37

АРИЯ

Я смотрю на пол, где лежит мое ожерелье: задняя половина медальона отвалилась, когда он ударился о стену. В середине медальона находится то, что кажется маленьким компьютерным чипом.

Я морщу лоб. Это что, маячок или что-то в этом роде? Неужели отец следил за мной?

Но когда я оглядываюсь на Феликса и Игоря и вижу их довольные улыбки и холодный блеск в глазах, становится ясно, что это то, что они искали.

— Ну что, посмотришь на это?

Феликс подходит, чтобы поднять его, но прежде чем он успевает это сделать, снаружи раздается приглушенный шум, и мы все трое поворачиваемся, чтобы посмотреть на дверь.

Шум исчезает так же быстро, как мы его услышали.

Феликс смотрит на Игоря и кивает в сторону двери. — Иди проверь.

Игорь делает то, что ему сказано, открывает дверь и делает один шаг наружу, прежде чем громкий выстрел отражается от бетона, и он падает назад, с зияющей раной в груди. Мой рот раскрывается в беззвучном крике. Затем в комнату вваливаются Габриэле, мой брат и Сандро с пистолетами наизготовку, направленными на Феликса.

Когда я поворачиваю голову в сторону Феликса, мои глаза расширяются, и я чувствую, как металл его пистолета прижимается к моему виску.

— Трое против одного ублюдка, — говорит мой брат.

— Убери пистолет от Арии, и мы, возможно, оставим тебя в живых, — говорит Габриэле смертоносным голосом.

Я знаю, что это ложь. Феликс знает, что это ложь, я уверена. Он не выйдет из этой комнаты живым. Скорее всего, сейчас вопрос лишь в том, сколько людей он заберет с собой.

Слезы наворачиваются на глаза, когда все четверо остаются неподвижными, каждый из них, вероятно, оценивает наилучший путь.

Еще один взгляд на Феликса, и его взгляд устремляется на них троих.

— Стоило ли оно того? Что бы это ни было?— спрашивает Габриэле.

Феликс ничего не говорит, лишь глубже вдавливает пистолет в мой висок. Я зажмуриваю глаза. Когда я открываю их, в глазах Габриэле появляется ярость, которой я никогда раньше не видела.

А как же все то, что он сказал своему отцу?

— Ты уберешь эту гребаную пушку от ее головы, или, клянусь, я сделаю твою смерть медленной и мучительной так, как ты даже не слышал, — говорит Габриэле смертельно спокойным голосом.

— Мы с Арией сейчас уйдем, — говорит Феликс. — И никто из вас не попытается нас остановить, иначе я разнесу ее маленькую хорошенькую головку, понятно?

— Куда ты собираешься идти, Феликс? Тебе не выбраться с территории живым, — говорит Марселло.

— Об этом пусть беспокоюсь я. А теперь брось пистолет на пол и отшвырни его, а потом иди и развяжи руки своей сестры. — Когда Марселло не двигается с места, он сильнее прижимает пистолет к моему виску. — Сделай это!

Марселло роняет пистолет на пол и пинает его через всю комнату, каждый мускул его тела напряжен. Затем он подходит ко мне и сгибается рядом со мной.

Феликс отходит назад - вероятно, чтобы мой брат не смог напасть на него. Пистолет все еще направлен мне в голову, но, по крайней мере, он не прижат к моему виску.

Брат пытается развязать меня, и когда давление, удерживающее мои руки за стулом, ослабевает, я вытягиваю руки вперед. Я морщусь от боли, которую причиняет то, что они так долго были закручены позади меня.

Габриэле выпускает из горла звук, похожий на рык. Он ведет себя не так, как будто он здесь только для того, чтобы осуществить свой план, а так, как будто ему действительно не все равно.

— Вставай. — Феликс берет меня за руку и притягивает к себе так, что моя спина оказывается прижатой к его спине, а пистолет - у моей головы. — Помни, что я сказал. Одно движение любого из вас - и она мертва. — Он отталкивает меня назад, чтобы я прижалась спиной к стене. — Вы трое идете в противоположный угол.

Они делают, как он сказал, но не выглядят счастливыми от этого. Сандро бросает на Габриэле косой взгляд, и тот слегка качает головой, приказывая ему отступить.

Феликс скользит по комнате, ближе к двери, прижимаясь спиной к стене.

