Я направилась к туалетному столику в другом конце комнаты, разглядывая свое лицо, которое все еще было испачкано черной жидкостью с ресниц. Схватив пачку влажных салфеток из ящика стола, я начала вытирать их, обнажив под ними чистую кожу.

Я сжала губы, думая о своей семье, мои глаза в зеркале горели любовью к ним, затем постепенно выражение моего лица посуровело, и я обрела решимость.

Если Эрику нужна была бунтарка, он ее получит. Но беспокойство о том, что он, возможно, на самом деле не отправит меня обратно в Сферу, поселилось в моем сердце. Я не могла доверять ему, но я могла смириться с этим сейчас, по крайней мере, до тех пор, пока не найду способ сбежать.

Я позволила бы ему считать меня своей игрушкой, позволила бы ему поверить, что я глупая и слабая, и, возможно, он потерял бы бдительность, возможно, забыл бы запереть дверь. И, возможно, я окажусь свободной раньше, чем когда-либо могла надеяться.

Беспокойство терзало мою грудь, как голодный зверь, и после того, как меня оставили на несколько часов в роскошной спальне, я вернулась к размышлениям о том, чего хотят эти члены королевской семьи.

Это был печальный факт, но я знала, какой ценностью я обладаю в этом мире. Еда. Ни больше, ни меньше. Мой разум был отягощен этой правдой все мое существование, и теперь эти вампиры ставили ее под сомнение.

Для того, кто не был заклеймен как источник крови с момента своего появления на свет, ответ мог бы быть более очевидным. Но это потрясло основу всего, что, как я знала, было правдой.

Вампиры пили человеческую кровь.

Люди были слабее и поэтому не могли избежать упомянутого вампирского пиршества.

Вампирам было наплевать на права человека, кроме того, что они продолжали дышать и производить свои восхитительные клетки крови.

Так что же, черт возьми, все это значило?

Наконец, кто-то открыл дверь, но этот кто-то не вселил в меня никакой надежды получить ответы, все, что он предложил мне, — это ужас.

Эрик вошел в комнату, оставив дверь приоткрытой, словно подчеркивая свою способность поймать меня, если я решу попытаться сбежать.

Он окинул мой наряд беглым взглядом, затем прорычал: — Нет.

— Что? — Я ахнула, делая шаг назад, когда ярость вспыхнула в его взгляде, и, клянусь, я мельком увидела его заостренные клыки.

— Ты будешь красавицей бала сегодня вечером, мисс Бунтарка. Мешковатый свитер тебе не подходит.

Он обошел меня, и я посмотрела на открытую дверь.

Я могла бы убежать.

Он поймает меня.

Но, может быть, я сначала найду окно, из которого смогу выпрыгнуть.

Тогда мне пришлось бы бежать так, словно адское пламя бушевало у меня в заднице, и попытаться взобраться на эту большую стену…

— Бунтарка? — Скучающим тоном спросил Эрик. — Хватит пялиться на дверь, как будто ты собираешься совершить великий побег. Я обещаю, что это будет пустой тратой твоей скудной человеческой энергии.

Мои ноги дернулись, и я побежала, потому что, черт возьми, почему бы и нет? Я была чертовой заключенной и не собиралась уступать.

Грудь Эрика столкнулась с моим лицом. Или, может быть, все было наоборот. В любом случае, это было чертовски больно, и я рухнула на задницу. Я отшатнулась от скорости, с которой он, должно быть, двигался, чтобы обойти меня таким образом. Это было сверхчеловечески, за пределами всего, на что были способны другие вампиры.

Его рука схватила меня за запястье, и он снова дернул меня вверх с такой силой, что я снова ударилась о его грудь.

— Прекрати издеваться надо мной, — прорычала я, моя свободная рука поднялась, сжатая в кулак, как будто я действительно собиралась ударить его. Но годы жизни под властью вампиров остановили мою руку. Я не смогу дать отпор; я знала это слишком хорошо. Это закончилось бы суровым наказанием, и такие, как этот королевский монстр, были бы способны на гораздо более ужасные вещи, чем даже Элита.

Струйка страха плавно прокатилась по моему позвоночнику, когда Эрик выгнул бровь, его взгляд скользнул к сжатому кулаку, когда я опустила его на бок. Он знал. Он увидел во мне желание ударить его, и у меня перехватило горло, когда его взгляд снова скользнул вверх, чтобы встретиться с моим, и я стала ждать последствий.

Его рука на моем запястье была похожа на железные кандалы, неподатливые и пронизывающе холодные.

— Тогда продолжай, — сказала я голосом чуть громче шепота.

Эрик поднял мое запястье и заставил меня повернуться, толкнув к кровати, и мое сердце испуганно забилось, когда его свободная рука опустилась на мое бедро, а его тело прижалось к моему сзади.

Но прежде, чем я успела обдумать безумные, полные страха мысли о том, что он собирается со мной сделать, я заметила на матрасе кроваво-красное платье.

— Надень его, — прорычал он мне на ухо, от прохлады его дыхания дрожь пробежала по моему телу. — Не испытывай меня. Я сам надену его на тебя, если понадобится.

Он отошел, и я выпустила застрявший в моих легких воздух, чувствуя, как он все еще прижимается к моему телу, когда я поняла, что он не собирается наказывать меня. Я нахмурилась, глядя на платье, пока подходила к нему, гадая, не кроется ли в нем какое-то зло.

