16

КИЛЛИАН

Я влетаю в дверь кладовки, платье Кьяры уже скомкано у меня в руках еще до того, как дверь за нами закрывается. Я прижимаю ее к стене, ее отчаянный вздох звучит музыкой для моих ушей, когда она тянется к переду моих штанов.

Голод в ее глазах опьяняет. Она удивляла меня на каждом шагу, который мы делали. Я ожидал от нее нерешительности, боязни и нервозности, а вместо этого был вознагражден женщиной, чья уверенность сияет ярче солнца. Она не робкая, как я ожидал; она смелая и бесстрашная, и с каждым днем все большая часть меня опьяняется ею. Зависимость.

Мне нужно быть внутри нее, доминировать над ней, чувствовать, как мои руки сжимают ее бедра. Черт возьми, мне нужно это освобождение.

Две минуты назад, когда я танцевал с ней перед своей сплетничающей семьей, я был спокоен и собран, но эта женщина за считанные секунды превратила меня в сумасшедшего, отчаявшегося мужчину.

Кьяра отпускает мою напряженную эрекцию и сжимает свою руку вокруг меня, так чертовски крепко, что я едва могу дышать.

— Трахни меня, Киллиан, — умоляет она, притягивая меня невозможно ближе. Задрав ее платье до талии, я протягиваю руку за ее нижним бельем, но останавливаюсь, когда понимаю, что на ней его нет.

Я поднимаю на нее взгляд, приподнимаю бровь, но все, что она может сделать, это ухмыльнуться мне в ответ, а ее глаза сверкают злыми намерениями. Она ждала этого с тех пор, как мы покинули мое поместье, и ничто так не раздражает меня, как терпеливая женщина.

— Ты это спланировала, — рычу я, мои пальцы впиваются в ее кремовую кожу, пока она двигает своим сжатым кулачком вверх и вниз по моему члену.

В ее глазах вспыхивает сладчайшее обольщение, и, даже не пытаясь, она получает меня именно там, где хочет.

— Нет, — шепчет она, проводя языком по нижней губе. — Я надеялась на это.

Я стону, и то же самое отчаяние, что было в ней, теперь сотрясает мою грудь. Я опускаю взгляд вниз по ее телу, останавливаясь на ее обнаженном холмике, и когда мой голодный взгляд скользит чуть дальше, я замечаю исчезающие синяки на ее бедрах. Они почти исчезли, как будто это произошло совсем недавно.

Я был слишком груб с ней?

Черт. Это не входило в мои намерения.

Я предупредил ее, что буду груб, что заставлю ее кричать и забуду, почему она должна меня бояться, но оставлять следы на ее теле? Нет.

Я опускаюсь перед ней на колени, мои губы касаются поблекших синяков.

— Это я сделал? — спрашиваю я, хватая ее за бедра, в то время как мои губы движутся к центру ее тела и ныряют между ног. Мой язык прокладывает себе путь по ее центру, пробуя, какая она чертовски сладкая, когда мой рот смыкается вокруг ее клитора.

Колени Кьяры подгибаются, когда она сжимает мой затылок, ее пальцы запутались в моих волосах. Она раздвигает свою стойку, предоставляя мне больший доступ к ее сладкому влагалищу.

— Нет, — выдыхает она, крепче сжимая мои волосы, словно пытаясь контролировать мои движения. — Не ты.

— Тогда откуда? — я прижимаюсь к ней.

— Ничего страшного, — говорит она, ее тело напрягается и расслабляется только тогда, когда мой язык касается ее жаждущего клитора, заставляя ее бедра подрагивать. — Это случилось, когда я была заперта в той клетке. Ты ничего не делал.

Гнев просачивается в мои вены, пульсирует по всему телу, пока не переполняет мой организм, и я поднимаюсь на ноги, моя рука сжимается на ее узком горле. Кьяра ахает, ее глаза расширяются, когда она выдерживает мой пристальный взгляд.

— Не лги мне, Ангел, — рычу я, усиливая хватку на ее горле ровно настолько, чтобы она смогла неглубоко вздохнуть. — Когда ты только приехала, я потратил время, чтобы запомнить каждый дюйм твоего тела. Этих синяков раньше не было.

В ее глазах пляшет возбуждение, и я понимаю, что чем крепче я сжимаю, тем больше ей это нравится, еще больше, когда она опускается между нами и снова обхватывает рукой мой член, ее большой палец нежно поглаживает мой кончик.

— Это действительно имеет значение? — она выдыхает. — Это всего лишь небольшой синяк, и он почти прошел. Не знаю, как ты, но я бы предпочла чувствовать, как ты бьешься внутри меня, чем вести разговор о старых синяках.

Словно для того, чтобы довести свою точку зрения до конца, она крепче сжимает мой член, двигаясь вверх-вниз, но я точно знаю, что она делает, и хотя этот трюк может сработать на более слабых мужчинах, на мне он не сработает.

— Ни одна моя женщина не станет лгать мне, Кьяра.

— Тогда накажи меня, Киллиан. Трахни меня, — требует она, вызывающе вздергивая подбородок. — Избавь нас обоих от страданий.

Я стону, огонь горит внутри меня, и в мгновение ока мои руки оказываются на ее заднице, приподнимая ее к стене, пока она направляет мой кончик к своему входу. Ее ноги обвиваются вокруг моей талии, открываясь мне, и одним сильным толчком я погружаю свой член глубоко в нее, более чем готовый вытрахать из нее правду.

Ее тепло окружает меня, крепко прижимая к себе, словно приглашая домой, и все мое тело содрогается от чистого удовлетворения. Нет ничего лучше, чем ощущение пребывания глубоко внутри этой женщины. Она как будто создана специально для меня.

