Глава 28

Каллахан

— Черт, София. Я не видел тебя сколько? Год?

Она толкает свой чемоданчик на колесиках к одному из пунктов нанесения татуировок в передней части магазина и упирает руки в бедра, улыбаясь так широко, что я вижу все ее ярко–белые зубы.

— Безумие, я знаю. Но в свою защиту скажу, что последние несколько месяцев в салоне в Бостоне было очень оживленно.

—Это всегда приятно слышать. Как поживают Кевин и Лэнс?

София была другом семьи с тех пор, как я был подростком. Раньше она работала с моей матерью в закусочной Sketchy road в пригороде Уорлингтона, прежде чем переехать в Бостон, где последние несколько лет занимается татуировками — и делает это чертовски хорошо. Серьезно, ее техника просто безумна.

Именно она убедила меня переехать в Бостон много лет назад, чтобы вместе с ней освоиться. Мне, должно быть, было не больше пятнадцати, когда она впервые увидела мои эскизы и подумала, что у меня есть потенциал. Странным образом, я обязан ей всей своей карьерой.

Сейчас ей тридцать восемь, и она замужем за своим давним бойфрендом Кевином, с которым у нее маленький мальчик. Несмотря на то, что я так давно ее не видел, она выглядит точно так, как я запомнил — черные волосы, едва доходящие до подбородка, такие же черные глаза и загорелая кожа.

— Лэнс сейчас переживает ужасные двойки, так что не очень. — Она морщится. — Разве это плохо, что я чувствую облегчение, уехав из дома на несколько дней? Потому что я действительно так думаю.

Я усмехаюсь.

— Я уверен, что Кев справится.

Она качает головой.

— Эти двое опасны вместе, Кэл. Поверь мне, тебе повезло, что Мэдди такой милый ангел. Мальчики не в себе. Если ты когда–нибудь захочешь детей, попроси Вселенную о маленькой девочке.

Я сразу вспоминаю свою сестру и то, как я воспитываю ее всеми возможными способами. Было бы это также с моими собственными детьми?

Я никогда особо не задумывался об этом. Я рос в поганой семье, и мысль о том, чтобы, когда–нибудь создать свою собственную, редко приходила мне в голову.

Во–первых, у меня никогда не было отца, на которого я мог бы равняться. От ее тогдашнего парня моя мать забеременела, когда им было по шестнадцать, и он сбежал еще до моего рождения. Я никогда не знала его и тридцать лет спустя все еще не хочу знать. Насколько я знаю, он мог быть мертв. Кого, черт возьми, это волнует?

И когда я был подростком, моя мать стала тенью той сильной женщины, которой она когда–то была. Смерть моего дяди нанесла ей удар, от которого она так и не оправилась полностью, и мне приходится с этим жить. Мы все так делаем.

Потом появилась моя сестра, неожиданная беременность, которую моя мама никак не предвидела. Она не думала, что сможет завести еще одного ребенка в сорок лет, но она хотела Мэдди с того момента, как обнаружила, что та растет внутри нее.

Когда ее зависимость стала тревожно усиливаться, а Пит ничего не делал для своей семьи, я взял на себя главную роль опекуна, не задумываясь об этом — все, что я знал, это то, что я любил Мэдди и пожертвовал бы всем, чтобы она росла счастливо и в безопасности.

Я знаю все о приучении к горшку, занятиям, встречам с детьми, детском питании, посещениях врачей, принцессах и русалках, так что, думаю, рождение собственного ребенка не сильно отличалось бы от того, что я уже переживаю со своей сестрой. Особенно, если в итоге у меня родится девочка.

И теперь я не могу перестать думать об этом.

Против моей воли мой предательский мозг показывает мне ничтожный образ Мэдди, держащей в руках розовый сверток. Она была бы так рада стать тетей, особенно для маленькой девочки. Мэдди бережно держала бы ее на своих маленьких ручках, благоговея перед тем, какой маленькой была малышка, какой красивой.

И я бы снова влюбился — в свою сестру, в свою жену, в свою дочь. У нее были бы светлые волосы и нежная кожа, как у ее матери, вылитая Гре...

Нет.

Нет. Нет. Нет.

Какого хрена я делаю?

— Кэл? — Голос Софи вытаскивает меня из раздумий. — О чем задумался, милый?

Мое сердце бешено колотится в груди, а ладони вспотели. Вытирая их о грубую ткань джинсов, я качаю головой.

— Ни о чем, извини. Что ты там говорила?

Она понимающе ухмыляется.

— Мой первый клиент придет в два, верно?

— Да. Верно.

Выбросив из головы Грейс и будущее, которое я не имею права себе представлять, я заставляю себя сосредоточиться на женщине передо мной. София приехала сюда на несколько дней в качестве приглашенного татуировщика в Inkjection, и я хочу встретиться с ней после стольких месяцев разлуки. Я должен был бы с нетерпением ждать этого, а не... Не брака и детей с моей лучшей подругой.

Серьезно, какого хрена?

После того, как София устраивается за своим столиком, мы подходим к стойке, чтобы я мог показать ей, как работать с ноутбуком. Еще раннее утро, и у нее есть несколько свободных часов. Она говорит мне, что собирается заехать в свой отель, чтобы принять душ, и после закрытия салона я приглашаю ее поужинать в The Spoon с нашими друзьями. Она тоже давно не видела Трея, так что я уверен, они захотят наверстать упущенное.

— Как поживает твоя мать?

