Его голос успокаивает меня. Он мягкий, но в тоже время твердый, и я ловлю себя на том, что следую его инструкциям и дышу вместе с ним. В течение следующих нескольких минут Каллахан продолжает успокаивать меня словами, смешанными с безошибочно узнаваемым шумом уличного движения на заднем плане, и до меня доходит, что он действительно едет за мной. Дело не в том, что я не поверила ему, когда он сказал, что уже в пути, просто... Он действительно едет. За мной. Прямо сейчас.

Я не знаю, сколько прошло времени, когда на другой стороне дороги подъезжает черная машина, и он в спешке выходит из нее. Я едва замечаю движения своего тела, когда вешаю трубку и кладу телефон обратно в сумку на ремешках. Все, что я вижу — это он, и все, что я чувствую — это облегчение.

Прежде чем я осознаю, что делаю, я бросаюсь к нему и обхватываю руками его торс, потому что это единственная часть его тела, до которой я могу дотянуться, даже на каблуках. Каллахан не говорит ни слова, когда он обнимает меня своими руками и притягивает ближе к своей груди. От него пахнет стиральным порошком и тем пряным одеколоном, которым он всегда пользуется, и я больше ни за что не хочу отпускать его.

— Грейс, — он зовет меня по имени так тихо, что я удивляюсь, что могу расслышать его между громкими голосами сзади и барабанным боем моего собственного сердца. — Поговори со мной. Ты не ранена?

Я отстраняюсь, чтобы посмотреть ему в глаза, не разрывая наших объятий. Я не хочу.

— Я не ранена. — Вспышка облегчения пробегает по его лицу. — Я просто... Я хочу уйти.

Он кивает, все еще заметно напряженный.

— Понял тебя.

Каллахан успокаивающе обнимает меня за плечи всю дорогу до своей машины. Он открывает мне дверь, и я захожу внутрь. Когда парень закрывает ее, я срываюсь.