— ДА! — Кьяра вскрикивает, обхватывая меня руками за шею для устойчивости, когда я снова вхожу в нее, принимая еще глубже.

Мои пальцы впиваются в округлости ее задницы, и на этот раз я точно знаю, что оставлю там следы, но именно такие следы мы оба рады видеть на ее безупречной коже.

Я толкаюсь и толкаюсь, мы оба балансируем на грани удовлетворения.

— Черт, я сейчас кончу, — хрипит Кьяра, вцепляясь в меня изо всех сил, тяжело дыша.

— Держи это, мой маленький дьяволенок. Ты кончишь, когда я тебе скажу.

— О Боже, — стонет она, закрывая глаза и откидывая голову на стену.

Я неистово трахаю ее, беря ее жестко и глубоко и растягивая эту сладкую маленькую щелку до предела.

— Пожалуйста, — умоляет она.

Я сжимаю челюсти, отчаянно желая освободиться, но она недостаточно страдала, и пока она не развалится на части, я буду продолжать наказывать ее этой дьявольской пыткой.

— Ты собираешься солгать мне, Кьяра?

— Нет, больше никогда.

Я толкаю ее дальше, покачивая бедрами и беря ее под каждым углом.

— Что скажешь, мой Сладкий Ангел?

Она крепче сжимает мои волосы, от нее исходит отчаяние.

— Пожалуйста, Киллиан. Пожалуйста. Позволь мне кончить, — кричит она. — Прости. Я никогда больше не буду тебе лгать. Я просто... Это было недостаточно важно, чтобы говорить тебе. Пожалуйста, позволь мне кончить на твой член. Я больше не могу этого терпеть.

Я вонзаюсь еще три яростных толчка, каждый из которых касается ее точки G и растягивает ее шире, когда мой член напрягается в ожидании освобождения, выступающие вены сердиты и отчаяны.

Один.

Два.

Три.

— Ты усвоила свой урок, Ангел? Если ты солжешь мне, я накажу тебя, и поверь мне, когда я говорю тебе, это только часть того, что я с тобой сделаю.

— Да, Киллиан. Пожалуйста. Я усвоила урок.

— Хорошо. Тогда кончай на меня, Кьяра. Дай мне почувствовать, как сильно ты сжимаешь мой член.

Она не колеблется, ослабляя хватку оргазма и позволяя ему разразиться по ее телу, разбивая ее вдребезги, как стекло. Ее сладкая маленькая киска яростно конвульсирует вокруг меня, так чертовски туго, что я не могу больше сдерживаться ни секундой. Я кончаю вместе с ней, выстреливая горячими струями спермы глубоко в нее, наполняя ее своим семенем.

Я продолжаю двигаться, пока она выжимает максимум, ее голова в восторге откидывается к стене, когда ее мертвая хватка в моих волосах наконец ослабевает.

— Черт возьми, — выдыхает она, пытаясь отдышаться, но я рядом с ней, мне нужно освободить одну руку, чтобы опереться о стену.

— Так чертовски идеально, Ангел, — бормочу я, прижимаясь губами к ее плечу.

Кьяра обмякает в моих объятиях, удовлетворенный вздох срывается с ее губ. — Если это наказание, которое я получаю, может быть, мне стоит лгать тебе почаще.

Я поднимаю голову, мой пылающий взгляд встречается с ее взглядом, но не нахожу ничего, кроме заинтригованного вызова, смотрящего на меня в ответ.

— Не испытывай меня, Кьяра, — предупреждаю я, мой член все еще глубоко внутри нее. — Тебе не понравятся последствия.

— Я не знаю, — дразнит она, игривая ухмылка растягивается на ее губах и вызывает прилив... Чего-то, что колотится у меня в груди. — Я определенно наслаждалась этими последствиями.

Я качаю головой, не зная, как ответить. Никто не бросает мне вызов. Я не подпускаю никого достаточно близко, чтобы даже попытаться, и все же она здесь, выкладывается по полной, и что еще? Мне это чертовски нравится.

— Ну же, — говорю я, выходя из нее и отступая назад, прежде чем помочь ей встать на ноги. — Если меня не будет слишком долго, люди придут присмотреться, и когда они увидят тебя с этими раскрасневшимися щеками и твердыми пиками сосков, проступающими сквозь платье, они захотят попробовать то, что принадлежит мне, но позволь мне прояснить — я не намерен делить тебя.

В ее глазах мелькает нервозность.

— А если кто-нибудь поднимет на меня руки?

— Я бы отрубил им руки и доставил прямо к твоей двери.

Кьяра улыбается и медленно приближается ко мне, поправляя платье, хотя я не сомневаюсь, что в данный момент она чувствует, как моя теплая сперма вытекает из нее и растекается между этими сочными бедрами. Она тут же извинится и пойдет в ванную. Она поднимает подбородок, ее губы едва приоткрываются.

— Я не знаю, паниковать ли мне, потому что это была самая запутанная вещь, которую ты когда-либо говорил, или начать краснеть от твоей ошибочной попытки завязать роман.

Взяв ее за подбородок, я ловлю ее взгляд, и она замирает.

— Пойми меня, Кьяра, это не было ошибочной попыткой сбить тебя с толку. Это было честно. Если бы кто-то поднял на тебя руку, я бы прикончил его. У меня никто ничего не крадет.

Она заметно сглатывает, и я машу рукой в сторону двери, едва уловимо требуя, чтобы она пошевелила задницей. Она делает, как ее просят, и я следую за ней, прежде чем обойти ее, чтобы открыть дверь, но только когда она собирается выйти из кладовки, низкий рокот моего голоса останавливает ее.