Ее слезы причиняют мне боль. Они ранят мое сердце. Я хочу быть цельным ради нее. Я хочу вспомнить, что я потерял. Я хочу этого так сильно, что мои кулаки сжимаются, а все тело напрягается от разочарования.

На моей груди дрожит моя маленькая половинка, и ее слезы увлажняют мою кожу. Даже несмотря на то, что она лежит на мне сверху, я чувствую, что Стей-си сейчас еще более далека, чем когда-либо. Я этого не хочу. Я хочу быть рядом с ней. Я хочу вспомнить.

Мне это нужно.

Однако я должен утешить свою пару. Ее страдания разрушают меня. Не решаясь беспокоить ее еще больше, я глажу ее по спине. Медленно. Робко. Когда она не отталкивает меня, я продолжаю водить рукой вверх и вниз по ее гладкой спине, поглаживая ее. Она такая мягкая. Все ее тело ощущается как мягкое объятие. Даже ее спина — не что иное, как розовая мягкость и намек на бугорки под кожей вдоль позвоночника. На ней нет костяного покрытия, защищающего ее мягкость. Нет жестких, жилистых мышц. Она… хрупкая.

Она моя, и я должен ее защищать. От всего.

Я обнимаю ее, пока она плачет, ее слезы смачивают мою грудь, и каждая из них ощущается как сосулька, прижатая к моему сердцу. Я должен это исправить. Я должен. Но как? Я беспокоюсь об этом, гадая, даже когда она медленно плачет, засыпая. Даже когда она больше не содрогается от слез, я все еще обнимаю ее.

Я хочу обнимать ее вечно. Я хочу вернуть то, что я потерял.

До сих пор я не осознавал, как много я потерял.

***

Даже во сне Стей-сиа обращается ко мне за защитой. Она дрожит и прижимается ко мне в глубоком сне, и я обнимаю ее всем телом, чтобы согреть. Пейси спокойно спит в своей кроватке, но холод беспокоит моего хрупкого человечка.

Теперь она моя. Меня не волнует, что я ее не помню. Она моя, и я не собираюсь ее бросать. Я буду бороться каждым вздохом своего тела, чтобы сделать ее счастливой.

В ту ночь я не спал. Несмотря на то, что я устал, я не могу. Я напрягаю свой разум, пытаясь вспомнить каждую мелочь, которую только могу. Лысая голова моей сестры, когда она родилась. Как в первый раз мы с Зэннеком отправились на охоту с нашим отцом Борраном. Как я впервые попробовал сах-сах. Сокрушительный момент, когда Химало нашел отклик в Айше, и я потерял свою последнюю надежду на то, что у меня будет резонансная пара. Об охоте, как хорошей, так и плохой. Я помню так много вещей.

Но о Стей-си и моем сыне нет ничего, кроме пустоты.

И это меня злит.

Я потерял ее. Я думал, когда она потянулась ко мне, что мы спаримся, и это будет приятно. Я не понимал, что, поступив так, причиню ей боль. Я никогда больше не хочу причинять ей боль.

Утром буря с небес рассеялась, и снег больше не идет. Зловещие тучи сгущаются вдалеке, и погода потеплела. Это будет хороший день для похода. Не для меня, потому что из-за солнца снег будет густым и слякотным, а для моей пары, которая не выносит холода. Я встаю с наших общих мехов и одеваюсь, наблюдая за ней. Она — маленький комочек под мехами, все еще крепко спящий.

Я принесу ей еды и дам ей поспать еще немного.

Я выхожу из палатки и, набрав пригоршню снега, умываюсь, оглядывая лагерь. Этим утром здесь многолюдно, в воздухе витает слабый запах дыма. Вокруг костра сидят несколько человеческих женщин, и повсюду в лагере полно ша-кхаи, которые упаковывают снаряжение, точат оружие или перекусывают, прежде чем снова отправиться в путь.

Я должен найти целителя. Я должен как-то заставить ее вернуть мне воспоминания.

Тихое бормотание, а затем бульканье привлекают мое внимание. Пейси. Я быстро ныряю обратно в палатку и вытаскиваю его из корзины. Нижняя часть его тела влажная, и от запаха мочи у меня горят ноздри. На мгновение я подумываю о том, чтобы разбудить Стей-си, но потом мне становится стыдно. Конечно, я сам могу переодеть своего собственного сына. Это не может быть так уж сложно. Я стаскиваю с него грязную накидку, не обращая внимания на его шевеление и пытаясь вспомнить, как Стей-си делала это вчера. Ее руки двигались так быстро. Я нахожу квадратный кусок кожи, который выглядит так, словно его много раз стирали, со шнурами по бокам. Должно быть, это оно. Я отбрасываю его грязную накидку в сторону и пытаюсь накинуть на него новую, но он извивается и вырывается, и сделать это почти невозможно. Раздраженный, я оборачиваю один из своих плащей вокруг его нижней половины, беру его под мышку и направляюсь в лагерь на поиски целителя.

Сначала я направляюсь к костру, где много комплектов и самок. Конечно, Мэйлак будет с ними. У нее есть свой собственный новорожденный комплект. Но лица, которые смотрят на меня, — это любопытные пустые места в моей памяти. Я не помню их имен. Я стараюсь сосредоточиться на чьем-то одном. Ах, вот эта. С черными волосами и бледным лицом. Пара моего брата Зэннека со смешным именем и странным голосом. Я сосредотачиваюсь на ней.

— Ты видела целителя? — спрашиваю я.

Ее черные брови взлетают вверх, и она выглядит обеспокоенной.

— Ты ранен? Позвать мне Зэн-нак?

