— Хорошо. Спасибо. — Когда я вышел из лоджа, Джекс как раз входил в открытую дверь амбара.

Два дня подряд я обрушивался на него с критикой. Но, черт возьми, он знал, что лучше не слушать курортные сплетни. И знал, что лучше не слушать Деб.

Машины Индии не было возле ее домика, но я все равно направился к шале и постучал в дверь. Никто не ответил.

Нам нужно было поговорить. О слухах. О моем разговоре с Ванессой этим утром. Не желая ехать домой, чтобы потом повернуть обратно, я направился к амбару, где обнаружил Джекса в стойле с лопатой.

— Я справлюсь, — сказал он, когда я схватил свою лопату.

— Вдвоем быстрее.

Несколько минут мы работали в тишине, закончив с первым стойлом и перейдя ко второму.

— Ты ходил к костру прошлой ночью? — спросил он.

— Нет. — После того поцелуя с Индией я пошел домой и принял холодный душ.

— Я тоже.

Субботний вечер у костра за лоджем был традицией. Ее основали мои бабушка и дедушка много лет назад. Два уик-энда подряд он не посещался Хейвенами. Такого не случалось уже несколько десятилетий.

— На следующей неделе, — сказал я. — Мы пойдем туда вместе. Может, собственность и не наша. Но это наши традиции. Никто не может их у нас отнять. Давай держаться за них так долго, как сможем.

— Хорошо, — тихо сказал он. — Это место должно было быть твоим, Уэст. Это неправильно, что он продал его. Что мы будем делать?

— Я не знаю. Но мы разберемся с этим вместе.

Он кивнул и вернулся к работе.

К тому времени, как мы закончили в амбаре, нам обоим нужно было принять душ и переодеться в свежую одежду. Мне нужно было разыскать Индию.

— Хочешь пива? — спросил я Джекса.

— Определенно.

Итак, мы с братом взяли по паре кружек пива в лодже, а затем отнесли их в амбар, чтобы спокойно выпить.

Он рассказал мне о своих последних приключениях в баре Биг Тимбера. О проектах, которыми он хотел заняться в следующий раз у себя дома. О лошади, которая становилась его любимой.

Мы говорили обо всем, что не имело никакого отношения к продаже ранчо или Индии Келлер. И еще долго после того, как с пивом было покончено, когда на темнеющем синем небе начали появляться звезды, мы вышли из конюшни и отправились домой.

— Спасибо, Уэст.

Я положил руку на плечо Джекса и сжал его.

— Направляешься в город? Или домой?

— Сегодня вечером, думаю, домой.

— Увидимся завтра?

— Да. — Он направился к своему грузовику, а я направился к своему.

Золотистый свет лился из окон комнаты для гостей в лодже.

В Шале «Беартус» царила кромешная тьма. Машины Индии все еще не было.

Где она? У меня внутри все сжалось. Если бы у нее были неприятности, если бы у нее спустило колесо или что-то в этом роде, она бы позвонила мне, верно?

Я достал телефон и набрал ее номер. Номер, по которому я не звонил много лет. Надеюсь, он не изменился.

— Это Индия Келлер. Пожалуйста, оставьте сообщение.

— Это Уэст. Позвони мне. Я, э-э… просто позвони мне. — Я закончил разговор и еще раз взглянул на «Беартус». Пока мы ехали по частной дороге, ведущей к моему дому, у меня внутри все сжалось еще сильнее.

Если ее здесь не было, то где же она была? Почему она не отвечала на звонки?

Черт возьми. Индия могла сама о себе позаботиться. Она была взрослым человеком, прожившим значительно больше дней за пределами Монтаны, чем в ней самой. Но сейчас она была здесь.

И когда она была здесь, мы были связаны. Так было с тех пор, как я был ребенком и папа приказывал мне играть с ней. С тех пор, как я познакомил ее с Чифом, показал ей свою крепость и научил играть в покер.

Когда Индия Келлер была в Монтане, она была моей.

И даже когда ее тут не было.

Почему ее не было дома сегодня вечером? С каждой минутой становилось все темнее. Я завернул за поворот, который вел к моему дому, и в тот момент, когда я заметил машину перед своим домом, воздух вырвался из моих легких. Комок в животе исчез.

— Эта чертова женщина.

Боже, она приводила меня в бешенство. Она заставила меня волноваться.

Прошло много времени с тех пор, как я волновался в последний раз.

Четыре года, если быть точным.

Я припарковался рядом с ее «Дефендером» и выскочил, слишком сильно хлопнув дверцей своего грузовика. Открыв рот, я приготовился выслушать лекцию, но остановил себя, взглянув на ее лицо.

Она сидела на верхней ступеньке моего крыльца. Ее лицо было в пятнах. А глаза покраснели.

Пару раз у меня защемило сердце. Но не было ничего более душераздирающего, чем видеть, как Индия плачет.