Этот вопрос не должен застать меня врасплох, учитывая, что когда–то они были близкими подругами, и она всегда спрашивает меня о себе, но все равно это меня пугает. София скрещивает руки на груди, ей явно не по себе от этого разговора, но все равно хочется выяснить. Я не думаю, что моя мать связывалась с ней с тех пор, как она уехала из Уорлингтона, но София всегда поддерживала со мной связь.

— Она все такая же. — Я чешу затылок. — Но я думаю, это хорошо. Все могло принять неприятный оборот.

Она хмурится, поджимая губы.

— Я действительно думала, что появление Мэдди все изменит. Мне жаль, что этого не произошло, милый. Я не сомневаюсь, что она любит вас обоих. Я просто надеюсь, что однажды она также научится любить себя.

И в этом–то и проблема, не так ли?

Конечно, моя мать не обсуждает со мной свои личные проблемы, но недостаток уверенности в себе и любви к себе можно заметить за милю. Когда мужчина бросает вас и вашего будущего ребенка, это, как правило, происходит с человеком. Не говоря уже о крысиной заднице Пите, который, может, и не оскорбляет ее, но совершенно очевидно, что он не любит ни ее, ни мою сестру. Не так, как положено супругу и отцу.

— Как у тебя обстоят дела с твоей сестрой? — спрашивает она меня, на ее лице написано беспокойство.

Я вздыхаю.

— У нас все в порядке, учитывая, насколько хреновой является вся эта ситуация. Я беру на себя большую часть ее расходов, навещаю ее каждый день, и она по–прежнему гостит у меня по крайней мере раз в неделю. Она счастливый ребенок. По крайней мере, на данный момент.

— Ты проделываешь огромную работу, обеспечивая ей стабильный и любящий дом, Кэл. И я горжусь тобой за это. — Она нежно гладит меня по руке и сжимает запястье. Я и забыл, как она любила касания, и одно из ее крепких объятий прямо сейчас было бы более чем кстати.

— Я боюсь облажаться, — признаюсь я. Она мать, так что я знаю, что она понимает. — Может быть, не сейчас, но, когда она станет старше. Я не хочу, чтобы она росла, ненавидя своего отца, нашу мать или меня.

— Уверяю тебя, она этого не сделает. — Она крепко держит мои руки в своих и еще раз сжимает их. — Она вырастет умной, красивой леди и полюбит тебя только сильнее, когда узнает обо всем, что ты для нее делаешь. Твоей матери тоже, когда–нибудь станет лучше. Я уверена в этом.

Я хочу ей верить. Я действительно хочу, всем сердцем, но с каждым днем это становится все труднее.

— Ты хороший человек, и у тебя все хорошо получается. Оглянись вокруг. — Она указывает на салон. — Я уверена, что дамы выстраиваются в очередь, чтобы подцепить тебя.

Это вызывает у меня искреннее фырканье.

— Боюсь, я ушел с этого рынка.

— Оу? Встретил кого–нибудь особенного? — Она шевелит бровями.

Я качаю головой, улыбаясь.

— Это сложно. Я расскажу тебе об этом позже.

— Обещай, или я объединюсь с Треем, чтобы вытатуировать пенис прямо посередине этого лба.

Я разразился смехом.

— Ах, я скучал по тебе, София.

Улыбаясь, я заключаю ее в объятия.

— Я тоже скучала по твоей скрытной заднице.

Качая головой от смеха, я говорю.

— Обещаю, я расскажу тебе позже. Хочешь верь, хочешь нет, но пенис у меня на лбу сейчас звучит не слишком привлекательно.

Она хихикает, и невидимое притяжение заставляет меня повернуть голову. Прямо там, по другую сторону двери, находится Грейс.

Я собираюсь отпустить Софию и помахать ей рукой, сказать, чтобы она заходила, что угодно. Но она судорожно втягивает воздух, лицо ее поникло, и она уходит.

— Эй, ты в порядке? — спрашивает София, заметив, как напряглось все мое тело. Мои глаза прикованы к внешней стороне салона, гадая, не почудилось ли мне все это.

— Кэл?

— Прости. Я просто... Я увидел подругу.

София поворачивает голову в сторону улицы.

— Как... особенную подругу? Потому что ты сейчас выглядишь чертовски бледным, милый.

— Что–то в этом роде. — Я сглатываю. — Эй, ты не возражаешь, если я быстро отправлю сообщение?

Она одаривает меня понимающей улыбкой.

— Не беспокойся обо мне, мне все равно нужно ехать в отель. Иди поговори с этой подругой.

Помахав на прощание и сказав: «Увидимся через несколько часов», она выходит из магазина, и я достаю свой телефон из заднего кармана еще до того, как она закрывает за собой дверь. У меня в груди ноющее чувство, которое едва позволяет мне дышать.

Я: Ты только что была у входа в салон?

Она отвечает не сразу. Не так, как я от нее ожидал. Если бы вы попросили меня запечатлеть ее лицо в тот момент, когда наши глаза встретились, я бы точно знал, какие эмоции перенести на бумагу — замешательство, печаль, гнев. Но я не понимаю, почему она могла чувствовать, что–то из этого.

Возможно ли, что она думает...? Конечно, нет. Она никак не может поверить, что у меня роман с Софи... Верно?

Я пытаюсь представить, как бы это выглядело со стороны. Мужчина и женщина, смеющиеся и обнимающиеся, не должны вызывать никакой тревоги, но я уверен, что именно это и произошло в сознании Грейс.