Глава восемнадцатая

ЧАРЛИ

Охуеть, дамы.

Я имею в виду... ОХУЕТЬ.

Прошло шесть часов, а я все еще думаю о том поцелуе. Что за... что? Как описать его, чтобы не показаться сумасшедшей? Это было... Боже, поцелуй был требовательным, судя по тому, как он держал мой затылок, но потом он стал чувственным... когда он начал двигать своими губами по моим. И, конечно, он слишком быстро закончился. Если на то пошло... Я могла бы провести еще как минимум полчаса, прильнув к его рту.

К сожалению, нам пришлось вернуться к работе. Да, к работе. Попробуйте сосредоточиться на расходных документах, когда вас ослепляет кольцо и воспоминание о полных губах босса, прижавшихся к вашим. Практически невыполнимая задача. Клянусь, я отключилась как минимум на пять из шести часов работы, после того, как мы вернулись из «Тиффани». Да и сам он был молчаливым, не выходил из своего кабинета, до тех пор, пока не пришло время уходить и забирать заказанный ужин.

Это было мило. Он спросил, что любит моя бабушка, и я ответила, что ее любимое блюдо — поздний завтрак. Поэтому мы набрали кучу блюд для бранча в одном из предложенных Рэтом ресторанов, в которых я никогда не была. Мы заказали вафли, блинчики, бекон, яйца и многое другое, и, конечно, дениши для сладкоежки. Когда мы вернулись в машину и направились в мою квартиру, он сказал, что ему придется встать с рассветом, чтобы сжечь все калории, которые он потребляет. Мой точный ответ был таков:

— Ах ты, бедный мультимиллионер, неужели у тебя теперь не восемь, а шесть кубиков?

Он пробормотал что-то, чего я не расслышала, но, думаю, ему не хватает восьми кубиков.

— Нервничаешь? — спрашивает он в лифте, наши руки полны еды.

— Да. А что, если она нам не поверит?

— Я думаю, что поверит, — говорит он.

— Откуда такая уверенность?

— Все просто, она сказала, что ты говоришь обо мне без умолку и когда я рядом, ты трахаешь меня глазами.

— Что? — Потрясенно спрашиваю я. — Когда она успела тебе это сказать?

Мое лицо пылает от смущения.

— Она так не говорила. — Он смеется. — Но твоя реакция бесценна.

— Рэт Уэстин, — обижено запыхтела я, когда лифт открылся. — Не говори подобного дерьма. Это было бы унизительно.

— Так же унизительно, как признание того, что ты мне нравишься на балконе?

— Формально, — я поднимаю палец вверх, — ты не произносил этих слов.

— Ты уловила суть. Я поставил тебя в неловкое положение, и ты ушла.

Мы идем по коридору в мою квартиру.

— Да, чтобы не ляпнуть какую-нибудь глупость.

— Да? Что, например?

Он поворачивается ко мне, когда мы подходим к двери моей квартиры.

— Отличная попытка. Я не попадусь на этот крючок, пока ты напрашиваешься на комплименты. Ты должен заслужить их.

Бормоча, он говорит:

— Я пытался заслужить их с того дня, как мы встретились.

Он собирается открыть дверь, но я его останавливаю. Он смотрит на меня, и я говорю:

— Итак, мы на самом деле это делаем?

— Э-э, я купил тебе кольцо, так что я бы сказал, — да.

— Хорошо, но у меня есть одно условие.

Он прислонился к дверному косяку.

— Условия нужно было обговорить до того, как я надел кольцо.

— Ты надел кольцо на мой палец и стал мистером Весельчаком? Так?

Смягчившись, он говорит:

— Хорошо, какое условие?

— Что бы ни случилось, я сохраню свою работу, мы останемся друзьями, и ты станешь более раскрепощенным. Если мы собираемся пожениться, я бы хотела, чтобы ты был немного веселее.

Его брови взлетают до уровня волос.

— Ты думаешь, что я невеселый?

— Есть моменты, когда с тобой весело, но я уверена, что в тебе есть нечто большее. Ты признался, что был настороже со мной, так, может быть, отбросишь эту осторожность с этого момента.

Его челюсть двигается из стороны в сторону, пока он обдумывает мою просьбу.

— Это бизнес, верно?

Ошарашенная, я говорю:

— Конечно, это бизнес.

— Так почему бы не оформить это как деловую сделку?

— Потому что, Рэт, я не смогу справиться со всем этим, если ты хотя бы немного не расслабишься. Как в прошлые выходные, когда мы играли в игры, это все, о чем я прошу, — будь немного веселее. Не обязательно рассказывать мне о своих демонах, что или кто сделал тебя таким, какой ты есть. Просто расслабься. Если ты не можешь этого сделать, я не смогу пройти через это.

Вздохнув, он бросает на меня загадочный взгляд и говорит:

— Я могу расслабиться.

— Спасибо. — Я закатываю глаза. — Боже, заставить тебя согласиться на что-то — все равно, что заключить многомиллионную сделку.

— Я бы не стал тем, кто есть, если бы не проходил определенный процесс принятия каждого решения.

Протиснувшись мимо него, я говорю:

— Ну, ты довольно легко согласился с моей просьбой.

Я собираюсь открыть дверь, когда его губы приближаются к моему уху, и он говорит:

— Я все равно планировал расслабиться, просто хотел доставить тебе удовольствие.

Я поворачиваю голову так, что мы оказываемся в нескольких сантиметрах друг от друга, наши носы почти соприкасаются.

— Если Вы хотите поиграть в эту игру, мистер Уэстин, я могу легко устроить Вам разнос... по любому поводу.

