Грейс приоткрывает тонкую щель между нашими губами и медленно целует меня, так медленно, что я таю от ее прикосновений. Ощущение ее рук, блуждающих под моей футболкой, кожа к коже, разжигает во мне огонь изнутри. И когда она проводит ногтями по моему животу, я не могу сдержать непроизвольного толчка бедрами в ее теплое лоно. Тихий, почти робкий всхлип вырывается из ее горла при соприкосновении, что делает меня еще тверже под моими широкими спортивными штанами.

Мне требуется вся моя сила воли и даже немного больше, чтобы крепко держать руки на ее бедрах, прямо над ее–моей–одеждой, потому что я не хочу ее пугать. Но мы продолжаем целоваться, и она продолжает исследовать меня, и в конце концов она хватает меня за запястья и проводит моими руками вверх по своим бокам, пока мои ладони не обхватывают ее грудь.

И, черт возьми, на ней нет лифчика.

Она вздыхает напротив моих губ, когда я глажу ее груди поверх тонкой ткани футболки, играя с ее сосками, пока они не твердеют под моими прикосновениями. Она такая чертовски отзывчивая, что это сводит меня с ума от желания.

— Могу я снять рубашку? — Я спрашиваю ее, и она кивает. В тот момент, когда моя грудь обнажается, она проводит пальцами вверх и вниз по моим мышцам и татуировкам на плечах и шее. Я наблюдаю за ней так же, как она наблюдает за мной, с благоговейным любопытством, и меня поражает, что она никогда раньше так не прикасалась к мужчине.

Я собираюсь быть у нее первым. Может быть, не сегодня вечером, может быть, не до конца, но это так. Когда она попросила меня научить ее сексу несколько недель назад, я не думал, что мы закончим этим — я буду учить ее удовольствию на практике, но я не могу сказать, что сожалею, что это привело к нынешнему положению. Для меня больше никого нет. Никого, ради кого я бы хотел это сделать или с кем бы я был.

Я делаю глубокий вдох, когда она садится ко мне на колени и снимает свою футболку. Я делаю еще один глубокий вдох, когда наконец вижу ее полные груди, такие округлые и созревшие для того, чтобы их можно было схватить. Так чертовски идеально. Мои руки находят ее узкие бедра, большие пальцы ласкают нежную кожу на ее животе.

— От тебя у меня перехватывает дыхание, солнышко, — говорю я хриплым шепотом, очарованный совершенством ее обнаженной кожи. —Ты прекрасна.

Ее губы изгибаются в легкой улыбке, и я вижу, как краснеют ее щеки, несмотря на окружающую нас темноту.

— Ты прикоснешься ко мне, Кэл?

Трахните меня.

— Я не взял презерватив, — выпаливаю я, потому что точно знаю, что позже не смогу ясно мыслить, а мне нужно сделать это сейчас.

Но у Грейс другие планы. Она наклоняется, пока ее сиськи не прижимаются к моей груди, горячая кожа к горячей коже, сердца учащенно бьются, и она шепчет мне в губы.

— Позже. Теперь я хочу, чтобы ты позаботился обо мне, как и обещал.

Я гребаный покойник.

Я поднимаю ее, одной рукой обнимая за талию, и укладываю обратно на матрас, располагаясь над ней. Ее губы приоткрыты от удивления, и она проводит руками по моим бицепсам, когда я, наконец, опускаю рот к ее восхитительной груди.

В ту секунду, когда я посасываю ее покрытый испариной сосок, она стонет, и звук отдается непосредственно моему невероятно возбужденному члену.

— С тобой все в порядке? — Я тяжело дышу.

— Да... просто... Я не знала, что это может быть так. — Она запускает руки в мои волосы и наклоняет мою голову вниз. — Продолжай. Пожалуйста.

Я усмехаюсь.

— Такая нуждающаяся, моя девочка.

Мурашки пробегают по всей ее коже, подтверждая именно то, что я хотел знать.

Ей нравится, когда я называю ее своей девочкой.

Ей нравится, когда я объявляю ее своей.

Мой язык продолжает кружить вокруг ее соска, посасывая и покусывая до тех пор, пока она не начинает извиваться подо мной, поглощенная наслаждением, которое я получаю от нее.

Как раз в тот момент, когда я покрываю поцелуями кожу между ее грудями, ее руки опускаются и тянутся вниз по краю спортивных штанов, которые на ней надеты.

Я отрываю от нее свой рот и накрываю ее руку своей.

— Хочешь, чтобы я снял это?

Она кивает, прикусив нижнюю губу.

— Здесь больно.

— Что болит, детка?

— У меня между ног. — Она выгибает спину, когда моя другая рука обхватывает ее талию сбоку. — Кэл... Прекрати это.

Я закрываю глаза и считаю до трех в безуспешной попытке успокоить свой член. Это самая бессмысленная вещь, которую я когда–либо делал.

— Как ты хочешь, чтобы я это прекратил? — грубо шепчу я, когда она начинает спускать спортивные штаны, а моя рука все еще накрывает ее руку.

У меня перехватывает дыхание при виде ее кружевного нижнего белья.

— Своим ртом. Пожалуйста.

