Он протиснулся в окно и оказался в душном офисе, пропахшем кофейной гущей и трубочным табаком. В коридоре он наткнулся на кондиционер, зловеще загудевший в ответ. Ни на одном из этажей не было заметно никакого движения. Переднюю дверь невозможно было открыть, не задев сигнализации. Он раздумывал, стоит ли вернуться на крышу, чтобы спуститься по пожарной лестнице вниз за пистолетом, но перед этим решил найти лестницу в подвал. Она была за завешенной плакатом дверью пожарного выхода. Внизу горел свет.

Ступеньки заскрипели, когда он стал спускаться. Лестница вела в узкий коридор. В его дальнем конце была освещенная комната, и из нее доносились голоса двух мужчин, которые что-то обсуждали, склонившись над растерзанной темноволосой фигурой, привязанной к стулу. Один из них отошел в сторону, и Коэн успел увидеть окровавленное распухшее лицо. Вдруг за ним раздался звук спускаемой в унитазе воды и скрип двери уборной. Он повернулся. Загородивший весь коридор Морт схватил его и громко заорал. Он ударил Морта и тут же почувствовал, как его голова словно раскололась от внезапной резкой боли. Он бросился бежать, но сознание ушло, растворяясь в невесомом небытии.

Глава 24

Он утопал в невероятно холодном свете в безмолвном океане, наполненном мертвецами. Жуткая боль осела где-то в его шее, в позвоночнике. Перед ним проплыла красная масса с запахом сырого мяса. Мелькнули торчавшие из проломленной груди ребра. К нему приблизился призрак и потряс его. Он не мог сосредоточить взгляд.

– Он очухался, – раздался чей-то резкий скрипучий голос.

Вошел Морт с синяками под глазами и повязкой на носу. Коэн начал вспоминать. Резко повернувшись, он посмотрел на лежавший рядом с ним труп. Это оказался кусок мяса.

– Вот теперь тебе придется действительно туго, – усмехнулся Морт. – Помощи ждать не от кого. – Он ткнул Коэна в ребра. – Понял? – Расположив свою тушу на стуле, он доверительно наклонился к Козну. – Знаешь, Сэм, моя работа часто приносит мне разочарования. Я трачу месяцы, целые месяцы, на то, что заканчивается безрезультатно. Можешь себе представить, какое удовлетворение я испытываю сейчас, когда ты болтаешься среди трупов в этом погребе? Как тебе удалось нас найти? Или мне подождать, пока Пол нам об этом расскажет?

Коэн едва ворочал своим распухшим языком.

– Тебе не удастся заполучить нас обоих. Я же обещал тебе, что он наплюет на твою могилу.

– Время покажет. А пока у нас есть, чем тебя развлечь. – Морт показал ему кулон в виде бриллиантового сердечка. – Помнишь это?

Человек со скрипучим голосом и еще двое бородатых спустили Коэна, обрезав веревку, и привязали его к стулу, привинченному к полу. «Скрипучий» сделал ему в руку укол.

Вновь нахлынувшее на него ощущение не поддавалось никакому описанию. Это был не цвет, не звук, не жар. Это было то, что он вкушал каждой своей отдельно взятой клеткой; сама душа его разбивалась вдребезги. Ему смутно представилось, что он превратился в государство, где перестали действовать все законы, и жители – его клетки – вернулись к борьбе за самосохранение. Под всем этим хаосом нарастало предчувствие неминуемой смерти и отчаяние от чего-то безвозвратно потерянного. Он усиленно сопротивлялся, цепляясь за разрозненные обрывки мыслей, путавшихся у него в голове. Это было самым сложным из того, что ему когда-либо доводилось делать, и грозило ускользнуть в тот момент, как только он перестанет полностью на этом концентрироваться.

Он услышал голос Морта и подавил в себе желание улыбнуться, держаться в привычной манере.

– Эти полчаса тебя мучили душевные страдания, – сказал Морт, – немногим удается это выдержать. Тем не менее, поскольку ты веришь в свои силы, ты смог преодолеть это. Похвально, но это только одна из стадий действия препарата. Через несколько минут ужасы повторятся – и на сей раз наяву.

Коэн сконцентрировал всю свою волю, представившуюся ему в виде оранжевого беременного паука, окутанного своей паутиной и разраставшегося в нем. Он позвонил гадалке – это был старый дребезжащий французский телефон, – и на другом конце послышался голос с таинственной нечеловеческой хрипотой:

– Ее здесь нет, но она просила кое-что передать тебе.

