Глава 3

Дрейвен

Я следую за Далией по коридору, держась в тени. За ней трудно угнаться, хотя это меня не очень удивляет. Для такой хладнокровной и сдержанной особы у нее просто безграничная энергия. Я нахожу это захватывающим.

Увидеть ее прошлой ночью было все равно, что заглянуть в лицо вечности. Медные локоны пытались выбиться из ее скромной, строгой косы. Ее красивые голубые глаза напоминают мне о самых темных глубинах ночного озера. Это бездонные, прекрасные водоемы, способные утопить человека в своих глубинах. Благодаря ей, я за всю неделю ни на минуту не сомкнул глаз. Как только я закрываю глаза, я представляю это соблазнительное тело и снова просыпаюсь.

Прошло много времени с тех пор, как я встречал женщин, но ни одна из них не была похожа на нее, насколько я помню. При виде них в моих жилах не бурлила кровь. В последний раз, когда я отважился самостоятельно отправиться в город, я был подростком. Но это к делу не относится. Далия совсем другая. Я чувствую, как эта правда гремит в моих костях, как боевой клич.

В тот момент, когда мои губы коснулись ее губ, я почувствовал ее в своей душе. Я не знаю, что побудило меня поцеловать ее, но я не мог удержаться от того, чтобы не попробовать вкус виски на ее губах.

С тех пор я следую за ней, как потерявшаяся собака, не в силах оставаться в стороне... слишком нервничаю из-за того, что подхожу слишком близко. Увидеть меня при свечах – это одно. Но я не уверен, что она не сбежит, если увидит меня при свете дня. И тогда мне придется последовать за ней. Убедить ее остаться здесь навсегда будет довольно сложно, если она разозлится на меня за то, что я ее запру, не так ли?

– Черт, – рычу я, замирая, когда понимаю, что больше не слышу, как она что-то бормочет себе под нос в конце коридора.

Я останавливаюсь на мгновение, внимательно прислушиваясь, пытаясь определить, куда она ушла в нашем уродливом особняке, но все, что я слышу, это адское тиканье часов над моей головой.

Мама и ее часы. Как будто течение времени что-то значит в Кричащем Лесу.

Я ругаюсь и скольжу сквозь тени, в поисках своей красавицы. Она не может спрятаться от меня. Мой член пульсирует при мысли о том, что она пытается. Я буду преследовать ее, если она захочет поиграть. Но когда я найду ее, я смогу оставить ее себе.

Тысяча грязных фантазий парадом наслаждения проносятся в моей голове. Все они заканчиваются одинаково. С ней, обнаженной подо мной, кричащей от блаженства, когда я вхожу в нее снова и снова. «Да, беги от меня, маленький котенок. Позволь мне догнать тебя».

– Ты следишь за мной.

– Господи Иисусе, – рычу я, пятясь назад, когда ее мелодичный голос звучит прямо передо мной.

– О, извините.

Улыбка в ее голосе говорит мне, что она не очень сожалеет о том, что напугала меня до смерти. Маленькая шалунья.

– Я не хотела тебя пугать. Сильно.

– У монстров также могут быть сердечные приступы, – бормочу я.

Ее смех звучит для моих ушей как музыка.

Почему она с криком ужаса не убегает?

– Ты не очень-то и ловкий, Дрейвен. Кроме того, тебе не следует себя так называть.

Ее несогласие звучит громко и ясно. Как и ее запах. Черт возьми. Я хочу заключить ее в свои объятия и понюхать источник этого запаха.

– Семь футов ростом, рога, голубые волосы, хвост, огромный... неважно, – говорю я, выделяя каждую особенную черту монстра. – Я почти уверен, что поставил все галочки, красавица. Только не говори мне, что ты не заметила этого в библиотеке.

Она фыркает, а затем ее тень подплывает ближе.

– Я заметила. Я подумала, что, возможно, они мне приснились. Но, полагаю, этого не произошло, не так ли? – она колеблется. – Тебе идут рога, – бормочет она. – Что касается волос... ну, голубой цвет сейчас в моде, разве ты не слышал? Ты бы отлично вписался в компанию крутых ребят.

– Я сомневаюсь, что у крутых ребят есть хвост. Ты не боишься меня.

– Нет, но у фурри есть. А должна ли я бояться?

– Фурри? – стону я, качая головой. – Ты имеешь в виду людей, которые наряжаются в костюмы животных, чтобы трахаться?

– Ну... эм, я думаю, это то, что я имею в виду.

Черт, хотел бы я видеть, как она краснеет.

– Иди сюда, – говорю я, протягивая ей руку.

Она колеблется на короткое мгновение, прежде чем вложить свою руку в мою.

Я ощупываю стену, ведущую нас по коридору в спальню. Оказавшись внутри, я захлопываю за нами дверь. Не потому, что нам нужно уединение – мама, наверное, в это время дня у себя в комнате смотрит мыльные оперы, – а потому, что здесь я могу лучше ее увидеть.

– Ты можешь задернуть шторы? Я хочу тебя увидеть.

– Ох. Ты не можешь видеть меня сейчас, не так ли? – спрашивает она мягким голосом.

– Нет, – рычу я. – И мне это не нравится.

Далия убирает свою руку с моей, а затем я слышу ее шаги, когда она пересекает комнату. Через несколько секунд мы погружаемся в темноту. Это не то же самое, что истинная тьма. Свет все еще проникает сквозь занавески, но через мгновение мое зрение приспосабливается, и она становится больше, чем просто туманной фигурой в поле темных пятен. Она расплывчата, то появляется, то исчезает из поля зрения, но в какой-то степени я вижу ее снова.