Бляяяяяять.

Осторожно я помогаю ей снять последний элемент одежды, пока она не оказывается подо мной только в своих черных трусиках, настолько готовая для меня, что я могу в любой момент заплакать от предвкушения. Я опускаюсь на кровать и оставляю мягкий поцелуй на ее животе.

— Расслабься. — еще один поцелуй. — Я собираюсь сделать тебе приятно, хорошо?

Ее руки снова запускаются в мои волосы, отчаянно пытаясь вцепиться в них и почувствовать себя хоть немного под контролем.

— Помни, что мы говорили ранее. Ты скажешь мне остановиться, и я это сделаю. — Еще один поцелуй, на этот раз пониже живота. Край кружева щекочет мой подбородок, и мне требуется вся моя сила, чтобы нормально дышать и успокоиться, черт возьми.

— Я знаю. — Она сглатывает. — Я готова.

Уверенный блеск в ее глазах говорит мне, что она никогда ни в чем не была так уверена. Поэтому в следующую секунду, когда я прижмусь губами к ее коже, это оказывается ее прикрытое лоно. В ответ она громко всхлипывает и дергает меня за волосы. Но поскольку она не говорит мне остановиться, я снова целую ее туда.

Пьянящий аромат ее возбуждения ослепляет все мои чувства, пока все, о чем я могу думать, — это попробовать сладость между ее ног. Я прижимаюсь к ней языком, давая ей представление о том, что должно произойти, и она почти вскрикивает.

— О боже мой!

Когда я хватаю рай ее трусиков, чтобы стянуть их вниз по ее гладким ногам, мое сердцебиение учащается. Я никогда так не нервничал, находясь в постели с женщиной, но это неудивительно.

Никто из них не был ею. Ни одна из них не была моим солнышком.

Кружево спадает, и она оказывается передо мной полностью обнаженной. Я улучаю момент, чтобы оценить такое завораживающее, особенное зрелище, и утешаюсь мыслью, что никто другой никогда не увидит ее такой. Потому что она моя, а я ее, и мы созданы друг для друга. В этом я уверен.

— Кэл... — Неуверенность в ее голосе заставляет меня остановиться как вкопанный. — Я нервничаю.

Я провожу ладонью по ее бедру в успокаивающем жесте.

— Это нормально. Я обещаю, тебе это понравится.

— Это будет больно?

— Нет, я обещаю. Ты почувствуешь только удовольствие.

Она смотрит на меня так, словно доверяет мне свое сердце и тело, и это заставляет меня чувствовать себя самым счастливым мужчиной на гребаной Земле. Когда она кивает, давая мне разрешение овладеть ею моим ртом, это именно то, что я делаю.

Я всегда буду помнить первый вкус Грейс как самое близкое к гребаному раю, что я когда–либо испытывал. Когда мой язык раздвигает ее мокрые складочки, я мгновенно встречаюсь с омутом теплого желания, от которого хотел бы напиться. Она была бы самым восхитительным похмельем.

Она сладкая на моих губах, такая чертовски тугая, что я могу только представить, что эта теснота сделает с моим членом позже. И пока я пожираю ее, она извивается подо мной, стонет и кричит от удовольствия, призывая меня продолжать своими словами и хваткой за мои волосы.

Я медленно облизываю ее, смакуя каждый вкус, как будто ее киска была моим последним блюдом. Кончик моего языка пронизывает ее маленький вход, и она вскрикивает от моего вторжения. Я повторяю это действие снова и снова, ускоряя темп, пока она не оказывается верхом на моем лице, умоляя об освобождении. Я точно знаю, что буду слишком большим для нее, но к черту это, если мысленная картина Грейс, до краев наполненной моим толстым членом, не сводит меня с ума от желания.

— Кэл... — Ее стенки сжимаются вокруг моего языка, и я знаю, что она близко. Мои бедра прижимаются к кровати, мой твердеющий член кричит об освобождении. — Я так близко, Кэл. О мой Бог. Я собираюсь...

Я ворчу, утыкаясь в ее киску, и отстраняюсь ровно настолько, чтобы сказать:

— Кончай в мой рот, солнышко. Оседлай мое лицо и позволь мне вылизать тебя дочиста.

Мои руки удерживают ее на месте за талию, когда она кончает с самым эротичным криком, который я когда–либо, черт возьми, слышал. Ее возбуждение покрывает мой язык, мой подбородок, ее бедра, и мне физически больно отрываться от ее киски.

Мне нужно обладать ею больше, чем воздух, которым я дышу.

Один вкус. Это все, что для этого потребовалось. Теперь я зависим.

— Просто... Вау. — Ее губы кривятся в зарождающейся улыбке, и мое бедное сердце замирает от ее удовлетворения. — Тебе было хорошо? — спрашивает она, задыхаясь.

Вместо ответа я снова забираюсь на нее сверху и прижимаю свой твердый, как камень, покрытый потом член к ее животу.

— А ты как думаешь?

Когда она ухмыляется мне, эта уверенность сияет на ее прекрасном лице, я знаю, что у меня неприятности.

— Я хочу почувствовать тебя внутри себя, Кэл.