Малики подвел меня к углу бара и помог сесть на табурет.

— Я оскорблен, что ты пила в другом месте. Что не так с моим спиртным?

— Мне нужно было уехать подальше от Блу Бич, — отвечаю я.

— Я понимаю.

— И я не пьяна. Я навеселе. Я могу рассказать всю азбуку и произнести каждое слово из «Toxic». — Мои слова невнятные, но я верю, что Малики сможет меня понять. Он регулярно общается с пьяными людьми. Пьяная тарабарщина – его второй язык.

Он усмехается.

— Я рад, что подвыпившая ты помнишь песни Бритни Спирс.

— Чертовски, верно. И я впечатлена, Бриджес. Чертовски впечатлена. — Он вопросительно поднимает бровь. — Ты знаешь, кто поет «Toxic». От этого ты мне нравишься еще больше.

Он смеется.

— Приятно слышать. — Он сжимает мою руку и отходит. — Я принесу тебе воды и еды, чтобы ты протрезвела.

Я глотаю, понимая, как пересохло во рту.

— Воды – да, пожалуйста. Еда - Боже, нет. Я съела столько чипсов и кесо^[9], что хватило бы накормить небольшую страну.

Я потираю лоб и достаю телефон из сумочки. Я выключила его несколько часов назад после того, как Девин не переставал звонить и писать. Можна нажимать кнопку «пошел на хрен» столько раз, пока не сойдешь с ума.

Я смотрю на него с минуту, а затем отодвигаю его от себя и поднимаю на барную стойку. Когда я включу его, несомненно, появятся десятки сообщений от Девина. Я заставлю Элли удалить их позже.

— Выпей это. — Малики передает мне воду. — И съешь это. — Мне приносят корзину с картофелем фри.

Я беру воду и пью ее. К счастью, Майки сегодня работает с Малики и помогает немногочисленным клиентам. Через час толпа увеличится, и Малики не сможет уделить мне все свое внимание, как сейчас.

Он откидывается на пятки.

— Приятно видеть тебя снова здесь. Лучше бы это снова стало обычным зрелищем, принцесса.

Не говори этого. Не говори.

— Это зависит от обстоятельств.

Я сказала это.

— Зависит от чего?

Алкоголь делает меня храброй.

— Если ты трахаешь женщин на столах.

Он морщится, удивленный моим ответом, но быстро приходит в себя.

— Обещаю, никаких других женщин, пока ты здесь.

— А что, если я не здесь с тобой? — Я беру кубик льда из своей воды, откусываю его и жую, прежде чем втянуть его в рот. Вода стекает по моему подбородку.

Улыбка Малики спадает, и он наклоняет голову в сторону, как будто изучает меня. Я беру другой кубик и делаю то же самое. Аромат его одеколона проникает в мои ноздри, и я задыхаюсь, когда он подается вперед, его большая рука обхватывает мой подбородок. Его палец проводит по моей коже, разглаживая воду, и каждый мускул в моем теле напрягается.

Мои губы дрожат, и я, задыхаясь, отстраняюсь от его прикосновений. Он отстраняется, оставляя, между нами, расстояние, как будто он временно притворялся, что мы только друзья.

Он прочищает горло.

— Ты решила, где остановишься?

— Нет. — Я беру картошку и запихиваю ее в рот, размышляя, не совершила ли я ошибку, приехав сюда.

Дом, в котором я выросла, не был счастливым – и до сих пор не является таковым. А теперь, благодаря новой девушке моего брата, весь город знает о наших делах. Они говорят тихим шепотом о том, что мой отец изменял моей матери и что его любовница теперь в тюрьме. Слава Богу, что я успела уклониться от пули мужа-изменника до того, как Девин обрюхатил другую женщину.

— Где ты планируешь спать? — спросил Малики, в его тоне явно слышалось раздражение.

— В своей машине, — отвечаю я, пожимая плечами и доедая очередную порцию жареной картошки.

— Черта с два.

На самом деле я не планирую спать в своей машине. На заднем сиденье моего Lexus просторно, но я не могу припарковаться где-нибудь и не ожидать, что меня убьют.

У меня было несколько мотивов, чтобы приехать сюда сегодня вечером.

— Спокойно, убийца, — говорю я, все больше волнуясь. — Это твое, эмм...

— Говори уже, — требует Малики, хотя я могу сказать, что он знает, о чем я собираюсь спросить.

— Твое предложение о соседке все еще открыто?

— Для тебя? Абсолютно. Для кого-нибудь еще? Нет, черт возьми.

Я провожу языком по губам, краснея и чувствуя себя особенной, что это предложение открыто только для меня. Я играю с расколотым деревом барной стойки, теперь чувствуя себя застенчивой.

— Спасибо. Мне нужно забрать свои вещи у Девина.

— Я могу сделать это для тебя.

— Ужасная идея. Он тебя ненавидит.

— И я ненавижу этого маленького засранца. Если бы у нас не было общих интересов, я бы на него наплевал.

Я фыркнула.

— И какой общий интерес может быть у вас двоих?

— Ты. — Это слово соскользнуло с его губ за несколько секунд, уверенное и сильное.

Мои глаза метнулись к его лицу, наши взгляды сцепились, и, клянусь Богом, я чуть не упала со стула, когда он уставился на меня, прикрыв глаза капюшоном.

— Оу... — Я хмурюсь, когда наш зрительный контакт размыкается, и он отстраняется. Снова. — Элли предложила помощь, но я не уверена, что это разумная идея. Она также в списке людей, которые хотят надрать Девину задницу.