Я прищуриваюсь на нее. Мне требуется мгновение, чтобы понять, что своим странным, раскатистым голосом она говорит о моем брате. Зэннек, а не Зэн-нак.

— Нет, я просто хочу задать ей вопрос.

— Эм, я не хочу указывать на очевидное, но твой сын голый, — говорит другая женщина. Это объявление встречает хор смешков. — Хочешь, чтобы я пошла разбудила Стейси?

— Стей-си надо поспать, — говорю я хихикающим женщинам и бросаю взгляд на Пейси. Моя накидка сползла с его плеч, и его крошечный хвостик развевается на ветру. Он одаривает меня радостной улыбкой и похлопывает маленькой ручкой по моему лицу, и я усмехаюсь про себя. Как такое маленькое существо может быть моим? Я чувствую яростный прилив защитных сил и обнимаю его крепче, снова укутывая. — Я продолжу поиски Мэйлак. Спасибо.

— Загляни в палатку Вэктала, — предлагает тихая женщина. Пара Аехако, я думаю. Она указывает в направлении дальнего конца лагеря.

Я киваю и направляюсь к скоплению палаток.

В этом конце лагеря Вэктал присел на корточки над камнем с копьем в руке. Он использует его, чтобы начертить на снегу карту для Бека, Таушена и других охотников. Возможно, он отправляет их на охоту, пока мы путешествуем. Несколько дней назад я был бы первым, кто вызвался бы добровольцем. Охота — предмет моей гордости, и я получаю от нее огромное удовольствие. Но несколько дней назад я не думал ни о своей второй половинке, ни о своем маленьком сыне, который даже сейчас справляет нужду у меня на руке и в мою любимую накидку. Я поправляю кожу, пытаясь найти сухое место, а когда такового не нахожу, меняю ее на накидку, которая надета на мне. Я снова укутываю его, засовываю грязную кожу под мышку и перехожу на другую сторону лагеря, где пара вождя разговаривает с Айшой, пока они собирают свои припасы.

— Вы видели целителя? — спрашиваю.

Айша хмуро смотрит на меня и делает шаг вперед, забирая Пейси из моих рук.

— Почему твой сын голый, Пашов? Ты снова ударился головой?

Пара вождя ахает.

— Айша!

— Я не знал, как завязать его одежду, — признаюсь я, и вспышка воспоминания проносится у меня в голове. Об Айше, оплакивающей свою маленькую дочь, родившуюся слишком рано, чтобы даже кхай мог ее спасти. У меня внутри все сжимается. Это свежее воспоминание, хотя сейчас ему, должно быть, уже много сезонов, потому что у меня есть свой собственный сын. Я позволяю ей взять Пейси, отмечая, как загораются ее глаза при виде него. — Не могла бы ты присмотреть за ним минутку, пожалуйста? Я хочу поговорить с целителем.

Айша притягивает Пейси ближе и прижимается щекой к его щеке с умиротворяющей улыбкой на лице.

— Конечно. Но я одену его должным образом.

— Если ты это сделаешь, я буду благодарен. — Я протягиваю ей мокрые, пропитанные мочой кожаные штаны, которые у меня с собой. — Что мне с этим делать?

— Забери с собой, почистишь, когда мы придем в наш новый дом, — говорит Айша.

Пара вождя морщится.

— Моя стопка белья тоже становится огромной. Если мы остановимся возле горячего источника, я собираюсь спросить Вэктала, можем ли мы взять денек и просто почистить одежду. С младенцами не легко в дороге, и нет времени что-либо разложить, не говоря уже о том, чтобы высушить. — Она переводит взгляд на меня. — У Стейси достаточно одежды для Пейси? Вам нужны дополнительные вещи? Я знаю, что она потеряла все во время обвала.

— Я… не подумал спросить. Я поговорю с ней. — Мне стыдно. Как я мог не подумать о комфорте моей второй половинки? Каждый раз, когда я оборачиваюсь, есть еще одна задача, с которой я не справляюсь. Я должен действовать лучше.

— Иди найди целителя, — говорит Айша, подбадривая моего сына и заставляя его смеяться. — Она в маленькой палатке в самом конце.

Я киваю женщинам и направляюсь к указанной палатке. Створки закрыты, и поэтому я откашливаюсь, не зная, как подать сигнал, что я жду снаружи. Я не хочу быть грубым, если она спаривается с Кэшремом.

Мгновение спустя крошечная головка Эши высовывается из палатки. Комплект Мэйлак. Такой маленький в моих старых воспоминаниях, а сейчас — беззубый малыш. Я улыбаюсь ей.

— Твоя мать внутри? — спрашиваю.

Появляется Мэйлак, мягко отводя Эшу в сторону.

— Пашов. С тобой все в порядке? — Беспокойство отражается на ее лице. — Тебя беспокоит голова?

— Она не болит, но меня это беспокоит, — говорю я ей. — Можно нам присесть?

— Моя палатка полна. — Ее улыбка извиняющаяся. — Но здесь бесконечное количество снега, в котором мы можем сидеть. Кэшрем, присмотри за Эшей, пожалуйста, — зовет она в палатку и выпрямляется, указывая на снег. — Пойдем?

Я следую за ней на небольшом расстоянии, к скалистому выступу, с которого открывается вид на долину внизу. Здесь тихо, лежит толстый слой снега, а вдалеке на снегу виднеется стадо двисти. Я делаю глубокий вдох, вдыхая свежий воздух. Обычно я радуюсь смене погоды в преддверии сурового сезона, но сейчас, когда у меня есть пара и комплект, а укрытия нет, это наполняет меня смутным чувством страха. Я бросаю взгляд на целительницу, но выражение ее лица такое же спокойное, как всегда.