— Позволь мне напомнить тебе, насколько сильно я тебе не нужен.

О, черт, черт, черт, черт.

Без предупреждения Киллиан перегибает меня через край кровати, раздвигая мои ноги, и я не могу сдержать отчаянный вскрик, который срывается с моих губ. Моя киска взмокла, уже так возбуждена, и когда его рука опускается в болезненном шлепке по моей заднице, мои колени начинают дрожать.

В этом нет сомнений. Он всегда будет мне нужен. Я всегда буду жаждать его.

Его пальцы скользят по моему центру, каждое прикосновение доводит меня до гребаного краха, когда он погружает свои пальцы в меня.

— О БОЖЕ, — вскрикиваю я, мое тело уже содрогается, когда его пальцы достигают моей точки G. Он делает это снова и снова, вращая пальцами и загибая их глубоко внутри меня.

— Если я тебе не нужен, Ангел. Тогда, я полагаю, тебе не нужно это, — говорит он, прежде чем вынуть пальцы и оставить меня пустой.

Я хнычу от потери, быстро разгадывая его план игры. Он собирается заводить меня и отказывать при каждом удобном случае, пока я не признаю, как отчаянно он мне нужен. Но он оттолкнул меня. Он сказал мне уйти. Своими действиями он был тем, кто сказал мне, что я не нужна, поэтому я не посмею дать ему то, за чем он пришел.

— Ты мне не нужен, — говорю я ему, холодность моего тона ощущается чужой на моих губах.

Киллиан обхватывает рукой мои волосы и поднимает меня с кровати, пока моя спина снова не оказывается у него на груди, и когда он подносит свои мокрые пальцы к моим губам, я снова дрожу.

— Открой, — требует он.

Я делаю именно то, что он просит, открываю рот, когда он медленно вводит пальцы внутрь. Я обсасываю их дочиста, ощущая вкус своего отчаяния на его коже. Я провожу языком по его пальцам, пока он, наконец, не высвобождает их из моего рта, но тихий стон, раздавшийся у меня в ушах, дает мне понять, что он так же возбужден, как и я.

— Ты не имеешь права приходить сюда и играть со мной в свои игры, Киллиан, — рычу я, чувствуя спиной его тяжелую эрекцию. — Если ты хочешь трахнуть меня, то сделай это. Отдай мне все, что у тебя есть. В противном случае, ты можешь уйти. Но это будет твой последний шанс. Ты был тем, кто сказал мне убираться, помнишь? Ты был единственным, кто во мне не нуждался.

Он сильнее прижимает меня к себе, его руки такие грубые на моем теле. Атмосфера меняется, тяжесть поглощает нас обоих, и я чувствую, что в ту же секунду бой покидает его, и он чувствует себя таким же разбитым, как и я.

— Ты никогда не перестанешь быть мне нужна, Кьяра, — говорит он сквозь сжатые челюсти.

Каждая частичка меня подчиняется разрушительному мужчине позади меня, и я снова таю в его сильных руках, отчаянно желая, чтобы все было по-другому.

— Возьми меня, — умоляю я его. — Позволь мне почувствовать тебя еще раз.

Его губы спускаются по моей шее, поднимаясь к чувствительному месту чуть ниже уха, когда я закатываю глаза. Его рука обвивается вокруг моего тела, скользит вниз между моих бедер и находит мой центр. Он проводит тугими круговыми движениями по моему клитору, и весь мой мир рушится на куски.

— Киллиан, — выдыхаю я.

— Я знаю, Ангел, — бормочет он, и я не могу избавиться от чувства, что это прощание, которого я не получила сегодня утром. В одно мгновение он поворачивается и поднимает меня в безопасность своих теплых рук.

Мои ноги обвиваются вокруг его талии, когда он обходит край моей кровати, приближает свои губы к моим и глубоко целует меня, прежде чем опустить на кровать. Он опускается рядом со мной и протягивает руку между нами, освобождая свою напряженную эрекцию у моего живота.

Я чувствую, как его пальцы обвиваются вокруг меня, двигаясь вверх и вниз, пока он продолжает целовать меня. Его губы спускаются к моему горлу, и я тянусь к его лицу, приподнимая его ровно настолько, чтобы его темный пристальный взгляд встретился с моим.

— Я влюблялась в тебя, — говорю я ему.

Киллиан кивает, и кончик его члена толкается у моего входа, медленно широко растягивая меня.

— Я знаю.

Он продолжает двигаться, пока полностью не оказывается внутри меня, и когда он, наконец, начинает трахать меня, он держится за меня так, как будто мысль о том, чтобы когда-либо отпустить меня, просто неслыханна. Это все, но в то же время мучительно душераздирающе.

Он входит и выходит, каждый толчок его толстого члена доводит меня до предела, и когда он опускается между нами и нежно проводит пальцами по моему клитору, все мое тело начинает дрожать. Я запрокидываю голову, когда моя грудь вздымается в поисках сладкого кислорода.

Другой рукой он сжимает мою талию, впиваясь пальцами в меня, держась изо всех сил.

— Кьяра, — бормочет он.

— Не останавливайся, — выдыхаю я, чувствуя, как глубоко внутри меня знакомо сжимается, словно готовящаяся к пружине спираль. — Никогда не останавливайся.

Он дает мне все, что мне нужно, как и всегда, и по мере того, как этот виток становится все туже и туже, интенсивность нарастает. Я не могу больше сдерживаться ни мгновения, и когда он снова входит в меня, растягивая так чертовски широко, я взрываюсь в ослепительном беспорядке вокруг него.

