Я останавливаюсь у выхода.

– Ты же знаешь, любовь моя, не все так просто.

Мимолетно, но на секунду на ее лице промелькнула паника. Ее вот-вот бросят. В клетке, в такой же, в какой ее отец держал девочек. Она цепляется за одежду, ища случайную нить, ее волосы растрепаны. Дикая и безумная.

– Я хочу увидеть досье Тома Мерсера, – говорит она.

Я потираю затылок.

– Это требование сложно удовлетворить…

– Я хочу его увидеть, – рявкает она.

Я тяжело выдыхаю.

– Ладно. – Затем я поворачиваюсь, чтобы уйти.

– Нет, – говорит она, останавливая меня в дверях. – Мой отец не зажигал свет в подвале. Он держал их в темноте.

Я смотрю ей в глаза. Я обещал освободить ее, и я это сделаю. Освобожу ее от боли и от деформированной человечности. Но сначала ей предстоит столкнуться с темнотой. Даже она это знает.

С самого начала люди разделяли добро и зло. Двух существ, борющихся за господство. Я не верю в божественных существ. Жизнь намного проще. Мы сами себе боги и дьяволы. Способные на самое низкое зло и на великую праведность. Мы устанавливаем свои собственные правила и создаем свои собственные небеса и ад.

Выбираем их каждый день.

Я гашу пламя и закрываю дверь, отрезая ее от света. Оставив Лондон воевать со своими демонами в своем личном аду.