ГЛАВА ОДИНАДЦАТАЯ

Каролина

— Скажи мне остановиться. Блядь, Лина. Скажи мне.

Мое сердце колотится от мольбы Рекса, но я эгоистка. Сегодня эти слова не слетят с моих губ. Я не хочу, чтобы он останавливался. Я хочу большего – его прикосновений, его губ, все, что связано с ним. Глубокий вздох, вырывающийся из его груди, и его эрекция, прижимающаяся к моей спине, подтверждают, что я не одинока в своем желании.

Его губы задерживаются на изгибе моей шеи, пока он ждет, что я оттолкну его, скажу «нет». Когда его рука снова касается нижней части моей груди, я не могу остановить себя от того, чтобы прижаться к нему попкой.

Большая ошибка.

Огромная.

И все это голосом Джулии Робертс.

Мое движение как будто пробуждает его сдержанность и бьет его по лицу реальностью.

Его руки падают с моего тела, как будто я воспламенилась, и он отшатывается, убегая в другой конец комнаты. Я оглядываюсь через плечо и вижу, что он прислонился к комоду, на его лице застыло выражение агонии, и он прижимает кулак к губам.

— Черт, Каролина, — наконец выдохнул он. — Мне чертовски жаль.

Наступает недолгое молчание, как будто мы оба обдумываем наши дальнейшие действия. Я повернута спиной к нему, стоя у кровати. Отказ не вызывает у девушки желания выставлять свою грудь напоказ. У него уже есть вид на мою голую задницу.

Мой взгляд заостряется, когда он медленно пробирается ко мне и берет футболку с кровати. Возникает короткая пауза, прежде чем он делает еще один шаг вперед. Я не могу удержаться от смеха, когда он натягивает на меня футболку через голову, и как только дело сделано, он быстро возвращается в свою часть комнаты. Когда я оборачиваюсь, на его лице невозможно не заметить страдания.

Он хмурится, проводит рукой по своим густым волосам и испускает долгий вздох разочарования.

— Это было нехорошо. Мне жаль.

Я переминаюсь с ноги на ногу, натягивая низ футболки и пожевывая нижнюю губу.

— Тебе не о чем сожалеть, Рекс. — По моим щекам ползет жар. — На самом деле, я настоятельно рекомендую тебе продолжать прикасаться ко мне. Не останавливаться.

Он смотрит на меня.

— Ты пьяна. Этого не случится.

— Я не пьяна. Я навеселе, — ухмыляюсь я. — Это будет не первый раз, когда я занимаюсь сексом навеселе.

Его верхняя губа приоткрывается в оскале, и слова вылетают с глубоким шипением.

— Даже не думай продолжать об этом дерьме. — Его тон ужесточается. — Смени разговор, мать твою, срочно.

Я жестом провожу по своему телу.

— Я стою прямо без твоей помощи, не путаю слова и не блюю кишками. Я не пьяна. — Чтобы еще больше доказать свою точку зрения, я поднимаю ногу, стоя только на одной, изо всех сил стараясь сохранить равновесие, а затем повторяю это с другой ногой. Я заканчиваю свое представление жестом «та-да».

Мое потрясающее мастерство не меняет его мнения.

— Я не разрушу наши отношения сексом. — Он потирает затылок, ругаясь под нос.

— Как и в случае с моей девственностью, мы будем вести себя так, будто этого никогда не было, — возражаю я.

Почему я вдруг так сильно этого хочу?

Потому ли, что я подглядывала за ним, пока он дрочил, и не могу перестать видеть это в своем воображении?

Или потому что я так хорошо провожу время в нашей игре «парень-девушка» и хочу этого в реальной жизни?

Это алкоголь придает мне смелости?

Я бы сказала, что это сочетание всех трех факторов.

Он сделал шаг вперед и сыграл роль парня.

Защитил меня.

Я люблю и хочу Рекса по всем этим причинам и даже больше.

Кого волнует, изменит ли это наши отношения?

Возможно, это даже сделает их крепче.

— Мы не подростки, — отвечает он. — Нельзя вести себя так, будто ничего не произошло. Все меняется, и все изменится к худшему, если мы переступим эту черту. Я гарантирую это.

Я надуваю губы.

— Пожалуйста. Я обещаю, мы не изменимся.

Рекс всегда питал слабость к моему нытью.

— Нет. — Его голос строг, когда он щиплет переносицу. — Пойдем. Давай наденем твою пижаму, чтобы ты могла немного поспать. Утром ты будешь чувствовать себя как дерьмо.

Неа.

Меня учили не сдаваться так легко.

Я скрещиваю руки.

— Мне нужен душ.

Он моргает.

— Прости?

— Мне нужен душ.

— Тогда прими душ.

— Поскольку я так пьяна, мне, наверное, нужна твоя помощь. — В моем воображении мелькает воспоминание, как он принимал душ ранее, и моя кожа покрывается мурашками при мысли о том, что мы будем принимать душ вместе.

— Прими душ утром, когда протрезвеешь.

— Сейчас же перестань говорить мне, что делать. — Я запускаю руки в волосы и потянула за пряди. — Мне нужно смыть этот лак для волос.

— Засунь голову в раковину и смой его.

— Эм, нет. Я могу утонуть.

Он простонал.

— Отлично.

Я ухмыляюсь.

Он смещается в сторону, освобождая место, чтобы я могла пройти мимо него, и я оглядываюсь, чтобы убедиться, что он идет за мной, а не пытается убежать.

Пусть убегает.

У меня есть ключ от его комнаты, и я просто приму душ в его ванной.

Посмотрим, насколько ему понравится идея обменяться ключами.

