— Ты хочешь забрать телефон, чтобы отвечать на все мои звонки?

Ей было все равно, если ее сарказм просочится наружу и ему это понравилось. Не говоря уже о том, что Джеймс даже не улыбнулся. Он взял предложенный телефон, приподнял бедра и положил его в карман джинсов. Ублюдок.

— Я поищу место, где можно остановиться, — ответил он ей.

Конечно, парень мог чувствовать мысленные кинжалы, которые она собиралась запустить в него, если не получит ответы, и скоро.

— Советую тебе это сделать, если ты не хочешь, чтобы я начала колотить тебя ради ответов.

— Хм, неплохое предложение. Ты колотишь меня своими крошечными кулачками, пока мне не приходится сдерживать их, чтобы избежать травм. Не могла бы ты сделать это после того, как мы зарегистрируемся в мотеле?

— Ублюдок!

На этот раз она не стала держать слова при себе.

Через три поворота Джеймс съехал с шоссе на оживленный перекресток, рекламирующий около шести мотелей.

Оглядевшись, он подъехал к случайному отелю, заглушил двигатель и повернулся к ней лицом.

— Я знаю, что ты теряешь терпение. Пожалуйста, подожди еще несколько минут, пока я не зарегистрирую нас... и, возможно, закажу пиццу. Я умираю с голоду.

— Я подумаю.

— Вполне справедливо. Я в тебе не сомневаюсь.

Джеймс вышел из машины, схватил сумку, которую запихнул за сиденье, и еще одну, и развернулся вокруг машины, чтобы открыть дверь для Ханны, прежде чем она успела отстегнуть ремень безопасности. Этот парень был джентльменом, которых девушка не видела уже... целую вечность.

Сколько похитителей достаточно добры, чтобы открыть дверь для своих жертв?

В мгновение ока они сняли номер, заказали обслуживание и устроились на диванчике в гостиной.

Ханна уставилась на Джеймса, пока он возился, а потом наклонилась вперед и взяла его за руку. Взгляд мужчины, встретившись с ней всего в нескольких дюймах друг от друга, проник ей в душу. Она вздрогнула от интимного контакта, которого была лишена уже около четырнадцати часов. С тех самых пор, как Ханна бесстыдно прижалась к его ноге в темноте тем ранним утром.

Парень не терял времени даром.

— Ханна, очевидно, есть кто-то из другой стаи, кто…

— Собрать вещи?

Джеймс замер на долю секунды, но это не осталось незамеченным.

— Другой... город... я думаю, — Джеймс отпустил ее руки, вскочил и начал расхаживать по комнате. — Слушай, у меня не получается. Я имею в виду разговоры. Объяснять вещи. То, что тебе должны были рассказать твои собственные родители, а не твоя... ну, не я. Пожалуйста, потерпи. Позволь мне попытаться объяснить.

Его суетливость была в каком-то смысле милой. Джеймс сложил руки вместе и зашагал по комнате. Ей хотелось бы почувствовать жалость к нему. Их затруднительное положение тоже было несправедливо по отношению к нему, но почему-то Ханна считала, что в этой ситуации она наименее информирована.

Стук в дверь заставил ее подпрыгнуть, сердце бешено забилось.

«Расслабься. Господи. Никто понятия не имеет, где мы находимся».

Это было абсурдно, как неловко она чувствовала себя из-за неизвестного врага, скрывающегося где-то там.

— Это всего лишь пицца.

— Откуда ты знаешь?

«Он что, экстрасенс?»

— Ты что, не чувствуешь запаха?

Джеймс направился к двери, задрав нос, и с его губ сорвался глубокий вздох возбуждения.

«Пицца, должно быть, его любимая еда».

И да, теперь, когда он упомянул об этом, она почувствовала запах. Ханна так сосредоточилась на мужском запахе Джеймса, быстро заполнившем всю комнату, что ей было все равно, что доносилось из холла.

Через несколько мгновений Джеймс вернулся, держа в одной руке дымящуюся коробку, на мизинце болталась упаковка пива, а в другой — бутылка содовой.

— Я не был уверен, что ты пьешь пиво, поэтому заказал тебе содовую.

Он положил содержимое на крошечный кофейный столик, выдернул одну банку из пластикового корпуса и открыл крышку. Когда он протянул ей пиво, Ханна охотно взяла покрытую конденсатом банку. Она не часто пила пиво, но сегодня это казалось необходимым.

Вторая, которую он открыл, стала пустой буквально за один длинный глоток.

— Извини, я думаю, немного алкоголя придаст мне сил, чтобы рассказать тебе историю твоей семьи.

— Я готова.

Джеймс распахнул квадратную коробку между ними и схватил обжигающе горячий кусок пиццы, прежде чем подтолкнуть коробку к ней.

— Ай-ай, горячая, — он взглянул на девушку, но предупреждение, должно быть, было адресовано только ей, потому что через две секунды он запихнул половину ломтика в рот и проглотил, едва прожевав.

— Ты хоть распробовал? — Ханна осторожно взяла свой кусок и нерешительно откусила, проверяя насколько тот горячий. — Ммм, вкусно. Я и не представляла, как проголодалась.

Ее желудок заурчал в знак признательности.

Пристально глядя на Джеймса, Ханна намеревалась вернуться к теме разговора.

— Мне все равно, даже если тебе придется говорить с набитым ртом, начинай.

— Напористая, очень напористая женщина.