– Что?

– Она сказала, ты не будешь слушать.

– Буду, я обещаю.

– Нет, нет. Именно это она и передала.

– Что?

– Она сказала, ты не будешь слушать. – Связь прервалась; трубка гудела у его уха, как моторная лодка. Потом он увидел, что это была не трубка, а электродрель в руке Морта.

– Где Пол? – Морт улыбался. – Нам нужно, чтобы ты ответил. А то Пол может оказаться в опасности.

– Он теперь в безопасности.

– Не совсем. – Морт вставил жужжащее сверло Коэну в нос. Оно раздирало ему ноздри и ревом отдавалось в голове. Вытащив сверло, Морт выключил дрель. От крови и наступившей тишины он почувствовал тошноту. Морт улыбнулся. – Дегустация твоего будущего.

Боль унесла его в беспамятство. Морт встряхнул его, приводя в чувства.

– Где Пол? – Коэн не отвечал. – Давайте ее сюда! – крикнул Морт.

Двое бородатых втащили Клэр в помещение и привязали к стулу напротив Коэна. Он не сразу узнал ее: распухшее лицо было в синяках и кровоподтеках, на приоткрытых губах чернела запекшаяся кровь, глаза были полузакрыты. Ее короткие волосы, по-прежнему темные, такие же, как после покраски в Париже, спутались и слиплись от крови.

– Встряхните ее, – прошипел Морт.

«Скрипучий» плеснул ей в лицо водой из миски. Вода потекла по ее полурасстегнутой блузке на джинсы. Ее голова вяло качнулась; она закашляла и застонала.

– Эй! – крикнул Морт и ударил ее по лицу.

Коэн рванулся вперед, но стул крепко держал его. Подняв голову, Клэр увидела его.

– Привет, – прохрипела она. – Ты в порядке?

– Что они сделали?

Она попыталась улыбнуться.

– Ничего особенного.

– Прости меня.

– Тебе не за что просить прощения.

– Я виноват. – За этим лицом в кровоподтеках, за этими коротко остриженными волосами вместо длинных золотистых локонов, которые когда-то так восхищали его, за этими бирюзовыми глазами, и сейчас так ясно смотревшими на него из-под потемневших век, он увидел ту, которая, как и обещала, была готова принести себя в жертву ради него. – Я не доверял тебе в Париже. Я думал...

– Н-ну, – сказал Морт, – мы все получили хороший урок. Но давайте не будем отклоняться от темы. У нас есть, – он показал на Коэна, – некто, кто располагает нужной нам информацией и не хочет ей с нами поделиться. Но у нас есть и некто, – он ткнул в Клэр, – не имеющий ничего, что нас могло бы заинтересовать, но чье состояние может заинтересовать первого. По существу, – усмехнувшись, продолжил он, – наш изначальный план несколько изменился. – Он наклонился к Клэр. – Ты нам еще понадобишься, дорогая, чтобы помочь нам вытащить из него информацию.

Клэр посмотрела на Коэна.

– Я ничего им не сказала.

– Давай не будем тянуть, – сказал Коэн. – Вы ее отпускаете, и, как только я буду уверен в том, что она на свободе, я расскажу вам все, что вы хотите.

– Нет, нет, нет, Сэм. Я слишком уважаю тебя, чтобы пойти на такое. Как только мы ее отпустим, ты сразу замолчишь. Ты доказал нам, что ты – крепкий орешек; теперь посмотрим, настолько ли ты жесток, что будешь сидеть и смотреть, как она страдает.

– Не говори им ничего, Сэм. Хуже, чем они мне сделали, они уже не сделают. Не выдавай Пола.

– Я даже не знаю, где он.

– Место, Сэм, – сказал Морт. – То, о котором ты говорил в Ноенвеге.

– Это все была чушь.

Сложив руки, Морт поднялся.

– Не будем заниматься пустыми разговорами. – Подозвав «Скрипучего», он театрально поклонился Коэну. – Начинаем представление.

«Скрипучий» принес электроды. Прикрепив два к пальцам Клэр, он распахнул ей блузку и подсоединил два к ее соскам. Она решительно посмотрела на Коэна и покачала головой. Морт взял пульт.

– Какое мы дадим напряжение, Сэм? – Он повернул диск.