый розовый румянец, такой же, как и цвет ее киски. Она идеальна. Просто идеальна. Совершенство на земле.

Жаль, что такая красота должна умереть. Это несправедливо.

Дэмиену не следовало связываться с ней. С моей человечностью.

Но он это сделал. Этот ублюдок заставил ее вкусить плод как змея, которой он и является. Он заставил ее увидеть, каково это — жить без меня... и теперь ей приходится расплачиваться.

Я не могу быть для нее всем, когда она впускает его в свой разум, сердце и тело.

Никто другой не должен быть выше меня.

Я заслуживаю каждый ее идеальный дюйм. И сегодня вечером получу это.

Услышу ее последний удар сердца и последний вздох, пока буду находиться глубоко внутри нее. Вырывая свой прекрасный цветок из земли.

Собрав все необходимое, присоединяюсь к своему ангелу в кабинете.

Она так послушна, уже нагнулась над столом, задрав свою маленькую попку.

— Великолепно.

Сделав глоток, ставлю стакан с виски на стол. Пью не слишком много. Не хочу быть небрежным. Я и так буду достаточно пьян от этого опыта.

Чиркаю спичкой о коробок и зажигаю две свечи, затем ставлю их на камин. Для меня это духовный опыт. Моя версия церкви.

— Немного атмосферы, чтобы создать настроение.

Если Иден окажется бойцом, как ее мать... все пойдет наперекосяк. Я бы предпочел, чтобы все ограничилось одним пространством.

Мне следует связать ей запястья, но я бы предпочел, чтобы она выполняла мои приказы как хорошая девочка. Так гораздо приятнее.

Морщусь, когда в голове начинает пульсировать. Сильнее, чем раньше.

Когда начинаются мигрени, понимаю, что пути назад нет. Что должно быть сделано, то будет сделано. Это призвание. Потребность, которую больше не могу контролировать.

Я провожу рукой по изгибу ее задницы. Красивая.

Думаю, Иден будет лучше матери. Она обходительна и молода.

Она почтительна, совсем как мой Дэмиен. Засовываю руку в брюки и сжимаю в кулаке эрекцию. Он встал передо мной на колени. Склонился перед своим Богом и поклялся делать все, что я захочу.

Я собирался помочиться в его грязный рот, а он должен был выпить все это и попросить добавки. Такую преданность невозможно подделать.

Возможно, мне стоит предоставить Иден такую же привилегию и посмотреть, как сильно она меня любит. Да, да. Думаю, так и сделаю.

Сдвинув трусики, раздвигаю ее пальцами и смотрю на нее. Такая прелесть. Как распустившийся цветок... прямо перед тем, как завянуть.

— Будет проще, если я сниму их? — спрашивает мой ангел.

Такая заботливая. В отличие от матери.

— Нет, детка. Так будет лучше. Просто наклонись еще немного.

Да, именно так.

Закрываю глаза, сжимая член обеими руками. Я чертовски твердый, и сейчас брызнет во все стороны, а не по назначению. Хочу, чтобы она приняла меня всего. Хочу, чтобы ее трусики пропитались моей жидкостью. Ее горячая киска наполнилась моей мочой и спермой.

— Почти готов, — шепчу я. А потом: — О, нет.

Ее дыхание сбивается: — Что случилось?

— Мне нужно пописать.

Она напрягается. Нет, Иден. Оставайся сильной. Возьми всего меня.

— Ты ведь не возражаешь? — если и возражает, то слишком поздно. Я уже засовываю головку члена в ее трусики.

Она не издает ни звука, пока моча струйками стекает по идеальной киске, бедрам и ногам. Она принимает мой золотой нектар как хорошая девочка, которой и является.

— Такая хорошая девочка. Каин не может дождаться, когда окажется внутри тебя.

Это последний раз, когда вижу ее живой. Не хочу, чтобы она возвращалась ко мне. А хочу видеть ее лицо, пока вдалбливаюсь в нее. Хочу видеть, как напрягается ее шея, когда обхватываю ее руками и сжимаю. Хочу увидеть момент, когда жизнь покинет ее прекрасные голубые глаза.

— Иден, милая. Повернись, чтобы я мог...