Изменить стиль страницы

Глава 17

img_5.jpeg

Двумя днями ранее

Лететь в Эдинбург, не предупредив Аврору, было плохим решением, но я надеюсь, что она подождет и позволит мне все как следует объяснить.

Найти Венецию было легко, если бы не вмешательство моих родителей, но как только я получил наследство в прошлом месяце, я перевел его на банковский счет отца. Этого оказалось достаточно, чтобы отвлечь их внимание от Венеции, и я снова смог ее разыскать.

Хотя вся моя жизнь не была направлена на поиски Венеции, большая часть последних лет была направлена именно на это. Я поддерживал контакт с Хелиа, зная, что он может пригодиться, несмотря на его манипуляции и нечестные методы.

Мне нужно, чтобы все произошло быстро, пока Хелиа не сломался и не рассказал Авроре то, что ему не следует, особенно с учетом того, как он выкручивается, чтобы все работало в его пользу.

— Она выйдет через минуту, сэр.

Я киваю даме на ресепшене и жду на уродливых белых пластиковых сиденьях.

Я нахожусь в частной школе для девочек, в которую моя мать и отец определили Венецию. По крайней мере, она хорошо охраняется и достаточно защищена, но, сидя в заросшем привидениями коридоре старого здания, я понимаю, что все подходит к концу.

Я смогу заполучить обеих женщин в свою жизнь и сохранить их. Я смогу обеспечить Венеции лучшую, свободную жизнь, а Авроре наконец скажу, что не собираюсь ее отпускать и что она глубоко зарылась в меня и поселилась в моем сердце.

Я никогда не испытывал такого сильного желания защитить и сохранить кого-то, как в случае с Авророй. Я хочу сохранить ее мягкие прикосновения и улыбки для себя. Я готов пойти на все, чтобы защитить ее. Я убивал ради нее.

На моих руках снова кровь.

Ради нее.

Она оглянулась на меня, улыбнулась, и я создал страховочную сетку для каждого ее шага.

Ради ее счастья, ради ее улыбок я так много сделал, так много изменил.

Я пойду по раскаленным углям, по битому стеклу, даже убью целую армию, лишь бы видеть ее в безопасности.

От пульсации в груди мне хочется потереть ее. Оттенок боли в сочетании с тихим стуком сердца заставляет меня делать глубокие вдохи.

Она стала для меня всем, и даже не подозревает, насколько это важно.

Шаги приближаются, и я поднимаю голову. Мои глаза сталкиваются со знакомыми черными глазами.

На прошлой неделе у Венеции был день рождения, ей исполнилось восемнадцать.

Я замечаю наше сходство: ее длинные золотисто-каштановые волосы, уложенные набок, черные глаза, устремленные на меня, загорелая оливковая кожа, которая совпадает с моей из-за нашей итальянской крови.

Она выше, чем в последний раз, когда я видел ее, когда она выскользнула из моих рук два года назад. В последний раз, когда я нашел ее.

Секретарша отпускает ее и идет садиться за стол, но мой взгляд не отрывается от Венеции.

Она здесь.

Она может пойти домой со мной.

Она медленно идет ко мне, сжимая в руках небольшую сумку, и смотрит на меня любопытными глазами.

— Венеция, — шепчу я, поднимая руку. Я быстро опускаю ее, не желая, чтобы она чувствовала себя неловко.

— Ты готова?

Мои глаза ищут хоть какую-то нерешительность.

Читала ли она письма, которые я ей отправил? Рассказывали ли ей обо мне охранники, как я просил, чтобы она была готова и это не стало для нее большим потрясением?

Она открывает рот, колеблется, затем закрывает его и кивает.

— Пойдем.

Повернувшись, я направляюсь к входным дверям, идя рядом с ней и украдкой поглядывая на нее.

Я защищу ее от наших родителей. Ей не нужно знать о...

— Ты слишком долго. — Ее хриплый голос останавливает меня.

Костяшки пальцев побелели, когда она сжимала ручку сумки, а челюсть напряжена, как будто она сдерживает свой гнев.

— Я не мог до тебя дозвониться, Венеция. Отец и мать делали все возможное, чтобы держать меня подальше от тебя, но они не знали, что я не отпущу свою сестру.

Ее глаза вспыхивают, и я стараюсь не вдаваться в подробности.

— Они сказали мне, что ты никогда не захочешь меня. Что тебе не нужна сестра и что никто не вытащит меня оттуда. Что я не заслуживаю жизни, кроме как быть фигурой, которая нужна им в их игре, чтобы держать тебя под контролем.

В конце она делает резкий вдох. — Это все правда?

Я напрягся.

— Только то, что тебя держали из-за меня, чтобы заставить меня делать то, что они хотят.

Я отворачиваюсь от нее и смотрю на пустую землю перед собой. Перед школой-интернатом раскинулась широкая парковка, и ничего, кроме деревьев, не окружает это место, так что никому не удастся убежать.

— Те охранники? Те письма? Это был ты?

Я киваю. Я чувствую, как она останавливается рядом со мной, и мы стоим бок о бок, глядя на просторы леса перед нами.

— Неужели никто никогда не останавливал тебя? Ты женат? Никто не задавал тебе вопросов, когда ты искал меня?

Подняв левую руку, я показываю ей обручальное кольцо, и она тихонько вздыхает.

— Как ее зовут?

На моих губах играет небольшая улыбка. — Аврора Торре. Теперь Аврора Кэйн.

Венеция хихикает рядом со мной.

— Как принцессу. Надеюсь, ты любишь ее, судя по твоему лицу.