— Почему? — Я обернулась и увидела, что голова Эрика наклонена в мою сторону, его серые глаза затуманены, а уголки рта опущены. Он был воплощением тьмы, ходячим проклятием, посеявшим семена мучений на этой земле, и теперь он пришел пожинать плоды своей ужасной жатвы.

— Что я говорил тебе о том, чтобы повиноваться мне? — Предупредил он, и, клянусь, я вздрогнула перед ним, его смертоносная аура сомкнулась вокруг меня и напомнила мне о том, как хрупка я была в его присутствии. — Уверяю тебя, ты не хочешь меня разочаровать. Поэтому я скажу тебе только один раз, бунтарка. Надень. Его.

Я выдохнула, вынужденная сдаться или же столкнуться с гневом этого психа, поэтому неловкими пальцами стянула свитер и отбросила его в сторону. Я тут же пожалела об этом, когда проницательный взгляд Эрика встретился с моей обнаженной кожей, и хотя он уже видел меня стоящей в нижнем белье там, во дворе, теперь, когда мы были одни, это казалось гораздо более пугающим.

Я сглотнула тугой комок, образовавшийся у меня в горле, не доставляя ему удовольствия видеть, как я колеблюсь, когда сбросила и джинсы, отшвырнув их от себя с такой силой, что они ударились о стену.

— Теперь платье, — подсказал Эрик, его взгляд скользнул вверх, чтобы встретиться с моим.

Я взяла его с кровати, не сводя с него глаз в знак предупреждения держаться подальше на случай, если он решит надеть его на меня. Он скрестил руки на груди, нетерпение исходило от него, когда я шагнула в ткань и натянула ее на свое тело, перекинув тонкие бретельки через руки, все это время чувствуя на себе его внимание. Я потянулась назад, чтобы застегнуть молнию, но сколько бы я ни крутилась и ни тянулась, мне не удавалось застегнуть ее.

Эрик целенаправленно шагнул ко мне, и я попятилась, ударившись задницей о прикроватный столик, отчего лампа опасно задребезжала.

— Я могу это сделать сама, — настаивала я, сгибая руки до предела.

Он склонил голову набок, веселье осветило его взгляд жидким лунным светом. — Прекрати. Ты выглядишь как худший акробат в истории.

— Что? — Огрызнулась я, сдаваясь и опуская руки.

Он проигнорировал меня, схватив за талию и развернув с такой скоростью, что у меня закружилась голова. Он взялся за молнию и потянул ее вверх по моей спине так быстро, что я взвизгнула от того, как близко она была к тому, чтобы зацепиться за мою кожу.

— Ну вот, это было не так уж и сложно, правда? — Сказал он, его дыхание ласкало мое обнаженное плечо и заставляло мурашки трепетать по моей коже от того, насколько оно было холодным.

— Ты холодный, — выдохнула я.

— Да, бунтарка, — сказал он, перекидывая мои волосы через плечо и поглаживая костяшками пальцев мой затылок, пока я не задрожала. — А ты такая теплая.

Голод купался в глубине этих слов, сама причина тепла моей кожи пробуждала в нем желание, которое было совершенно хищным, и это заставляло страх растекаться по моей груди.

Его рука внезапно оказалась на моей талии, ущипнув меня сквозь тонкий материал, и я поборола инстинктивное желание отпрянуть. — Ты что, не ела в своей Сфере?

Я издала иронический смешок, решив, что он шутит. И притом это была жестококая шутка.

— Я расцениваю это как «нет», — пробормотал он, резко поворачивая меня к себе лицом.

— Прекрати вертеть меня, как бальсерину, — прорычала я.

— Ты имеешь в виду балерину, — поправил он с насмешливой ухмылкой.

— Я так и сказала, — упрямо пробормотала я, но по моим щекам разлился румянец.

— Такое глупое маленькое создание, что это почти очаровательно. Если бы у меня была хоть какая-то склонность к умилению, но ее нет. — Он щелкнул меня под подбородком, и я отдернула голову, оскалив зубы. — Лицо. Волосы, — потребовал он.

Я в смятении покачала головой, и он разочарованно зарычал, отчего у меня предупреждающе закололо в затылке. Я была слишком близко к этому чудовищу, слишком близко.

— Черт возьми, а что делают остальные? — пробормотал он себе под нос, затем его пепельные глаза озарила идея. — Подожди здесь.

— Куда еще мне идти? — Я сохраняла невозмутимость, но к тому времени, как я закончила говорить, он уже покинул комнату, исчез во вспышке, как будто ударила молния. Это было чертовски жутко.

Я опустила взгляд на ослепительное платье, ниспадающее до щиколоток, и нахмурилась, глядя на свои голые пальцы. Что это, черт возьми, было?

Дверь, наконец, снова открылась, и появился Эрик, вталкивающий в комнату взволнованную вампиршу. Она была невысокой, с миниатюрными, миловидными чертами лица и одета в черное платье.

— О, эм, принц Эрик, я не уверена, что подхожу для…

— Ерунда, — оборвал ее Эрик, подталкивая ко мне. — Твоя прическа и макияж всегда безупречны, и это то, что я хотел бы, чтобы ты сделала для этого… крушения поезда.