Глава 31

Каллахан

За день до того, как она возвращается домой к мужу и сыну, София внимательно смотрит на меня со своего места за прилавком и говорит.

— Ты дерьмово выглядишь, милый.

Разве я этого не знаю?

Все мое внимание сосредоточено на планшете, лежащем у меня на бедрах. Потертый кожаный диван в передней части магазина — не самое удобное место для сидения, и эта поза не оптимальна для рисования, но я говорю себе, что заслуживаю дискомфорта. Очевидно, мне нравится унижать себя, когда я и так на самом дне.

— Я в порядке.

Однако моя подруга не купилась на мой недо–ответ. Я понимаю это, когда мгновение спустя слышу усталый вздох и тихие шаги, приближающиеся ко мне. Диван прогибается, когда она садится, и мне не нужно поворачивать голову, чтобы знать, что ее горящие глаза устремлены на меня.

— Расскажи мне, в чем дело, Кэл.

Вместо того чтобы вести себя как взрослый тридцатилетний человек, которым я являюсь, я предпочитаю игнорировать ее и продолжать рисовать молча. Это никак не помогает успокоить бушующую в моем сердце бурю. Ни когда я провожу по изящным линиям светлых косичек Грейси, ни когда заполняю светло–коричневой кисточкой плащ Сэмми. И не тогда, когда я добавляю маленькую шляпку детектива к детскому черному лабрадору, и моя душа болит еще больше.

Прошло несколько дней с тех пор, как я в последний раз видел Грейс. За это время мы немного переписывались, но все было не так, как обычно.

Я точно знаю, что не выдумал себе боль, мелькнувшую в ее глазах, явное разочарование, когда она сказала мне, что понимает, почему мы не можем быть вместе. И это обжигает, как гребаное, постоянное ощущение внутри меня, которое кричит, воет и рычит, что все это неправильно.

Я задаюсь вопросом, и не в первый раз с тех пор, как она ушла от меня, не совершил ли я ужасную ошибку. Которую я не смогу исправить.

— Хорошо, — голос Софии смягчается, и с такой же нежностью она забирает планшет у меня из рук и убирает его. — Ты — моя семья, Кэл, и ты знаешь, что я люблю тебя. Так что, пожалуйста, скажи мне, в чем дело, потому что ты меня пугаешь. Ты неважно выглядишь, так что даже не пытайся убедить меня, что это ерунда.

Вздохнув, я поворачиваюсь к ней, и беспокойство в ее глазах отражается прямо на мне.

Она права — нет смысла лгать. Ни с ней, ни с женщиной, которая читала меня как открытую книгу с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать. Поэтому я, наконец, признаюсь:

— Дело в девушке.

— Я так и думала, — говорит она. — Это та самая, за которой ты на днях последовал в туалет в ресторане?

Кивнув и еще раз вздохнув, я, наконец, выложил всю историю.

— Она моя лучшая подруга, но нам так хорошо вместе, Софи, это безумие. Мы поцеловались дважды, и... Она — все, чего я когда–либо хотел в партнере и друге, но...

— Но что? Она не готова сделать следующий шаг?

Я невесело усмехнулся.

— Я тот, кто не готов, и я сказал ей именно это. Она сказала, что понимает, но... Черт, Софи, это кажется таким чертовски неправильным, и я не понимаю почему. Это то, чего я, черт возьми, хотел, не так ли?

Ее рука находит мою спину и поглаживает ее легкими успокаивающими круговыми движениями.

— Мне кажется, это не то, чего ты на самом деле хотел, милый.

— Это то, чего я должен хотеть.

Ее голос по–прежнему тверд, но нежен, когда она говорит:

— Скажи мне, почему ты не готов к отношениям. Это из–за твоей бывшей?

София знает все о моих последних отношениях и о том, как драматично, неправильно, они закончились, поэтому ей не нужно вдаваться в подробности.

— Нет. Мне уже наплевать на эту изменщицу. Все гораздо сложнее, — я выдыхаю и тру глаза тыльными сторонами ладоней. — Это касается Мэдди.

Проходит мгновение тишины, а затем.

— Ах, теперь я понимаю.

Она ерзает на диване, ее рука покидает мою спину только для того, чтобы крепко сжать мое предплечье.

— Ты не хочешь отношений, потому что подружка стала бы большой частью не только твоей жизни, но и жизни твоей сестры, и ты беспокоишься о последствиях, если она однажды уйдет. Ты беспокоишься о том, как это может повлиять на Мэдди. Поправь меня, если я ошибаюсь.

Будь проклята она сама и ее врожденная способность читать человека ровно за три секунды.

— Ты права.

— Хорошо. Теперь, когда мы с этим разобрались, позволь мне сказать тебе, почему ты совершаешь огромную ошибку. — Ее тон становится жестче, и я мгновенно узнаю упрек, который она делала моей матери каждый раз, когда приходила и заставала ее пьяной, развалившейся на диване, как тараканы у нас под ногами около холодильника. — Я понимаю, ты хочешь стабильности для своей сестры, и я не сомневаюсь, что ты обеспечишь ей именно это. Я также знаю, что она будет счастлива, очень счастлива с тобой. Проблема возникает, когда ты жертвуешь своим счастьем в пользу будущего, которого может просто не быть.

Я знал это, но, услышав это из ее уст, я по–новому осознал происходящее. Она спрашивает.

— Насколько серьезно ты относишься к ней?