Соус остался в уголке рта парня, и Ханне захотелось слизнуть его. Она выбросила эту мысль из головы, наблюдая, как его язык высунулся, чтобы облизать губы.

— Хм, так что… очевидно, этот мужчина, действительно, старик на самом деле, хочет тебя... для себя.

— Что? Почему?

— Я говорю. Ты слушаешь, помнишь? — Джеймс схватил еще один кусок и проглотил его целиком, прежде чем продолжить. — Похоже, он предъявлял на тебя какие-то права, когда ты была еще ребенком, практически младенцем. Это, ну, не редкость там, откуда мы родом, — Джеймс подбирал слова с явной осторожностью.

— Откуда мы родом, Джеймс? Индия?

Заметив сарказм девушки, Джеймс заставил ее замолчать и продолжил.

— Позволь мне говорить, и мы заполним пробелы позже, хорошо?

Ханна поджала губы.

— Значит, Джеральд, так его зовут, потребовал тебя, а твои родители отказались. Ничего удивительного, ведь он на сорок лет старше тебя и полный осел. Во всяком случае, он был не слишком доволен, и не очень часто кому-то отказывают в... этом, я думаю, ты поймешь. Он стал довольно требовательным и передал дело в наш... руководящий орган. Твои родители были вне себя от беспокойства о последствиях, поэтому они решили, что лучше всего будет отослать тебя, тебя и твою мать, и растить тебя в тайне, пока ты не достигнешь совершеннолетия, так сказать. Я не совсем уверен, думали ли о том, что будет дальше, но, похоже, Джеральд тот человек, о котором говорил твой отец, он бы сам тебя нашел, поэтому они решили покинуть корабль, так сказать, и послали меня, чтобы вернуть тебя.

Он закончил? Какого черта?

— Аааага.

Плечи Джеймса облегченно опустились, как будто он сказал, что все понятно и дело закрыто. Вовсе нет, дебил.

— Позволь мне прояснить ситуацию. Я жила приятной тихой жизнью в пригороде Сиэтла с моими добрыми, любящими родителями, и какой-то старик решил, что я нужна ему для какого-то извращенного брака по договоренности? Когда мне было три или четыре? Поэтому вместо того, чтобы обратиться к властям, родители шестнадцать лет прятали меня в Бостоне. Конечно, это имеет смысл.

Эй, Ханна должна была отдать Джеймсу должное. По крайней мере, он сделал достаточно долгую паузу, чтобы понять сарказм, когда ее голос поднялся до высоты, достойной Грэмми.

— Все может быть немного сложнее, но суть ты уловила.

— Серьезно? И это твой ответ?

Джеймс устроился на диване рядом с девушкой, допил пиво и поставил пустую бутылку на кофейный столик.

— Послушай, конечно, это еще не все, но, честно говоря, я даже не знаю всех подробностей, а реальность такова, что у нас есть гораздо большая проблема, чем Джеральд... черт, почему я об этом не подумал? — он вскочил, расхаживая по комнате, задумчиво потирая рукой подбородок.

— Что? Ты же понимаешь, что каждый раз, когда твой рот открывается с объяснениями, в результате получается еще десять вопросов с моей стороны, верно?

— Теперь уже не имеет значения, чего хочет Джеральд.

— И это потому, что...?

— Конечно, я не могу рассказать все это твоим родителям и развеять их страхи, но я думаю, что они узнают достаточно скоро, когда мы войдем в парадную дверь дома твоего отца, не так ли?

Джеймс взглянул на потолок, словно разговаривая только с самим собой. По крайней мере, Ханна на это надеялась, потому что понятия не имела, о чем он говорит.

— Конечно, — ответила она, пытаясь привлечь его внимание.

Девушка не смогла бы изобразить на лице большего недоумения, даже если бы попыталась.

Джеймс улыбнулся и посмотрел ей прямо в глаза.

— Конечно, если ты меня примешь.

— Приму тебя? — Ханна покачала головой взад и вперед, конечно, он не имел в виду брак. Она не могла больше сидеть, поэтому вскочила на ноги. — Джеймс, это безумие. Должно быть, я сплю. Мне снится кошмар, где я совершенно ничего не понимаю.

Ханна подошла к Джеймсу и схватила его за предплечья, думая вытрясти из него хоть немного здравого смысла. Один из них был совершенно сумасшедшим, и девушка была уверена, что это не она.

В ту же минуту, когда Ханна коснулась его обнаженных рук, она пожалела об этом. От пронзившего чувства у нее чуть не подогнулись колени. Каждый раз, когда она прикасалась к нему, девушка испытывала это ощущение сильнее, чем в прошлый раз. Как будто они были магнитами, притягиваясь все сильнее и сильнее, пока не соединятся.

В голове все мысли превратились в кашу, и больше всего ей хотелось, чтобы это было правдой.

— Джеймс? — Ханна посмотрела в его глубокие карие глаза, чуть откинув назад голову, Джеймс примерно на шесть дюймов выше ее.

Руки крепко обхватили Ханну за плечи, в успокаивающем жесте, и парень притянул ее ближе.

— Скажи мне, что ты тоже это чувствуешь. То есть, я знаю, что ты хочешь меня, но я хочу услышать, как ты это скажешь. Скажи, что хочешь меня, Ханна. Каждой частичкой своего существа скажи мне, что ты моя, и я клянусь, что так и будет.