Моя киска дико бьется в конвульсиях, сжимая его так чертовски сильно, что он кончает вместе со мной, выстреливая свой горячий заряд глубоко в меня. Его хватка крепче сжимает мою талию, но он не прекращает двигаться, пока мой кайф поглощает меня, трахая меня, как свою единственную королеву.

Моя грудь поднимается и опускается от быстрого движения, я отчаянно пытаюсь отдышаться, когда я, наконец, начинаю возвращаться на землю. Мой мир разбивается вдребезги, как стекло, когда я раскрываюсь, зная, что эта часть меня всегда будет принадлежать ему.

Мы провели вместе всего месяц, но этого было достаточно, чтобы оставить шрам прямо в центре моей груди, и я без сомнения знаю, что никогда не буду прежней.

Тело Киллиана замирает, но он оставляет свой член глубоко внутри меня, обхватывая руками мое тело и перекатывая нас, пока не оказывается прислоненным к изголовью кровати, а я не оказываюсь оседланной на его сильных бедрах.

— Ты должна знать, что у меня никогда не было намерения причинить тебе боль.

— Было ли это твоим намерением или нет, но именно это ты и сделал.

— Я знаю, Ангел. И я проживу свою жизнь с тяжестью твоей боли на своих плечах.

Я киваю, это более чем нормально, что ему приходится нести вину за то, как все произошло, пока я отчаянно пытаюсь сдержать слезы, которые угрожают пролиться.

— Ты не можешь этого делать, Киллиан, — говорю я ему. — Ты не можешь врываться в мою жизнь, когда захочешь. Если ты отпускаешь меня, то отпусти. Дай мне шанс попытаться найти какую-то нормальность. Ты сломал меня, и если я не получу тебя, то и ты не получишь никакой части меня.

— Это не так просто, — говорит он. — Отпускать... Это не то, что я умею делать. Я знаю, что был тем, кто оттолкнул тебя, и, несмотря на то, что я чувствую, у меня нет выбора, кроме как стоять на своем. Ради тебя и ради себя. Это не может сработать между нами, по крайней мере, без последствий, и я отказываюсь подвергать твою жизнь риску из-за моих собственных эгоистичных желаний. Но ради тебя я попытаюсь. Я отпущу тебя и дам тебе шанс перестроить свою жизнь.

Мои брови хмурятся, я действительно вникла в его слова.

— Ты сказал мне сегодня утром, что мы не можем быть вместе, потому что наши отношения достигли той точки, когда они больше не приносят тебе пользы, но это неправда, не так ли? — спрашиваю я, садясь немного прямее. — Это из-за Моники. Потому что она наняла какого-то мудака, чтобы попытаться убрать меня.

Он кивает.

— Отчасти.

Гнев обжигает меня, и я отстраняюсь от него, спрыгиваю с кровати и хватаю одеяло, чтобы завернуться в него.

— Это чушь собачья. Будь честен для разнообразия. Ты сказал мне, что ты человек слова, так скажи мне это прямо хоть раз. Почему ты отослал меня?

— Потому что я не могу защитить тебя вот так, Кьяра, — рычит он, вскакивая на ноги и хватаясь за штаны. Он быстро натягивает их, застегивает ширинку, но оставляет пуговицу свободно болтающейся. — Этот мир... Ты для него не подходишь. Ты боец, и ты все, что мне нужно, но этого недостаточно. Этот мир уничтожит тебя. Просто нахождение рядом со мной автоматически рисует мишень на твоей спине, и я думал, что смогу с этим справиться. Я думал, что со мной все в порядке, зная, что в любой момент тебя могут забрать у меня, но это не так. Я не могу этого сделать. Мысль о том, что я могу вот так потерять тебя... Я, черт возьми, не могу это продолжать, Кьяра.

Он теряет самообладание, паника быстро захлестывает его, и я подхожу к нему, хватаю за руки и заставляю посмотреть мне в глаза.

— Я здесь, Киллиан. Здесь никто не сможет до меня добраться. Я в порядке.

Он сжимает губы в тонкую линию, притягивая меня к своей груди и крепко прижимая к себе.

— Я не могу защитить тебя. Прости, Милый Ангел. Если бы я мог как-то гарантировать твою безопасность, я бы это сделал, но я просто не могу так поступить с тобой. Мне нужно, чтобы ты дистанцировалась. Взлетай и начни новую жизнь, подальше от меня и моих врагов. Весь мир у твоих ног. Ты можешь делать все, что захочешь.

— Но все, чего я хочу — это ты.

Киллиан тяжело вздыхает и садится на край моей кровати, в то время как я стою между его ног, держась за его сильные плечи.

— Ты заслуживаешь жизни, которая не похожа на мою. Жизнь, полная резни и наемных убийц — это не то, чего я хочу для тебя. Тебе не следовало учиться бояться человека, которого ты любишь, и мне никогда не следовало просить тебя об этом.

Тишина пульсирует между нами, когда я чувствую, что невидимая нить между нами начинает гореть, и когда тяжесть наваливается на нас, он притягивает меня к себе на колени.

— Я оставлю тебя в покое, Ангел. Я дам тебе свободу начать все сначала, но просто знай, что если ты позовешь меня, я приду. Если ты почувствуешь себя в опасности, я буду здесь, но я не могу гарантировать, что смогу снова уйти от тебя. Если ты позвонишь, не сомневайся.