Глава 2

Дойдя до своего кабинета и открыв дверь с новыми тканями в руках, я вижу, что кто-то сидит на моем месте за столом спиной ко мне.

Вот уже несколько дней - скорее, две недели - я пытаюсь сдержать свои эмоции, пытаясь понять, что именно заставит Ремо принять то, что он чувствует. Он направил на меня пистолет, пока я спала... Признаю, мое сердце разбилось вдребезги, но я знала, что не сделала ничего, чтобы спровоцировать это. Это было что-то с его стороны.

Он не знает, какую боль причинил мне.

Я не простила его. Я вижу, что он хочет меня, хочет прикоснуться ко мне, хочет поцеловать меня, но он все еще не принимает этого. Что между нами? Это действительно начинает меня доставать, и это лишь вопрос времени, когда мне придется решить, останусь ли я здесь.

Я не ненавижу его. Нет.

Я знаю, что он сделал это из-за моего отца. Меня расстраивает то, что очень рано в браке я рассказала ему о своем отце. Ему не было смысла направлять на меня пистолет. Поэтому я пришла к выводу, что все это было напрасно.

Это была показуха.

И, как оказалось, я была права.

Я проверила вчера вечером, когда пробралась в его кабинет после того, как он уснул.

Я открываю ноутбук. Мне повезло, и небеса сегодня со мной, потому что он разблокирован.

Сердце сильно бьется в груди, когда я сажусь на стул и перехожу на ноутбук, на рабочем столе которого нет ничего, кроме основных приложений. Мои руки трясутся. То, что я делаю, неправильно, но разве Ремо это волновало, когда он направлял на меня пистолет? Нет.

То, что он сделал это, пока я спала, пока я чувствовала себя в безопасности, лишило меня всех тех гарантий, которые я испытывала по отношению к нему. Я не знала, что думать, но не стала думать слишком быстро и не отреагировала слишком бурно, когда вошла в спальню. Я стояла в ванной перед раковиной и смотрела на себя, пытаясь продумать возможные варианты.

И пришла к выводу, что ответ может лежать в его кабинете, в кабинете моего отца, а мне нужен доступ к любому из них.

И вот я здесь, пытаюсь открыть папку с надписью MT в приложениях на рабочем столе. По какой-то причине она не скрыта, но я знаю, что Ремо не любит оставлять грязные следы. Он все прояснит.

Открыв папку, я обнаружила список записей и видео. Открыв первую запись, я ставлю громкость на самый низкий уровень и прислоняюсь к ноутбуку, чтобы послушать.

Мои глаза расширяются, когда я понимаю, что это мой отец.

— Сколько, ты говоришь, стоит недвижимость? — спрашивает отец кого-то по телефону.

— Три миллиона фунтов, сэр.

Отец хмыкает, и я улавливаю щелчки клавиатуры на заднем плане.

— Инвестиции Ремо пригодились, значит. Составьте контракт и пришлите мне на подпись документы на собственность. Я возьмусь за это.

Ему передается дополнительная информация, затем запись заканчивается.

Я нажимаю кнопку воспроизведения на другой.

На этой записи мой отец покупает недвижимость и мелкие предприятия на свое имя, используя деньги, которые дал ему Ремо, а это примерно двенадцать миллионов фунтов.

Затем идет последняя запись, и что-то тяжелое ложится мне на сердце, когда я нажимаю на эту.

— Вы не можете жениться на моей дочери только в обмен на инвестиции от вас, мистер Кэйн.

Приходит осознание. Запись сделана в тот день, когда Ремо приехал в дом моих родителей. Либо вечером после ужина, либо утром после него, до того, как мне сказали зайти.

— Я не вижу, что я оставил вам выбор, мистер Торре. Вы хотели этих инвестиций, а мне нужно жениться на вашей дочери, предпочтительно на Авроре Торре.

У меня сердце упало на живот, когда я услышал, что Ремо требует этого.

Но почему?

Почему именно я?

— Я отдам тебе деньги за инвестиции наличными, если ты выдашь за меня Аврору. Это должна быть публичная свадьба. И брачный контракт должен длиться один год. — Скучающий тон голоса Ремо предупреждает меня о приближающейся опасности. Я чувствую враждебную атмосферу. Почему мой отец согласился?

— Значит ли это, что вы удалите меня из своего черного списка? Меня больше не будут избегать на конференциях и встречах?

От нетерпения, звучащего в тоне отца, у меня сводит живот. Отвращение переполняет меня.

— Да. Именно так, как ты хочешь. Твой бизнес пойдет в гору, а ты получишь от меня инвестиции. По-моему, это отличная сделка, мистер Торре. Ты согласен на это?

Наступает пауза, и даже я задерживаю дыхание, слезы наворачиваются на глаза, когда я понимаю, что это тот самый момент, когда мой отец продал меня только за то, что не хотел попасть в черный список Ремо.

— Значит, договорились, — объявляет Ремо, услышав молчание моего отца, и воспринимает его как "да".

Перекодировка заканчивается.

Я задыхаюсь, мое горло сжимается, воздух застревает в горле, образуя комок.

Медленные слезы стекают по моим щекам, когда я не могу сдержать захлебывающийся вздох. Я быстро удаляю с ноутбука Ремо все следы моего пребывания здесь, а затем выбегаю на улицу. Я спускаюсь по лестнице в гостиную и закрываю лицо руками, давая слезам вырваться на свободу.