Я просто должен дать им возможность выстрелить. Они так и сделают. Если меня не тронут, я знаю, что они выстрелят при первой же возможности.

В голове проносятся различные варианты. Топнуть ногой - вряд ли это что-то даст. Врезаться головой в его голову - он слишком высок, я только задену его грудь. Попытаться освободиться от железной хватки, которой он держит меня за руку, и побежать к двери - не думаю, что я смогу быть достаточно быстрой.

Поэтому, глубоко вздохнув и помолившись, я делаю единственное, что приходит мне в голову. Пока он тащит меня к двери, я заставляю свое тело полностью обмякнуть, чтобы я стал мертвым грузом.

Он не готов к этому. Удивительно, насколько тяжелым оказывается тело, когда ты не прилагаешь никаких усилий, чтобы удержаться в вертикальном положении. Его рука скользит по моей руке, пока я сползаю вниз, и в тот момент, когда моя голова оказывается вне его оружия, и Габриэле, и Сандро делают выстрел.

В маленькой комнате раздается оглушительный звук, и я падаю на пол, мое тело обмякает. Я зажмуриваюсь, не зная, попали ли они в цель или сейчас начнется ад. Несколько мгновений спустя тяжелое тело падает на меня, и теплая жидкость пропитывает мое платье, растекаясь по спине.

Я пытаюсь втянуть воздух, но это кажется почти невозможным из-за веса мертвого тела Феликса на мне и осознания того, что я измазана в его крови. Мое тело содрогается, и я хриплю, пытаясь втянуть воздух в легкие.

Сними его с меня. Убери его от меня.

Я смутно слышу чьи-то ругательства, а затем с моей спины снимают груз. Нежные руки поднимают меня из сгорбленного положения, и передо мной оказывается Габриэле. Его руки лежат на моих щеках, губы шевелятся, но сначала я его не слышу, все его слова приглушены. Затем я медленно разбираю, что он говорит.

— Ты в порядке? Тебе было больно?

Он смотрит на ту сторону моего лица, куда Феликс ударил меня, и я понимаю, что оно все еще горит, и у меня, должно быть, синяк или что-то в этом роде.

— Я в порядке.

Я немного судорожно киваю и обхватываю его шею руками. Они все еще болят, и я вздрагиваю, но не отстраняюсь от него, крепко прижимаясь к нему, пока я всхлипываю ему в шею.

— Я знаю, что ты подслушала мой разговор с отцом. Ты должна знать, что это была полная чушь, просто чтобы успокоить его, Ария. Ты ведь знаешь это?

Облегчение разливается по моим венам от искренности его слов и от того, что я видела его реакцию на приставленный к моей голове пистолет.

— Я думала, что никогда больше не увижу тебя.

Рыдания еще сильнее бьют меня по телу, и он обнимает меня, успокаивая, проводя рукой по моей испачканной кровью спине.

Когда рыдания стихают, он осторожно отстраняется и смотрит на меня.

— Тебе нужно вернуться в Римский дом, хорошо? Я попрошу Данте проводить тебя. Возвращайся в свою комнату, прими душ, приведи себя в порядок, а я приеду, как только смогу, хорошо? Антонио там, и он проследит, чтобы никто не беспокоил тебя, пока я не приеду, хорошо?

Я киваю, сжимая губы, чтобы не разразиться очередным рыданием. Он помогает мне подняться.

Затем мой брат оказывается рядом и обнимает меня. — Слава Богу, Ария. Я скажу Мире, чтобы она была там.

Габриэле ведет меня мимо Сандро к двери. Он распахивает ее, и я смотрю на мертвое тело Игоря слева от меня, на Данте с обеспокоенным выражением лица. Кажется, я впервые вижу его таким серьезным.

— Отведи ее обратно в Римский дом, чтобы она привела себя в порядок. Мне нужно разобраться с делами здесь, прежде чем мы уедем. Используйте пожарный выход вон там, — говорит Габриэле и показывает на коридор.

Данте кивает. — Пойдем.

Он осторожно обхватывает меня за плечи и ведет по коридору.

Я внезапно останавливаюсь и поворачиваюсь к Габриэле, который все еще с беспокойством смотрит на нас. — Мое ожерелье. Оно все еще там.

Он кивает. — Я принесу его с собой.

Я киваю и поворачиваюсь обратно, готовая смыть кровь с кожи и попытаться забыть обо всем случившемся.