— Прощай, принцесса, — выдыхаю я.

***

Тетя Навея наполняет мою тарелку карибским рисом и фасолью. Ее фирменное блюдо и, наверное, мое любимое блюдо. Это и ее яблочный пирог. 

— Подожди, это слишком, — говорю я ей.

Она кладет мне на тарелку еще одну ложку, уравнивая меня взглядом, говорящим: только пробуй. Волосы тети Навеи завязаны в повязку, на ней цветочный фартук. Ее улыбка теплая и заразительная. 

— Я знаю, ты растущий мальчик с аппетитом. Так что молчи и ешь сейчас. Я не всегда готовлю.

У них есть личный повар, который готовит нам все ежедневные блюда. Но по воскресеньям готовит тетя Навея. Она проводит целый день на кухне. Если только ей не нужна срочная операция. Что произошло пока только дважды.

Поэтому тетя Навея не всегда готовит. Но когда она это делает, она следит за тем, чтобы мы с дядей Беном доели всю запеканку. Она не допускает остатков.

Я жду, пока дядя Бен и тетя Навея начнут есть первыми, а затем засовываю ложку риса в рот и с энтузиазмом пережевываю его. 

— Ты не накормишь армию, — без всякого жара ворчу я себе под нос. Я знаю, что она любит готовить по воскресеньям.

Она указывает между мной и дядей Беном. 

— Я кормлю двух человек, которые равны армии. А вы, мистер Хейл, — обращает она внимание на мужа.

— Что я сделал сейчас?

— У тебя начинает расти живот. — Она мило улыбается. — В спортзал!

— Я сделаю это, если ты присоединишься ко мне для кардио-упражнений. — Он многозначительно поднимает брови.

Мои глаза быстро устремляются к столу, не обращая внимания на их очевидный флирт. Иногда они забывают, что у них сейчас под крышей живет подросток. Дядя Бен и тетя Навея женаты уже двадцать лет, но я до сих пор замечаю, как они смотрят друг на друга с любовью и флиртуют, как будто еще учатся в старшей школе.

Думаю, любовь между ними не угасла за все годы, что они были вместе. Я не думаю, что верю в настоящую любовь, но, видя их вместе, трудно отрицать, что настоящая любовь, вероятно, существует.

Возможно, просто не для меня.

Но для них? Ага.

Я разрезаю курицу-гриль на точные кусочки, прежде чем откусить небольшой кусочек. Он мягкий, нежный и ароматный. Тетя Навея говорит, что если бы она не была врачом, она бы предпочла стать поваром.

Могу поспорить, что из нее выйдет действительно хороший фильм.

— Грейсон. — Я поднимаю голову на голос дяди Бена. — Твой отец пытался снова связаться с тобой?

Вот дерьмо.

Он задает вопрос невинно, но я почти чувствую в нем скрытое предупреждение. Дядя Бен знал, когда моего отца выпустили из тюрьмы, и предупредил меня, что Харрисон, вероятно, придет меня искать. Он не ошибся.

Я пережевываю курицу, а затем глотаю. 

— Вчера, — честно говорю я ему. Нет смысла лгать дяде Бену; в конце концов он всегда узнает правду. И, честно говоря, я не хочу с ним связываться. Не потому, что он влиятельный человек. А потому, что я его уважаю.

— Я бегал в парке, и он нашел меня. Хм, мы немного поговорили. Он говорит, что хотел бы как-нибудь пообедать со мной, если я захочу.

Харрисон Эйвери настойчив, я отдаю ему должное.

Жаль, что я ему не доверяю.

Тетя Навея гримасничает, но ничего не говорит. Дядя Бен молчит минуту. Звук серебряных столовых приборов, звенящих о фарфоровые тарелки, наполняет тишину.

Как только наши тарелки и стол убраны, тетя Навея достает свой печально известный яблочный пирог. 

— Много корицы, специально для тебя, — говорит она с блеском в карих глазах.

— Ты умный молодой человек, — наконец, говорит дядя Бен, и когда он это делает, тоном его является предельная уверенность и самоуверенность. У него действительно есть сила контролировать всю комнату своим голосом. — Взрослый для своего возраста. Я не буду тебя контролировать и не буду принимать за тебя решения. Ты достаточно зрел, чтобы знать, что правильно, а что нет. И я верю, что ты примешь правильные решения. Мы верим тебе.

Мое сердце замирает в груди.

Последним человеком, который когда-либо мне доверял, была моя сестра.

— Спасибо. — Я сглатываю, а затем судорожно выдыхаю. — Я понимаю. Я никогда не подведу вашего доверия, сэр.

— Дядя Бен, — хрипло говорит он.

Я киваю. 

— Хорошо. — Он выжидающе смотрит на меня. — Дядя Бен.

Я впервые произнес это вслух. В голове я называл их дядей Беном и тетей Навеей, но каждый раз, когда я говорю с ними, из моих уст вылетает либо сэр, либо мэм. Они много раз пытались меня поправить, но это никогда не казалось правильным.

До сегодняшнего дня.

До настоящего времени.

Дядя Бен откидывается на спинку стула и обнимает спину тети Навеи. Его пальцы успокаивающе касаются ее плеч, круговыми движениями взад и вперед.

У них обоих на лицах самые глупые улыбки.

Я засовываю в рот еще одну ложку пирога, чтобы скрыть улыбку облегчения.