Я выдыхаю с облегчением.

– Ты что, слепой, Дрейвен?

– Только при свете дня.

– На что это похоже? – спрашивает она. – Я имею в виду, жить во тьме?

– Утомительно.

Я крадусь к ней через спальню, моя нога задевает покрывало, которым накрыт диван, чтобы защитить его от пыли.

– Представь, что ты идешь сквозь туман каждый день своей жизни и видишь только очертания предметов. Это то, что я вижу большую часть времени. Ночью все по-другому. Мои чувства монстра пробуждаются, и я вижу мир так, словно днем.

– Могу я спросить... что случилось? Я имею в виду, я видела фотографии, на которых ты был маленьким мальчиком, – спешит сказать она, ее щеки порозовели. – Тогда ты был другим.

– В городке произошел несчастный случай. Это многое изменило.

Я хмурюсь при этом воспоминании, а затем быстро отмахиваюсь от него, как от комара, жужжащего вокруг моих рогов.

– Это было очень давно. Я не хочу об этом говорить.

– О.

Она громко сглатывает, а затем долго молча смотрит на меня, прежде чем снова улыбнуться. Хотел бы я видеть ее более отчетливо. Я хочу увидеть ее всю, а не эти размытые вспышки, как будто я смотрел на солнце. Мне нравится смотреть на нее.

– Ну, несчастный случай или нет, Дрейвен Вудберн, ты не можешь продолжать шнырять по особняку, преследуя меня повсюду.

– Я тебя не понимаю, – рычу я. – Мы просто идем в одном направлении.

– О, неужели? – она смеется от восторга. – И ты всегда идешь так медленно? В это трудно поверить, учитывая твои большие, сильные ноги.

– Да, – лгу я.

– И часто ты надолго останавливаешься?

– Я отвлекаюсь.

– На то, что ты не можешь видеть.

– Ты дразнишь меня, – рычу я.

– Только немного, – снова смеясь говорит она.

Ей повезло, что мне чертовски нравится этот звук, иначе я бы склонил ее над кроватью, и показал ей, что я думаю о ее поддразнивании прямо сейчас. Вместо этого я беру ее за руку и тяну вперед. Она падает мне на грудь с испуганным криком удивления, заставляя меня удовлетворенно хмыкнуть.

– Разве никто никогда не говорил тебе не искушать зверя, красавица? – рычу я ей на ухо, обвивая хвостом ее талию, чтобы прижать ее к своему телу.

Я прижимаюсь носом к ее горлу, вдыхая ее восхитительный аромат. Мой член ударяется о молнию, требуя освобождения.

– Продолжай дразнить меня, и ты будешь той, кто будет молить о пощаде.

Что-то совершенно порочное побуждает меня прикусить ее ухо зубами.

– Дрейвен, – выдыхает она.

Прежде чем она может потребовать, чтобы я отпустил ее, или отчитать меня за то, что я посмел дотронуться до нее своими грязными руками, я делаю именно то, что сделал в библиотеке. Я отступаю.

– Нет, нет, нет, – рычу я, рассекая рукой воздух. – Это все еще не то. Ее волосы должны быть цвета полированной меди, а кожа фарфоровой.

Даже это не совсем правильно, но я не знаю, чего мне не хватает. Мне нужно увидеть ее снова – по-настоящему увидеть – чтобы сделать все правильно.

Я давно смирился со своими ограничениями. Они были частью моей жизни в течение двадцати лет. Но после встречи с Далией они начали раздражать так, как никогда раньше. Мне до боли хочется прочувствовать каждое выражение ее лица, исследовать каждый оттенок эмоций в ее глазах. От чего она краснеет? От чего она хмурится?

Мне нужно увидеть ее в настоящей темноте, когда я лучше всего вижу. Но просить ее, чтобы она присоединилась ко мне, когда я ночью брожу кажется... неуместным. Почему такая красавица, как она, должна находиться во тьме, когда она заслуживает того, чтобы жить при свете?

«Бах!»

– Джекилл, отошли мои заметки обратно в художественный отдел. Скажи им, чтобы они подумали о самой красивой женщине, которую они когда-либо видели, а затем нарисовали кого-то еще красивее, – рычу я в отчаянии. – С блестящими волосами цвета меди, фарфоровой кожей и такими голубыми глазами, что в них можно утонуть. В ней должны быть самые лучшие стороны человечества. И у нее должны быть изгибы. Мы здесь не следуем голливудским стандартам.

– Понял, сэр, ‒ монотонно отвечает мой виртуальный помощник – программа искусственного интеллекта, которую я написал много лет назад.

Он – мои глаза, когда мои не видят, помогает мне оживить. Большинство сказали бы, что частично слепому человеку – или монстру – нечего делать в бизнесе видеоигр. Но я ничто иное, как само упрямство.

– Должен ли я добавить что-нибудь еще?

На мгновение я колеблюсь.

– Да. Она должна быть кем-то, ради кого герой в этой игре рискнет всем.

– Расшифровано, сэр.

Я плюхаюсь в свое кресло, ворча себе под нос. Мои записи не помогут. Они недостаточно подробны. Но опять же, я тоже не могу точно вырвать ее из реальности и включить в свою игру, не так ли? Есть формы, которые нужно подписать, контракты, которые нужно заполнить, и куча бумажной волокиты, связанной с принятием подобного решения. Но она – это то, чего не хватало в этой проклятой игре.