Он идет позади меня... с таким видом, как будто он направляется в камеру пыток, а не в расслабляющий душ.

Это потрясающе.

Я хмурюсь, мой желудок скручивается, и я останавливаюсь на своем пути, заставляя его врезаться в меня.

Что, если он действительно не хочет спать со мной?

Что, если я не привлекаю его таким образом, и он использует нашу дружбу как отговорку, как препятствие для вагины?

Боже мой.

Несомненно, я была отстойной, когда мы трахались, но вы не можете винить девушку. Я была девственницей!

Он должен понимать, что я была новичком в сексе, но, возможно, он думает, что я снова буду лежать там, как скучная морская звезда.

Но какого черта? Я нервничала!

Конечно, он учел это в моей отстойности.

Он хватает меня за талию, прежде чем кто-то из нас успевает упасть лицом в пол, толкает меня в ванную и остается в дверях с выражением недовольства на лице. Его взгляд устремлен куда угодно, только не на меня, когда я стягиваю через голову футболку и бросаю ее на кафельный пол. Мои соски затвердели от неожиданной наготы. Я спускаю трусики, любопытствуя, откуда взялась эта смелость. Его глаза прикованы к потолку, как будто он ждет, что он вот-вот рухнет на нас.

Я открываю дверь душа, хмурясь на него за то, что он не предлагает внимания, которого я ищу. Я прочищаю горло и наклоняюсь, чтобы включить воду, но ничего не происходит.

Потолок, очевидно, возбуждает больше, чем мое обнаженное тело.

Что нужно сделать девушке, чтобы на нее начали смотреть?

— Эм... ты не можешь помочь мне? — спрашиваю я.

Его темные глаза наконец-то переходят на меня, и он хмурится, рассматривая мое обнаженное тело.

— Тебе лучше принять душ завтра.

— Нет, — говорю я, протягивая руку и покачивая ею. — Помоги, пожалуйста, и спасибо.

Он делает два шага вперед, стирая расстояние между нами, ловит мою руку и помогает мне войти в душ. Мои плечи расслабляются, когда теплая вода попадает на мою кожу. Я откидываю голову назад, позволяя воде стекать по моему лицу. Когда я полностью намокаю, я вытираю воду с лица, откидываю назад волосы и смотрю на него в ожидании, что он присоединится ко мне.

Дверь приоткрыта, и он стоит за ней. Его голова опущена, внимание сосредоточено на ногах, а его костюм – верный признак того, что он не готов принять душ.

— Серьезно? — простонала я. — Как ты собираешься помочь мне принять душ, находясь снаружи?

Он поднимает взгляд, но он по-прежнему не блуждает по моему телу.

— Ты просила о помощи. А не о том, чтобы я присоединился к тебе.

Разве нельзя сложить два и два?

— Я не знала, что необходимо разъяснение. — Я прочищаю горло и повышаю голос. — Это официальное приглашение для тебя, Рекс Лейн, присоединиться ко мне, чтобы принять теплый душ. Закуски будут предоставлены, и ты получишь бесплатное мытье.

— Приглашение соответственно отклонено.

— Ты не можешь стоять там с открытой дверью!

— Скажи мне, когда тебе понадобится помощь, и я просуну руку в душ. — Он пожимает плечами. — Все просто.

— Ладно, Стретч Армстронг^[9], это абсурд.

— Не абсурд. Разумно.

— Тогда ладно. Мне нужна помощь.

Когда он просовывает руку в душ, я хватаю ее и притягиваю его тело к себе. Прежде чем он успевает отпрянуть, я захватываю его ухо двумя пальцами.

— Рекс Пейтон Лейн, тащи свою задницу в этот душ прямо сейчас!

Это самый неловкий разговор, который у нас когда-либо был.

Черт, это самый неловкий разговор, который у меня вообще был.

Он пытается отстраниться, но я крепко держу его за ухо.

— Ты серьезно хватаешь меня за чертово ухо прямо сейчас, Каролина? Это издевательство над лучшим другом!

— Абсолютно. — Я вдавливаю ногти в его кожу, прежде чем отпустить его. — А теперь тащи свою задницу сюда. Ты впускаешь весь холодный воздух, и в следующий раз я ущипну за что-нибудь более чувствительное, чем ухо.

Он качает головой, его голос напряжен.

— Я не могу этого сделать.

— У тебя две ноги. Так что, да, ты можешь.

Он указывает на мое тело.

— Ты серьезно? Ты, там, передо мной, голая и мокрая, и ты ожидаешь, что я буду держать руки при себе? — Он снова и снова качает головой. — Я не собираюсь рисковать.

Я ухмыляюсь, гордясь собой.

План соблазнения работает.

Одно очко, Каролина.

— Мне нужна помощь с волосами, и я не выйду из душа, пока ты не сделаешь это.

Он ошеломлен, как и я, тем, что я такая смелая.

Шампанское и то, что я не была несчастна за столом для одиночек, придает мне смелости, я думаю.

— Хорошо.

Он стряхивает с себя пиджак, отбрасывает галстук, снимает ботинки, один за другим, а затем носки. Я стою, не двигаясь и дрожа, пока он закатывает штаны.

— Подвинься, — инструктирует он.

— Серьезно? — спрашиваю я, отступая на шаг, когда его большое тело присоединяется ко мне – он в брюках и белой рубашке. — Твоя одежда будет мокрой.

Он закрывает дверь душа, глубокий вдох вырывается из его мускулистой груди, а мы стоим в сантиметрах друг от друга.

— Если я сниму оставшуюся одежду, произойдет то, чего не должно произойти. А так, — он указывает пальцем на свое тело, — между нами будет барьер, и мой член останется на месте.