Он слегка прищуривается.

— Даже не пытайся.

Так, так, так, похоже, это будет веселее, чем я думала. Планирование свадьбы — это и так сплошная суета, так что посмотрим, насколько еще более суетной я смогу сделать его жизнь.

Толкнув дверь, я говорю:

— Бабушка, я дома.

Она выходит из своей комнаты, волосы накручены на бигуди, на ней халат. Увидев Рэта, она взвизгивает и, шаркая, возвращается в комнату.

— Чарли Джорджиана Кокс, ты должна сообщать мне, когда к нам приходят гости.

— Ты отлично выглядишь, — говорит Рэт. — Возвращайся, нам нужно кое-что тебе сказать.

Бабушка просовывает голову в дверной проем.

— Вам?

Я киваю, с трудом сглатывая. Этого момента я боялась больше всего: рассказать бабушке о своей помолвке. Поверит ли она мне? Обрадуется? Разозлится из-за того, что я «влюбилась» в своего босса? Я нервничаю, и Рэт, должно быть, чувствует это, потому что наклоняется и, взяв меня за руку, ободряюще сжимает ее.

— Да, — говорит Рэт, — нам нужно тебе кое-что сказать.

Бабушка смотрит на нас, затем переводит взгляд на наши сцепленные руки.

— О, боже! — Она подносит руки ко рту и выходит в гостиную. — Мои глаза обманывают меня, или вы двое держитесь за руки?

Рэт подносит наши руки к своим губам и нежно целует костяшки моих пальцев. Для фальшивых отношений он невероятно естественен в проявлении привязанности.

— Да, с твоим зрением все отлично.

— Ох, я знала это. Я знала, что между вами есть что-то особенное. Я заметила это сразу, как только увидела вас вместе. Я безумно счастлива.

Она подходит к нам и обнимает. Я перестаю нервничать после ее слов.

Я безумно счастлива.

Это все, чего я хочу, — чтобы моя бабушка была счастлива.

— Мы должны это отпраздновать. — Она хлопает в ладоши. Смотрит на еду, которую мы принесли, а затем снова на нас. — Думаю, нам не нужно ничего заказывать. Пойду, приведу в порядок прическу...

Рэт дергает меня за руку, и я говорю:

— Мы хотим тебе еще кое-что сказать.

— Да?

Она начинает расплетать бигуди, ожидая, пока я закончу.

Почему это так трудно? Может, потому что это ложь, а мне неловко врать бабушке.

Я никогда так не поступала, и все же собираюсь сказать самую большую ложь в своей жизни. Сделав глубокий вдох, напоминаю себе, что эти усилия не для меня, все ради бабушки, чтобы она получила момент абсолютного счастья.

Лучезарно улыбаясь, протягиваю руку, демонстрируя красивое кольцо на пальце, и говорю:

— Мы помолвлены.

Бабушка роняет бигуди на пол и быстро хватает меня за руку, любуясь кольцом с замысловатым дизайном и ореолом из бриллиантов, обрамляющим довольно внушительный камень в центре.

— Батюшки. — Когда она поднимает голову, замечаю в ее глазах слезы, и, прежде чем успеваю что-либо сказать, она обнимает меня. — О, Чаки, это самое прекрасное... — она всхлипывает от счастья. — Это лучшее, что я когда-либо слышала. — Схватив меня за плечи, она отстраняется, чтобы встретиться со мной глазами. — Это здорово. Он хороший человек. — Она говорит так, словно Рэт не стоит рядом со мной. — Он будет добр к тебе. Я знаю это. Он совсем не похож на Криса. Я вижу, как Рэт смотрит на тебя. Это навсегда.

И вот так, внезапно, мое счастье превращается в огромный комок вины. Это не навсегда. Это временно, фарс, просто идея, не для счастья на всю жизнь. И, не зная, ничего о здоровье бабушки, я понятия не имею, как долго мне придется жить в этой лжи.

Она была бы счастлива, если бы узнала правду? Если бы она знала, что я буду несчастна после этого?

Будучи проницательным человеком, Рэт подходит и обнимает мою бабушку.

— Я счастливчик. Впервые увидев ее, я понял, что она не такая, как все. Оставалось только выяснить, почему.

Если вспомнить, то это утверждение довольно правдиво. Наша первая встреча была не очень, мягко говоря. Он был груб, я пыталась выгнать его с конференции, на что не имела права, но потом, когда села выпить кофе с ним и Лайнусом, он скорее наблюдал за мной, чем осуждал. Он наблюдал, и я помню, как чувствовала его оценивающий взгляд.

Что-то в этом общении покорило его, и я задавалась вопросом, что именно.

— Ох, я пойду переоденусь, и после мы сможем отпраздновать. Это самая лучшая новость на свете.

Бабушка насвистывает «Мы направляемся в церковь», направляясь обратно в спальню.

Подавленная, я плюхаюсь в кресло, и Рэт быстро подходит ко мне. В порыве чувств я говорю:

— Она так счастлива, а это все ложь.

— Но разве ты не этого хотела? Чтобы она была счастлива? — спрашивает он, присаживаясь на кофейный столик напротив меня.

— Да, но меня мучает совесть.

— Да. — Он проводит рукой по волосам. — Чувство вины не из приятных, но подумай об улыбке на ее лице.

— Ты тоже чувствуешь себя виноватым?

— Конечно. Я не люблю обманывать людей. Я честный человек. Честный бизнесмен. Один из самых честных в этом городе, и мне это... неприятно. Но я знаю, насколько вы близки с бабушкой, как много — это значит для вас двоих, и думаю, нам нужно сосредоточиться на этом.