— Продолжай, — сказал я, сжимая зубы так сильно, что резцы могли треснуть. — Повтори ещё раз. Попробуй, чёрт возьми.

— Кей Би, он не стоит твоей работы!

Олсен. Это был определённо Олсен, но я не слушал. Все эмоции прошедшей пары недель — вина за тот первый вечер, когда Сандерсон распустил язык, моё собственное замешательство из-за чувств к Башу, плюс мысли обо всех людях в моей жизни, которых я любил, и которых любили они — всплыли на поверхность, и я сдёрнул Сандерсона с тумбочки, а затем толкнул его обратно в неё.

Из него вырвался поток воздуха, и чувству удовлетворения удалось проскользнуть через стальную трубу, которую я будто чувствовал в груди. Может у меня не было возможности ударить кулаком по его отвратительной морде, но я определённо донёс свою мысль.

Он поморщился и поднял подбородок, будто это каким-то образом должно было заставить меня отступить, но мне только захотелось скинуть слинг и врезать ему.

— Знаешь, ты довольно сильно защищаешь кого-то, кто хочет тебе отсосать. Может просто разрешишь ему это сделать и избавишься от своего напряжения.

С меня хватило.

Я вырвал руку из слинга, и жжение, которое пронзило мою лопатку, сделало мою злость ещё мощнее. Я сжал кулак и собрался впечатать его в лицо Сандерсона.

— Лейтенант! Сандерсон!

Крик, прогремевший по кухне, был будто голосом бога и единственным, что смогло пробиться через сумасшествие, которое на меня нашло. Брамм схватил меня за правую руку, а Олсен оттащил Сандерсона, чтобы мы оказались на противоположных сторонах кухни.

У меня вздымалась грудь, и единственные мысли сейчас были о том, как навредить человеку, который посмел говорить гадости обо всех, кто мне дорог. Теперь Сандерсон стал вечным обитателем моего чёртового чёрного списка.

— Олсен, — рявкнул шеф. — Уведи Сандерсона отсюда, — он сузил глаза, глядя на этого придурка. — Я разберусь с тобой позже.

Затем шеф повернулся ко мне.

— Лейтенант.

Он больше ничего не сказал, просто развернулся на пятках и вышел, и его сигнал был ясен: иди следом.

Я вырвал руку из хватки Брамма, который был поразительно тих, затем надел слинг обратно, поморщившись от боли, напомнившей, что я только что откинул прогресс своего выздоровления на пару дней назад.

Что ж, это того стоило, чёрт возьми.

Я вышел из кухни туда, где меня ждал шеф Паркер. Он упёр руки в бёдра, опустил голову и смотрел в пол. Я пытался почувствовать сожаление из-за того, что только что сделал.

— Какого чёрта это было? — голос шефа был низким, этот тон работал так же эффективно, как крик, который прозвучал пару секунд назад.

— Сандерсон распустил язык, так что...

— Ты подумал врезать ему кулаком?

Я закрыл рот, думая, что так будет лучше, но затем вспомнил, что сказал этот ублюдок.

— Он гомофобный придурок, сэр. Уже не раз, а два раза он использовал отвратительные, унизительные слова в моём присутствии, и мне жаль, но я не могу просто сидеть и допускать это дерьмо. А если здесь начнёт работать гей? Такое унижение никто не должен терпеть.

Шеф Паркер посмотрел через моё плечо на кухню, а затем обратно на меня.

— Согласен. Но если у тебя есть проблема, приходи с ней ко мне. Не устраивай на кухне «Бойцовский клуб» на глазах у своей команды и нового стажёра.

— Я знаю, — я покачал головой. — Просто...

— Послушай, у тебя были тяжёлые пару дней, — шеф потёр челюсть. — У тебя накопились отгулы. Почему бы тебе не отдохнуть пару недель?

У меня отвисла челюсть.

— Вы меня отстраняете?

— Нет. Я советую тебе немного отдохнуть.

Я сжал зубы и бросил мрачный взгляд через плечо.

— А Сандерсон?

— Давай я разберусь с Сандерсоном. — Я повернулся и увидел, что шеф смотрит на меня с выражением, не терпящим возражений. — Это не просьба, лейтенант. Две недели. А теперь убирайся отсюда и приложи к руке лёд.

Я был не против. В любом случае, сейчас я не был готов к компании. Две недели дома в одиночестве казались идеальным решением.