Я никогда не знала, что мой отец продаст меня за деньги и власть.

Избегать меня и держать на расстоянии было в порядке вещей, и я это принимала, но чтобы он вот так просто согласился? Просто чтобы подняться в глазах общества?

Я судорожно трясу головой, а по щекам катятся слезы. Я не могу их остановить.

Я понимаю, что происходит, когда заключаешь сделку с таким человеком, как Ремо. Стоит сделать один неверный шаг, и все будет кончено.

Я понимаю, что делает Ремо.

Он будет использовать это мое изображение как материал для шантажа. Он повесит его на голову моего отца, возможно, пригрозит обнародовать в СМИ или даже обвинит во всем моего отца, сказав, что тот не заботится о своей дочери, только так Ремо сможет получить от моего отца то, что ему действительно нужно.

Я не хочу вмешиваться в то, что связывает Ремо и моего отца.

— Я знаю, что это ты, Ремо. Я не уйду, пока не сошью это платье сегодня. У меня осталось всего четыре часа.

Я аккуратно раскладываю ткани на своем рабочем месте и бросаю сумку на стол, когда Ремо поворачивается в кресле. Его взгляд останавливается на мне.

Он наклоняет голову, проводя пальцем по челюсти. Это его привычка, когда он размышляет.

Я не полностью игнорирую его, говорю только в случае крайней необходимости, но могу сказать, что мое молчание и избегание сказываются на нем. Он становится беспокойным, пытается заставить меня выслушать его, но я ухожу, смотрю в сторону и не обращаю внимания.

Он должен понять, что его поступок был жестоким. Он разбил мое сердце на кусочки как раз в тот момент, когда я начала ему доверять. Он причинил мне боль, и ему нужно попросить у меня прощения.

И он должен точно знать, как это сделать, чтобы я вообще могла с ним разговаривать.

Отмахнувшись от него, я разворачиваюсь и беру ножницы. Хотя я сосредоточенно вырезаю первый эскиз дизайна новой коллекции, мои мысли все еще сосредоточены на том, что Ремо сидит за моим столом и наблюдает за мной.

Я чувствую, как его глаза буравят меня, и не могу удержаться, чтобы не взглянуть на него несколько раз. Каждый раз он ловит меня на взгляде. На моем лице появляется румянец.

— Что ты вообще здесь делаешь? — наконец спрашиваю я, заставая его за тем, что он что-то пишет в одной из книг, которые я использую для записи своих идей.

Я скрепляю ткань булавками, думая, что займусь шитьем завтра, когда у меня появится больше времени. Открытие собственного бутика станет для меня большим шагом, но с этим придется подождать, пока я пытаюсь справиться с ростом спроса, вызванным моим маркетингом, недавним событием и новым вниманием, которое я получила после свадьбы.

Это определенно положительно сказалось на моей работе.

Именно то, на что я надеялась, я и получила. Но с мужчиной, сидящим в моем кресле, моим мужем, я не ожидала, что мы будем ссориться, а потом тайно наслаждаться обществом друг друга, не понимая, что переступаем черту, которая должна нас защищать.

И у всего есть срок годности.

Всему приходит конец.

Как лихорадочный сон. Как фантазия, которая заставляет тебя чувствовать себя живой лишь несколько мгновений, прежде чем она исчезнет.

Я не хочу этого. Но потом я понимаю, насколько жалким было мое чувство, когда Ремо приставил пистолет к моей голове.

Ремо использовал меня как рычаг давления на моего отца, как фигуру в своей игре, которую он осторожно передвигал, но разве мы предполагали, что так влюбимся друг в друга? Нет. Я действительно так не думаю, и попытки спровоцировать Ремо, чтобы добиться от него реакции, которая покажет, что он хочет сохранить меня, а не потерять, ослабляют мое сердце, потому что что произойдет, если ответ будет отрицательным?

Являются ли чувства Ремо чисто похотливыми, целенаправленными, или он действительно что-то чувствует ко мне? Настолько, чтобы захотеть быть со мной навсегда?

Неужели я ошибаюсь, когда надеюсь на это даже в такой ситуации?

Я бросаю взгляд на Ремо. Он смотрит в свой телефон, закинув ногу на ногу и нахмурив брови. Я знаю одно, как бы неправильно мне ни было это признавать:

Я не хочу, чтобы это заканчивалось.

Я не хочу отпускать Ремо.

Мне хочется дать себе пощечину за то, что я все еще хочу его, но я останусь сильной. Я не приму ничего, пока он не попросит прощения. Если он не попросит, значит, мне нужно будет уйти и не оглядываться, зная, что Ремо может уничтожить меня и сжечь землю, по которой я хожу.

Словно почувствовав мой взгляд, Ремо поднимает на меня глаза. Мой желудок подпрыгивает под его взглядом.

Я наклоняю голову, и карандаш выпадает из моих волос, заставляя меня вздохнуть. Я бросаю взгляд на Ремо, и его щека вздрагивает, что говорит мне обо всем.

Сердце колотится внутри меня, барабаня по ушам, словно желая прорваться наружу и дать ему услышать, что именно он делает со мной.