Глава 3

"Что, если они спросят меня о чем-то, на что я не знаю ответа?"

Я волнуюсь.

"Просто будь собой".

Оскар, должно быть, чувствует мой страх, потому что быстро добавляет: "Тебе можно, ты же новенькая".

Меня успокаивает это и его легкая улыбка.

Я отказываюсь называть Оскара "Харви". Как выяснилось, это его фамилия. Я натерпелась этого от корпоративных придурков, которые ежедневно подкалывают друг друга, думая, что это делает их «крутыми», называя людей не по имени, а как угодно, но это уж точно не так. Я, конечно же, не собираюсь этого делать.

Сегодня вечером мы дежурим на встрече, и мне сказали, что это "больше для того, чтобы быть дружелюбным лицом на корабле, чем для Википедии", но я в этом не уверена. С самого начала дежурства нас завалили вопросами, ни один из которых даже не мог прийти мне в голову, как что-то, на что я должна знать ответ. Хотя, кажется, что Оскар никогда не устает повторять одни и те же ответы, разговаривая с каждым пассажиром так, будто знает его уже много лет, и даже я начинаю верить, что так оно и есть. В его глазах есть искорка, которая сияет ярче каждый раз, когда он кому-то помогает, и это завораживает.

Я ожидала, что на смене я буду скорее молчаливым наблюдателем, которого видят, но не слышат, но Оскар прилагает значительные усилия, чтобы представить меня, и зовет меня на каждую новую встречу, хотя сам едва знает.

Приятно, когда тебе позволяют участвовать. На моей прошлой работе меня просто таскали по большим конференциям и торговым выставкам как аксессуар. Думаю, сумочка Тинки Винки была настолько же полезна, насколько и я. Даже больше, если уж на то пошло.

Оскар смотрит на свои часы, и в его поведении прослеживаются изменения.

"Так, пора отправлять людей в театр".

Мы наконец освобождаемся от шквала гостей и начинаем медленно идти к передней - нет, носовой - части корабля.

"Сегодня вечером будет два представления, и нам нужно разделить желающих поровну. Иначе мы рискуем перегрузить зал или превысить его вместимость", - объясняет он.

По дороге Оскар продолжает болтать с людьми, непринужденно спрашивая, идет тот или иной отдыхающий на этот спектакль, при этом подталкивая их к выбору планов на вечер, пока мы не оказываемся у открытых дверей театра, приветствуя всех входящих. Оскар наклоняется ко мне, чтобы тихо спросить:

"Ты голодна?".

"Немного".

У меня совершенно пропал аппетит, но если я пропущу прием пищи, то не знаю, сколько времени пройдет, прежде чем у меня снова появится возможность поесть.

Швейцар подходит, чтобы закрыть двери, и мы остаемся одни в пустом фойе. У меня замирает сердце, когда я понимаю, что мы не останемся смотреть шоу.

Очевидно, что нет. Мы здесь, чтобы работать. Запомни свое место, Элиза.

"Хочешь посмотреть вступительный номер?" - предлагает он.

"Правда?" отвечаю я слишком удивленно.

"Конечно. Я бы сказал, что мы можем посмотреть все, что захотим, но сейчас лучше поужинать".

В его словах сквозит надежда, но я не настолько хорошо его знаю, чтобы настаивать.

"Пошли".

Он тянет на себя тяжелую дверь, и мы пробираемся в темноту, найдя место сзади, чтобы встать.

Я чувствую музыку в груди, и мое сердце начинает гулко биться. Я видела "Mamma Mia" в Вест-Энде больше раз, чем осмеливаюсь сосчитать. Я не могу удержаться от того, чтобы не напевать слова песни "Honey, Honey", глядя на сцену со звездными глазами. Исполнители невероятно талантливы. Конечно, моей мечтой было оказаться там, наверху, но меня устраивает и то, где я нахожусь сейчас, даже если это план Б. Я хлопаю вместе со зрителями в конце песни и поднимаю голову, пытаясь поймать взгляд Оскара, но он уже смотрит на меня.

Как давно он это делает?

"Мы можем остаться, если хочешь".

"Нет, все в порядке. Нам нужно успеть поужинать", - говорю я, не желая принимать его доброту как должное. Я благодарна ему за то, что он вообще стоял рядом со мной все это время, пока я так старательно пыталась напеть эту песню.

Оскар ждет достаточно долго, чтобы я успела передумать, но провожает меня, когда я этого не делаю. Он поднимается по лестнице.

"Я думала, мы пойдем на ужин?"

"Да", - отвечает он с намеком на озорство и достаточно авторитетно, чтобы я не стала его расспрашивать дальше.

Я ловлю свой взгляд в отражении большого зеркала на средней площадке между этажами. Когда я впервые увидела свою вечернюю форму, то подумала, что буду выглядеть немного неуклюже, но она оказалась на удивление удобной. На мне голубой блейзер, юбка длиной до колена и белая блузка с острым вырезом, а завершают образ молочного цвета туфли на скромном каблуке. Я немного похожа на стюардессу, только без шарфика.

Обычно мне нравятся мужчины в костюмах, но, увидев сегодня утром Оскара почти без одежды, я не могу сказать, что его наряд произвел на меня такое же впечатление, как обычно. Мне нужно стереть этот образ из своей головы.

Мы приходим в столовую на «шведский стол» для гостей и по очереди обрабатываем руки дезинфицирующим средством у входа.