— Я никогда не думал о том, чтобы жениться или завести детей, пока не встретил ее, Софи. Вот насколько я серьезен. — Потому что я хочу и того, и другого, с Грейс и только с ней, и теперь я чувствую, что–то будущее, которое я представлял для нас, разрушается. И это только моя вина.

— Итак, допустим, Мэдди в конечном итоге живет с тобой, и ты встречаешься с этой девушкой... Напомни, как ее зовут? — Я говорю ей. — Ладно, представь, что ты сейчас живешь с Грейс и Мэдди. Все складывается до тех пор, пока этого не происходит, и вы, ребята, расходитесь. Как, по–твоему, это повлияет на твою сестру?

— Грейс — ее учитель балета, и она уже очень восхищается ею. Они хорошо ладят, так что, если бы мы все жили вместе... Моя сестра в конце концов влюбилась бы в нее и привязалась. — Как я делаю прямо сейчас. — Она была бы опустошена, если бы Грейс однажды ушла из нашей жизни.

— Хорошо. А теперь представь себе другой сценарий — твоя мать берет себя в руки, а Мэдди так и не переехала к тебе. У вас обоих будет нормальная, здоровая семейная жизнь. Стал бы ты тогда встречаться с Грейс?

— Да. — Черт возьми, я бы пригласил ее на свидание давным–давно, если бы это было моей реальностью. Только дурак позволил бы такой невероятной, доброй, веселой, сильной женщине уйти без борьбы.

Тогда, наверное, это делает меня гребаным идиотом.

— Поздравляю, ты встречаешься с женщиной своей мечты в этой гипотетической сказке, которую мы только что придумали. — Она пригвождает меня одним из своих суровых взглядов, и вот так я понимаю, что у меня проблемы. — Но, о, подожди, прости. Нет, ты не можешь с ней встречаться, я виновата. Хочешь знать почему?

Я сглатываю.

— Почему?

— Потому что, Кэл, что, если у вас, ребята, родится ребенок и вы однажды разведетесь? Бедный ребенок бы ужасно страдал

Мое сердцебиение учащается.

— Что?

— Да, милый, подумай об этом. — Сарказм слетает с ее языка. — Ты никогда не сможешь встречаться с Грейс или с кем–либо еще, если уж на то пошло, потому что однажды ты захочешь создать семью, и она тоже. Но отношения настолько непредсказуемы, что ваша история любви может когда–нибудь закончиться, и что тогда? Что произойдет с вашим ребенком?

Я проглатываю комок в горле, от одной мысли о том, что я могу стать отцом детей Грейс, у меня сжимается грудь.

— Ну, эм... Я... Разведенные родители — это нечто, но не каждый ребенок в конечном итоге получает необратимую травму. Родители Трея разведены, и у них с братом все в порядке. Их родители не ладят друг с другом, но на них это никак не повлияло. Родители Аарона, по–моему, тоже в разводе.

Она выгибает бровь, не впечатленная моей маленькой речью.

— Мне кажется, что возможность расставания, когда речь идет о детях, не является достаточной причиной, чтобы оправдать то, что ты не готов завести девушку.

Мой взгляд останавливается на все еще светящемся экране моего планшета, Грейси, Сэмми и их собака смотрят прямо на меня. Они скандируют: «Идиот! Идиот! Идиот!» — проносится у меня в голове, и именно тогда до меня доходит.

Это щелкает, как выключатель, наполняя темноту моих мыслей долгожданными ответами.

Я был таким недальновидным, упрямым ублюдком.

Нам с Грейс не обязательно расставаться. На самом деле, вероятность того, что мы этого не сделаем, пятьдесят на пятьдесят, и черт бы меня побрал за то, что я даже подумал о том, чтобы не дать нам шанса исключительно из страха. Это не я. Я никогда не был трусом, так почему же я веду себя как трус сейчас, когда на кону то, чем я дорожу всем своим чертовым сердцем?

Если мы расстанемся, это не будет концом света, София права, потому что родители постоянно разводятся, и это не должно превращаться в кошмар для детей. Мэдди не придется страдать от последствий, если мы правильно разыграем свои карты.

Будет ли больно попрощаться с Грейс, если однажды до этого дойдет? Это разобьет вдребезги мою гребаную душу, я знаю это.

Но было бы еще больнее оттолкнуть ее сейчас, когда у нас даже не было шанса стать чем–то большим.

Моя подруга, должно быть, видит понимание в моих глазах, потому что черты ее лица смягчаются.

— Теперь ты понимаешь, почему это ошибка, Кэл? — Я киваю. — Ты говоришь, Мэдди нравится Грейс? Что ж, тогда я не думаю, что у нее будут какие–то проблемы с тем, что ты с ней встречаешься. Я уверена, она будет в восторге от этой новости.

— Черт, — бормочу я, снова потирая лицо. Моя головная боль все еще не прошла, а я получаю новую. — Я даже не думал об этом. Мэдди — это все для меня, и я не хочу, чтобы она чувствовала себя... Как будто я заменяю ее.

— Это то, о чем тебе придется поговорить с ней, но не волнуйся слишком сильно. Дети более понимающие, чем мы думаем, поверь мне, — успокаивает она меня.

— Что, если сейчас уже слишком поздно? — У меня горит в груди при одной мысли об этом, о том, что наше идеальное будущее исчезает, если Грейс больше не хочет видеть нас, как пару. Это была бы полностью моя вина, и я буду винить себя до конца своих дней за то, что позволил ей уйти, когда она была моей.