Глава 8

Такер

Следующая хижина, где они остановились, была ненамного больше предыдущей. Такер должен был повернуть обратно в Винтерленд после их последней остановки, но он не хотел возвращаться.

Это означало, что он должен был расстаться с Натали, а он еще не был к этому готов.

Холодная, пустынная земля, окружающая его дом, всегда была по-своему мирной и красивой. Но когда Натали прижималась к нему, у Такера перехватывало дыхание так, как он никогда не думал, что это возможно. Одно ее присутствие делало каждый унылый уголок замерзшей земли бесконечно красивее. Тепло и красота, исходившие от его пары, отбрасывали новый вид свечения, новый вид света на его королевство. Он гордился этим и хотел, чтобы она все это увидела.

Тогда может быть…

Что ж, тогда, может быть, она влюбиться в эту землю также, как и он. Может быть, она не захочет уезжать. Такер был уверен, что она планировала вернуться к цивилизации. Она была человеком, который пришел из теплых мест. Она принесла это тепло с собой, и он не знал, что с ним случится, если она заберет его.

Если она уйдет.

Хотя он ни в коей мере не был готов иметь пару или даже сделать Натали своей, он дал бы себе день, чтобы погреться в ее свете. В ее жаре. В возможностях, которые никогда не появятся.

Вот почему, он, как чертов дурак не повернул назад к городу. К обязанностям, которые, как он знал, ждали. Том Дженкинс служил острым напоминанием о том, что он должен делать, но перспектива провести время с Натали была слишком опьяняющей.

Вместо этого он направил снегоход дальше по территории. Здесь было намного холоднее, но это его не беспокоило. Не тогда, когда руки Натали обнимали его за талию, цепляясь за него изо всех сил. Он схватил ее за руку, говоря себе, что это для того, чтобы убедиться, что она не упадет.

Но он знал правду. Его волк тоже знал.

Это было для того, чтобы прикоснуться к ней. Даже сквозь слои одежды ему хотелось прикоснуться к ней. Держать ее в своих руках, быть окруженным ею и отметить свою территорию единственным доступным ему способом.

Управлять снегоходом только одной рукой было опасно, особенно на неровной местности. Снег здесь никогда полностью не таял. Несмотря на то, что была осень, было холодно, и снег с прошлой зимы все еще лежал толстым слоем. На самом деле, снег, вероятно, не таял уже сотни лет. Возможно, даже дольше. Он был не очень глубокий с тех пор, как Такер был маленьким щенком. Они винили в этом изменение климата, но было трудно волноваться о состоянии мира, когда Натали прилипла к его спине, и ее груди прижались к нему через толстое зимнее снаряжение. Достаточно скоро они доберутся до места назначения, и Такеру нужно будет начать один чертов разговор с Натали.

«Верно. Скажи ей. Отдай ей все это. Затем возьми ее и привяжи к нам. Быть наедине в дикой природе — это идеально».

Несмотря на то, что он все еще находился за рулем, на его голове был надет тяжелый шлем, Такер покачал головой, не соглашаясь со словами волка. Он не будет спариваться с Натали. Несмотря ни на что. Он не мог. Она уедет, и тогда, что будет с ним? Боль… Он мог справиться с этой болью, не спариваясь с ней. Его сердце всегда будет болеть из-за женщины, которую он упустил, но, возможно, это то, что он сможет вынести.

Но он не мог спариться с ней, зная, что она уйдет.

Это убьет его.

«Нет, если ты заставишь ее захотеть остаться. Мы можем здесь сделать ее счастливой. Она пробыла здесь две недели без тебя и осталась. Она завела друзей. Это доказательство».

Такер вздохнул и направился к маленькой деревянной хижине. У животного была хорошая мысль, но он не хотел участвовать в рассуждениях. Не тогда, когда он не мог знать, как все обернется для него.

Кроме того, существовали серьезные проблемы. Не только люди, исчезающие в ночи, но и Питер. Это было бесконечно. И здесь посреди всего, он поставил себя в затруднительное положение. Приближалась ночь, и ему пришлось сказать Натали, что они находятся в часах пути от дома, и поэтому им придется остановиться в крошечной хижине с одной кроватью. Им придется провести здесь ночь.

«Ты знал, что делаешь», — усмехнулся его волк. «Ты хотел этого. Остаться с ней наедине. Ничто, кроме тепла ваших тел, не согреет вас. Ощущение ее кожи. Мягкость. Тебе это нужно».

Такер отбросил эти мысли, помогая Натали слезть со снегохода и зайти в хижину.

— Не могу поверить, что в октябре идет столько снега! — ее удивление было заразительным. Он улыбнулся в ответ и закрыл за ними дверь, оставив большую часть ветра стучать по дереву.

Вой был настолько громким, что он не был уверен, был ли он в его голове. Его волк требует, чтобы он провел время со своей парой, или это был просто ветер, умоляющий впустить его в убежище. Но он не стал бы делить эти драгоценные несколько мгновений ни с кем и ни с чем.

Эта была единственная ночь, которую он проведет с Натали.