Я не отвечаю. Я не хочу отрицать это, но в то же время, что можно отнести к слову "любовь"? Потому что если это одержимость удержать ее при себе, желание, чтобы она смотрела только на меня, чтобы я оставил кровопролитие за ее спиной, чтобы она стояла на своем, тогда да, я влюблен. Если это означает, что я был готов нарушить свои правила, изменить свои планы ради нее и изменить все направление своей жизни, то да, я влюблен.

— Смогу ли я встретиться с ней? — шепчет Венеция, пока мы идем к моему черному Porsche Cayenne.

— Да.

Ее губы подрагивают от моего ответа, она забирается со мной на заднее сиденье машины, и мы едем в аэропорт.

В течение часа, пока мы летим в самолете, я не перестаю чувствовать, что на меня навалился тяжелый груз. Как только мы приземляемся, это ощущение усиливается. В Лондоне уже ночь, и когда мне звонит Хелиа, я тут же беру трубку.

— Как раз вовремя ты взял свой чертов телефон.

Мы с Венецией забираемся в машину, которая отвезет меня к дому. Она устала, и ее голова прислонена к окну машины.

— Что-то случилось?

Я смотрю на проносящийся мимо город. Высокие здания и шумные огни напоминают о том, что я нахожусь в том же городе, что и моя жена, спустя столько времени.

Неважно, что прошло всего два дня.

Как спала Аврора? Хорошо ли она спала, даже если тени ее пугали?

Она ведь спала с включенным светом, верно? Хелиа рядом с ней, так что ей не стоит беспокоиться.

— Что плохого в том, что ты бросил меня, Ремо. Меньшее, что ты мог сделать, - это сказать мне об этом перед отъездом. То, что я согласился остаться с Авророй на некоторое время, не означает, что ты можешь сам продолжать этот план.

— Хелиа. Знай свое гребаное место. Я даю тебе убежище от МИ-5, так что заткнись и разбирайся с этим. Ты прекрасно знаешь, что если тебя где-нибудь заметят, то для тебя все кончено, так что не надо мне хамить. Твое безрассудство может завести тебя далеко, — рявкаю я.

Я перевожу взгляд на Венецию. Она крепко спит, поэтому я понижаю голос.

— Ты раскрыл убийство, ты сделал свою работу, но если ты хочешь и дальше жить в Лондоне, тебе нужно оставаться на месте. Перед отъездом тебе нужно разобраться с журнальной компанией. Я не знаю, что будет с Эмброуз и выйдет ли она на связь с Авророй, но если выйдет, то она будет под твоим присмотром, чтобы она ничего не говорила и не проебывала, пока я сам не скажу Авроре.

— Присматривай за ней, Хелиа. Эмброуз - это ниточка, бомба замедленного действия, которая может погубить нас обоих. Мне нужно о ней позаботиться, и я знаю, что ты не будешь против. В любом случае я уже почти дома.

Хелиа на мгновение замолчал.

— Хорошо. Я буду здесь, чтобы обеспечить ее безопасность, пока ты не вернешься. Кто знает, какие еще планы ты собираешься нарушить? Ты можешь отпустить ее сейчас, понимаешь? Это несложно. Просто подпиши бумаги о разводе и отпусти ее.

Отпустить Аврору? Что за хрень он несет?

— Я разберусь с Авророй. Ты сделай свою часть работы, Хелиа. Не облажайся.

— Ремо. Ты прекрасно знаешь, почему женился на ней, и пока все складывается хорошо. На самом деле, все настолько хорошо, что мы опережаем наш план. Зачем же ее подгонять? Отпусти ее. Она может разобраться со своим преследователем, а тебе не придется беспокоиться о том, чтобы держать меня в своем доме. Я не хочу быть с ней в ловушке. У меня тоже есть дела.

— Хелиа. Не надо, — пробурчал я, крепче сжимая телефонную трубку.

— Документы на развод готовы, как ты и просил.

Они мне никогда не были нужны. Я говорила ему об этом только тогда, когда мы планировали все это, но сейчас об этом не может быть и речи. Хелиа следует плану, но мне он больше не нужен.

— Помни о своем месте, Хелиа.. Ты должен защищать Аврору в обмен на то, что я тебе дам.

— Да, босс, — ворчит он.

— И Хелиа? — Наступает тишина, но я знаю, что он слушает. — Сожги эти гребаные документы о разводе. Они мне ни к чему.

Я вешаю трубку.

Как только мы оказываемся перед домом, я выхожу из машины, но тут у меня звонит телефон. Подумав, что это Хелиа, я поднимаю трубку, но не успеваю опомниться, как понимаю, кто на другом конце.

— Да, Эмилио?

— Сэр, на складе возле порта произошел пожар. Думаю, вам стоит приехать и посмотреть на него, потому что это кажется подозрительным. Я уже уведомил нашу службу безопасности, и следователи занимаются этим, но мне нужно, чтобы вы пришли посмотреть на ущерб. Зрелище не из приятных.

Как можно было пройти мимо нашей охраны и поджечь такой большой склад?

— Есть ли пострадавшие?

— Ничего серьезного, сэр, но три человека получили ожоги.

— Как это вообще произошло? Кто, черт возьми, мог это сделать? — бормочу я, пытаясь вспомнить, есть ли у меня кто-нибудь за спиной, но нет.

— Хорошо. Я буду там через несколько часов. Я подготовлю свой самолет.

— Хорошо, сэр.

Эмилио вешает трубку.

— Черт! — Я провожу рукой по волосам.

Я могу оставить Венецию в доме. Аврора будет рада принять ее, но их истории не сойдутся, и это заставит Аврору сомневаться во мне.