— Это, наверное, чертовски длинный список.

Майки увеличивает громкость на телевизоре, когда начинается боксерский матч, и я оглядываю бар, замечая, насколько он сейчас занят. В дни боев здесь всегда полно народу.

Малики улыбается.

— Пойдем. Я помогу тебе подняться наверх, и ты можешь чувствовать себя как дома.

Я зеваю, качая головой.

— Нет. Я обещала помочь тебе сегодня вечером.

— Ты ничем не поможешь, поверь мне. Мы можем возобновить наши вечеринки закрытия завтра.

Он помогает мне встать с табурета и берет мою руку в свою. У меня кружится голова, пока он ведет меня наверх в свою квартиру. Там пахнет свежими лимонными чистящими средствами и им... восхитительный аромат. Все чисто, как и в прошлый раз. Он не отпускает мою руку, пока не закрывает за нами дверь.

Он идет по коридору, открывает дверь и делает жест «та-да».

— Это твоя новая спальня.

Она меньше, чем та, к которой я привыкла, и кровать всего лишь половинка, но либо это, либо спать в моей машине. Самое большое преимущество пребывания здесь – это компания Малики. Это компенсирует недостаток места.

Я указываю на кровать, укомплектованную синим пледом и соответствующими подушками.

— Эта штука должна быть удобной, — шучу я.

— Детка, что угодно может быть удобнее, чем спать рядом с жуликоватой слизью.

Правда.

Он отодвигается в сторону, позволяя мне войти в комнату.

— Я принесу тебе что-нибудь для сна.

Я смотрю вниз, когда он выходит из комнаты, и дергаю за подол шелковой блузки, которую я надела в паре с черными леггинсами из кожи и золотыми сандалиями с шипами. Я падаю на кровать и снимаю туфли, измученная. Мне нужно как следует выспаться, чтобы понять, что делать дальше.

Малики возвращается со сменой одежды, но я уже забралась под одеяло.

— Мне лень переодеваться, — говорю я, зевая.

Он хихикает, присаживаясь на край кровати.

— Это лучший вид пьянства. Я буду внизу, если тебе что-нибудь понадобится. Звони. Пиши смс. Спускайся.

Я киваю, одаривая его застенчивой улыбкой.

— Спасибо.

Мое дыхание ударяется о легкие, когда он протягивает руку вперед, убирает упавшую прядь волос с моего лица и наклоняет голову в сторону.

— Я не понимаю.

Я моргаю, вздрагивая от его прикосновения.

— Чего не понимаешь?

— Как мужчина может тебе изменять. Глава 8

Малики

Я тупица.

Это единственное оправдание тому, что я пригласил ее стать моей новой соседкой. Сьерра Лейн – это зуд, который я пытаюсь почесать уже много лет.

В первый раз, когда едва легальная восемнадцатилетняя девушка пробралась в мой бар, я владел им меньше года. Я переживал из-за того, что вложил все свои сбережения в бизнес, в выживании которого не был уверен. Вдобавок ко всему, один из сотрудников не позвонил и не пришел. Я направился в свой офис, чтобы найти замену, и тут появилась она.

Я знал ее. Все знали. Ее родители показывали ее на всех городских мероприятиях.

Первая мысль, когда я увидел ее, не должна была быть о том, как она великолепна, пока я следил за ее походкой. Я не был уверен в ее возрасте, но знал, что она недостаточно взрослая, чтобы находиться в баре. Когда мы оказались лицом к лицу, я рассмотрел каждую ее черту. Ее лицо было слегка загорелым, и единственным намеком на макияж была красная помада. По ее щекам рассыпались слабые веснушки, и мне понравилось, что она их не скрывает.

Она смотрела на меня широкими, невинными глазами. Я знал, что она привыкла добиваться своего, так как она пыталась уговорить меня не выгонять ее. Я задавался вопросом, был ли я первым человеком, который сказал ей «нет», хотя формально я этого тоже не делал.

Насколько меня бесит наша игра в кошки-мышки, настолько же она меня и развлекает. И с тех пор каждый раз, когда она заходит в мой бар, мое сердцебиение учащается. Когда она опускает свою красивую задницу на табурет, меня охватывает нечто большее, чем возбуждение. Она нажимает на мои кнопки и не перестает смешить меня, и нет ничего более привлекательного, чем видеть ее реакцию, когда другие женщины флиртуют со мной. Я сдерживаю себя, чтобы не сказать ей, что они мне не нужны, что я хочу ее.

Проблема в том, что я не должен.

Она слишком молода для меня, мы из разных слоев общества, и у нас ничего не получится. Мы влюбились друг в друга, и так оно и останется. Мы никогда не пройдем через это.

— Не хочешь объяснить, почему Барби-бунтарка тащит дорогой на вид чемодан к тебе в квартиру? — спрашивает Лиз, врываясь в мой кабинет.

В квартиру есть два входа – один с другой стороны здания с лестницей, ведущей прямо в квартиру, а другой – с задней стороны бара. Я напомню Сьерре, чтобы она пользовалась боковым входом для большего уединения.

Лиз хмуро смотрит на меня, когда я поднимаю глаза от своих бумаг, готовый услышать, как она отрубит мне голову. По непонятным причинам ей не нравится Сьерра. Лиз сказала, что не хочет, чтобы я пострадал, хотя я ясно дал понять, что мои отношения со Сьеррой строго платонические.