Они начали приятную беседу, как будто уже много раз совершали подобные экскурсии. Он легко развел огонь в печи и быстро принялся за еду. Кое-что он, конечно, взял с собой. Его волк любил это. Каким-то образом оказалось, что Такер все это время планировал застрять здесь с Натали.

Но он в этом не признавался. Ни себе, ни своему волку, и уж точно не человеку, которого он только что встретил. Пара или нет, Натали была человеком. Она не знала об оборотнях, и действительно… Каковы были шансы, что ее устроит идея о людях, превращающихся в животных? Вряд ли это закончилось бы для него хорошо.

Не так далеко от Винтерленда.

Рассеянно слушая, как Натали что-то рассказывает о снеге, Такер помешивал фасоль в сковороде, которая стояла на плите. Натали была занята тем, что сушила их шапки и перчатки на решетке над плитой. Зимний снегопад с мокрым снегом внезапно накрыл их примерно за полчаса до того, как они добрались до хижины. Сначала это было волшебно, он кружился вокруг них, пока они ехали, но из-за него их одежда намокла. Это было не совсем то, чего вы хотели, когда ехали при минусовой температуре.

— Я думаю, что через пару часов все это должно высохнуть. Но у меня нет опыта в такого рода вещах. — Натали хихикнула. — Я до сих пор не могу поверить, что сегодня впервые увидела настоящий снежный шквал. От этого я чувствую себя маленьким ребенком, — она широко улыбнулась ему.

— Зачем переезжать на Аляску, если ты никогда не сталкивалась с настоящим снегом?

Ее щеки вспыхнули, и она отвернулась от него.

Странно.

— Как ты думаешь, как скоро мы сможем вернуться? — в ее голосе что-то ощущалась: страх, опасение.

От этого Такер почувствовал себя мудаком. Он мог сказать, что она его не боялась. Но было какое-то беспокойство, которое лишило их того хорошего момента, который только что был между ними.

— Рождество в Винтерленде — это, наверное, самое крутое, что ты можешь когда-либо увидеть.

— Да? — если Натали и была потрясена его внезапной сменой темы, она никак этого не показала.

— Снежный покров становиться очень толстым, и мы почти не видим солнечного света. Но луна отражается от всего, и весь мир приобретает этот странный оттенок. Снег выглядит как прекрасные дюны из белого песка. Если бы не было так холодно, то можно было бы представить корабль, плывущий по течению с ветром в парусах.

— Звучит красиво.

— На самом деле мы не можем украшать огнями свои дома, но мы собираемся всем городом и украшаем общественный центр сверху донизу. Существует традиция, которая длится пару дней. Ты должна это увидеть. Детям это нравится, и к нам заглядывает Санта.

— Санта проделывает весь этот путь сюда? — ее улыбка была дразнящей.

— Пилот, который доставил тебя сюда, Берл, он играет Санту для детей. Он так делает… ну, сколько я себя помню.

— Он не выглядит достаточно жизнерадостным, чтобы быть Сантой!

Такер невольно рассмеялся.

— Я знаю Берла очень давно. Он груб по всем статьям. Он мало разговаривает, но, когда вокруг него дети с огромными, полными надежды глазами, а на нем красный костюм? Что ж, в магию легко поверить.

— Это звучит замечательно. Я буду очень ждать, чтобы увидеть это.

Ее улыбка была такой теплой, такой искренней, что проникла прямо в сердце. Как удар кулаком. Как удар ногой.

Только это не больно. Не совсем. Это было похоже на то, как будто оживаешь впервые за долгое время. Такер почувствовал, как его сердце колотится, стуча, словно орган только сейчас вспомнил, что он должен биться, чтобы поддерживать его жизнь. Он прочистил горло, внезапно ему захотелось так много всего рассказать.

Он не стал.

Нет. Он не мог.

Это дало бы ему надежду, что Натали останется. До Рождества осталось еще пару месяцев. Каковы были шансы, что к тому времени симпатичная медсестра все еще будет поблизости?

«Если ты ей скажешь, она останется. Вот как это работает».

— Есть довольно много занятий, — продолжил он, сосредоточившись на бобах и своих воспоминаниях о Рождестве.

— Интересно… — Натали села на маленькую кровать, ее глаза смотрели в пол.

— Что? — спросил он после того, как она стала слишком тихой и спокойной.

— Ничего.

— Нет, пожалуйста. Ты выглядишь грустной. Я не думаю, что смогу справиться с грустной женщиной в этой крошечной хижине, так далеко от всего.

— Ну, я как раз думала о Питере. Интересно, проводил ли он когда-нибудь Рождество в кругу семьи? Тот, кто вырастил его, не приложил никаких усилий, чтобы найти его. Мне грустно за маленького мальчика, понимаешь?

Такер со вздохом отошел от плиты и сделал через хижину три шага, чтобы сесть рядом с ней. Его рука снова легла ей на колено, потому что как могло быть иначе? Ей было грустно, а разве не это делают люди, чтобы утешить друг друга? Они прикасались друг к другу. Верно?

Но Такер хотел прикасаться, не чтобы утешить. В безопасности его разума, его большая ладонь скользнула с ее колена. И не встретив никакого сопротивления поднялась вверх по ее бедру, погружаясь в пьянящий жар, ожидающий его.