— Итак, скажи на милость, что ты приготовил для нас на этот вечер? Еще одну из своих захватывающ ...

— Итак, скажи на милость, что ты приготовил для нас на этот вечер? Еще одну из своих захватывающих речей? — спрашивает Каин, когда мы входим в конференц-зал.

— Не уверен, — возражаю я. — Думал о небольшом шантаже и убийстве? — потираю челюсть. — Ну, знаешь, обычное дело... для тебя.

Он фыркает: — Пожалуйста. Если ты до сих пор ничего не сказал, то это потому, что у тебя не хватает смелости, — в его глазах появляется странный блеск. — А может, дело в чем-то другом.

Он ждет от меня реакции, но я не поведусь. Вместо этого прислоняюсь к стене, засунув руки в карманы, и молча наблюдаю, забавляясь тем, что он собирается выставить себя на посмешище.

Я знаю Каина лучше, чем кто-либо другой.

Я ценил его, хотя и не должен был.

Я жалел и любил его, хотя он этого не заслуживал. И так сильно ненавидел себя за это.

Но даже более того — я изучил его досконально.

Каин Картер — гениальный человек. Он мастер чувствовать нужды людей, и давать им их, когда это соответствуют его потребностям. Что делает его невероятно умным и обаятельным, когда он того хочет.

Но у императора есть один фатальный недостаток. Белое пятно, которое все, кроме него, видят за версту.

Его одержимость собой... и получение того, чего хочет.

Нет пьедестала выше, чем тот, на который Каин ставит себя...

В то время как мочится на всех, кто внизу.

К несчастью для него, его пьедестал вот-вот рухнет.

И когда это, наконец, произойдет, он увидит меня, стоящего там с улыбкой на лице... пока буду смотреть, как он сгорает в пламени.

Медленно и решительно он подходит ко мне: — Знаешь, я все еще думаю об этом.

— О чем?

— О нашей истории, — он приближается к моему лицу. — О том, что мы делали вместе, — рукой скользит вниз, останавливаясь на молнии брюк. — Как сильно ты хотел меня, — он ухмыляется. — И такое чувство, что все еще хочешь.

Он чувствует не желание... а предвкушение своего падения.

Звук, с которым расстегивает молнию, звучит в тишине комнате почти неприлично громко.

— Ты за этим вернулся? — он засовывает руку в брюки и крепко сжимает мой член. — Твоя больная одержимость мной.

Молчу, пока он поглаживает меня от основания до головки.

— Вот почему я позволил одолжить ее, — он мрачно смеется. — Подумал, может, ты захочешь поделиться со мной снова. Как в старые добрые времена.

Сохраняю бесстрастное выражение лица: — Я ценю твои чувства, но больше не хочу делиться, — провожу большим пальцем по контуру его губ. — Я хочу все или ничего.

— Правда? — он опускается передо мной на колени. — А что будет после того, как получишь? Уступишь ли ты?

Облизывая губы, обхватываю рукой его шею, направляя открытый рот к моему стволу.

— Почему бы тебе не выяснить это?

Влажное тепло окутывает член, когда он заглатывает меня.

Улыбаюсь... пока не вижу сквозь щель в двери мелькание светлых волос.

Схватив Каина за затылок, пропихиваю член в его глотку до самых гланд. Когда рвотные позывы переходят в рвоту, отпускаю его и быстро пинаю по яйцам.

— Когда я сказал, что хочу все или ничего, имел в виду не тебя.

Он откатывается назад, хватаясь за промежность.

— Сукин ты сын.

— Наслаждайся дебатами, Каин, — я перешагиваю через него и направляюсь к двери. — Мне понравилось.

— Ну, наслаждайся, пока можешь, — шипит Каин, — потому что если я потеряю Иден... ты тоже ее потеряешь.

— Знаю.

В этом кроется мое собственное белое пятно.

Загвоздка в безупречном плане.