"Нам сюда можно?" - спрашиваю я, втирая гель в ладони.

"Конечно. Это один из плюсов работы".

Он берет поднос с тарелкой и тут же начинает выбирать еду. Мне остается лишь следовать его примеру.

Мы находим столик у окна и садимся друг напротив друга. Теперь, когда его хозяйский вид смягчился, мне трудно смотреть ему в глаза. Все еще розовея от смущения из-за утреннего фиаско, я ищу утешение в пейзаже, открывающемся перед нами за окном. Несмотря на почерневшее небо, я почти могу различить волны, плещущиеся рядом с нами.

"Первый день хорош?"

Твердый голос Оскара привлекает мое внимание.

"Если не считать того ужасного случая сегодня утром, то пока все довольно неплохо".

"Я бы на твоем месте не волновался. Первое впечатление все равно переоценено".

Уголок его рта приподнимается, когда он нарезает себе еду.

"Ты знал, сегодня утром, о том, что нам с тобой придётся работать в паре?"

"Не сразу. Я знал, что буду тренировать кого-то из Англии. Нетрудно было сложить два и два".

"Великолепно. Не захотел сказать что-нибудь в тот момент?"

Я спрашиваю его со смущенной улыбкой.

"Я был немного застигнут врасплох, когда ты вот так вот вломилась в мою комнату".

Наши глаза встречаются, и слабое движение его губ заставляет мои внутренности трепетать. Я отбрасываю свое влечение в сторону и сокрушаюсь по поводу воспоминаний.

"Я не думал, что ты оценишь это".

"Думаю, ты прав".

Мы смеемся над неловкостью, и лед начинает ломаться. Хотя лед - это последнее, о чем я хочу думать, пока нахожусь здесь.

"Значит, ты театральный ботаник", - спрашивает Оскар.

"Это так очевидно?" - отвечаю я.

"Не волнуйся - я тоже".

Облегчение проникает в меня. Только сейчас я понимаю, как часто извинялась за свою страсть. Застряв на офисной работе в совершенно другой сфере деятельности, которой я занималась в течение последнего года, я чувствовала себя предательницей, признавшейся, что мое сердце жаждет другого.

"Ты тоже ходила в театральную школу?" - спрашивает он".

"Нет, но не из-за отсутствия попыток", - признаюсь я с натянутым смехом, ведь тот отказ все еще свеж в памяти после нескольких прослушиваний последних лет. В этом году я снова не прошла. Я дала им всем мамин адрес электронной почты, а не свой, потому что, если бы там были плохие новости, я бы не хотела об этом знать. Надежда, которую я питала всего несколько месяцев назад, когда, в отличие от предыдущих, я прошла в финальный тур. Разочарование, когда все мои знакомые объявили о своем приеме или отказе в различных групповых чатах, а мне нечем было их порадовать. Я не жалею, что не выбрала другие школы для поступления. Есть только три школы, в которые я хочу поступить, и если я им не подхожу, то я не хочу туда идти.

"Были. Были только три школы, в которые я хотела поступить".

"Не все так радужно, как кажется".

Я знаю, что он говорит это для того, чтобы поднять мне настроение, но это не отменяет того факта, что я сильно жалею, что не смогла попасть туда.

"Так почему ты не на этой сцене?"

"Раньше был".

"А что изменилось?"

"Это было не для меня".

Его натянутая улыбка кажется мне знакомой. Я понимаю, что не стоит докапываться до причин, но меня переполняет желание узнать.

"Какое было последнее шоу, в котором ты участвовал?"

"Бриолин". На "Божестве", вообще-то на моем последнем корабле".

"Мило. Дай угадаю... Кеники?"

"Дэнни".

"Вот черт".

Я не могу скрыть своего изумления. В одно мгновение он привлекает меня непреодолимо сильнее, чем утром, а я и не думала, что такое возможно. Он лидер. Самый горячий парень в этой индустрии. А из него только лишь - "Подождите, простите, вы..." Мне нужна секунда, чтобы собраться с мыслями.

"Ты действительно предпочел бы заниматься этим?"

"Как я уже сказал раннее, это не для меня".

Он пожимает плечами".

Я не могу отрицать, что считала работу ведущей прямым следствием неудачной карьеры на сцене, но если кто-то с подготовкой и опытом за плечами работает в той же роли, что и я, возможно, я не так уж плоха.

"Ладно, довольно обо мне. Расскажи, откуда ты?"

"Я живу в Лондоне уже несколько лет, но выросла в Арунделе".

Выражение лица Оскара меняется, его внимание переключается с тарелки на меня.

"Ты шутишь".

"Почему? Откуда ты родом?"

"Из Брайтона".

Я почти не верю ему.

"Прикольно, проделать весь этот путь и встретить кого-то из своих".

"Это будет одно разочарование за другим, не так ли?"

Я шучу, и чувствую, что сейчас нам гораздо легче общаться. Он все еще незнакомец, а я все еще за миллион миль от дома, но я утешаюсь нашей общностью и надеюсь, что узел в моем животе, вызванный волнением, скоро развяжется.

После ужина мы с Оскаром возвращаемся к своим обязанностям. Все больше уверенная в себе, я пытаюсь ответить на вопросы гостей, повторяя ключевые фразы, услышанные ранее, а Оскар сдерживается, позволяя мне двигаться самостоятельно. Должна сказать, что мне очень приятно принимать в этом участие.