Я подошел к лестнице и остановился перед нижней ступенькой.

— Почему ты плачешь, Инди?

Она вздернула подбородок.

— Я не плачу.

— Конечно, нет. — Я выдавил из себя смешок. Эта женщина. Она никогда не признавалась, что плакала. Даже когда мы были детьми. — Ты в порядке?

— Отлично, — солгала она, глядя на выступ крыши. — Мне нравится твой дом.

— Здесь жили мои бабушка и дедушка.

Это был один из первых домов на ранчо. Деревянная обшивка с годами посерела. Зеленая крыша выцвела. Зимой доски на маленьком крыльце скрипели.

Я переехал сюда после колледжа. Домик был маленьким, но мне много и не требовалось. Этого места было более чем достаточно.

Только впервые в моей жизни оно показалось мне слишком старым и крошечным.

Для такой женщины, как Индия, этого было недостаточно.

— Как долго ты здесь находишься? — спросил я.

— Какое-то время. — Она пожала плечами. — Мне нужно с тобой поговорить, и я не хотела делать это в лодже.

Так что до нее, вероятно, тоже уже дошли слухи о нас.

— Хорошо. — Я продолжал стоять на земле, не решаясь подойти ближе.

Она придвинулась к краю лестницы, выпрямилась и чопорно положила руки на колени.

— Я видела тебя с той женщиной раньше.

— Ванесса.

— Да. — кивнула Индия. — Ты поцеловал меня.

— Поцеловал.

— И что?

— И что? — Я подавил ухмылку. Она беспокоилась, что я был с Ванессой. Вот в чем дело.

— Уэст. — Она закатила глаза. — Ты знаешь, чего я добиваюсь.

— Чего?

— Ты такая заноза в заднице. — Она мгновенно встала и направилась вниз по лестнице, ее глаза горели золотом.

Но прежде чем она успела проскочить мимо меня к своей машине, я схватил ее за локоть.

— В старших классах мы с Ванессой встречались всего минуту. Дальше поцелуев в амбаре дело не зашло. После окончания школы она вышла замуж за моего лучшего друга. У них двое детей, которые зовут меня дядя Уэст. А ее муж — твой новый подрядчик. Завтра он приступает к работе.

— Ой. — Напряжение в ее руке растаяло под моей хваткой. — Спасибо.

— Ревнуешь?

Ей потребовалось мгновение, чтобы прошептать:

— Да.

Она могла признаться в ревности, но не в слезах. В этом не должно было быть смысла, но он был.

Так было между нами всегда. Мы принадлежали друг другу.

Даже когда это было не так.

Поцелуй произошел точно так же, как прошлой ночью.

В какой-то момент мы встретились взглядами. В следующее мгновение мы столкнулись.

Мои губы прижались к ее губам, и она мгновенно приоткрылась, чтобы я мог проникнуть внутрь.

Ее руки обвились вокруг моих плеч, когда я оторвал ее от земли. Затем я поцеловал ее со всей страстью, на которую был способен. Языки сплелись. Руки блуждали по телу. Сегодня вечером у нее не будет возможности захлопнуть дверь у меня перед носом.

Когда я нес ее к дому, ее ноги обвились вокруг моей талии. Она прильнула ко мне, а я продолжал крепко сжимать ее гибкое тело.

Я уже давно понял, как быстро она может ускользнуть.

Не сегодня. Не в этот раз.

Сетчатая дверь сорвалась с петель, когда я рывком распахнул ее, и мы были на полпути к спальне, когда она с грохотом захлопнулась.

Ноги Индии сомкнулись вокруг моих бедер, ее губы не отрывались от моих, пока она терлась об меня. Сменив хватку, я обхватил ее попку ладонью, а моя рука скользнула под нее для поддержки. Затем другая моя рука скользнула вверх по ее спине и погрузилась в кудри.

Эти волосы. Я скучал по ее волосам. Я потянул за корни так сильно, что губы Индии оторвались от моих.

Она зашипела, когда ее руки крепче обхватили мои плечи. Она прижалась всем телом к моему возбужденному телу и наклонилась, чтобы прижаться губами к моему пульсу. Ее язык провел длинную влажную линию по моему адамову яблоку, когда я прошел в спальню.

— Черт, — простонал я. Шлепнув ее по заднице, чтобы она разжала ноги и я мог опустить ее на пол.

Ее пальцы тут же принялись расстегивать пуговицы на моей рубашке, а я снова завладел ее губами, исследуя их, пока мой язык не обласкал каждый уголок ее рта.

Она вытащила мою рубашку из джинсов и стала возиться с пряжкой ремня, пока он не расстегнулся.

Но прежде чем она успела расстегнуть молнию на моих джинсах, я взял ее за плечи и развернул лицом к кровати.

— Сними футболку, детка.

Она немедленно повиновалась.

Только в такие моменты, когда наша одежда была разбросана по полу, а дыхание прерывистым, она, казалось, выполняла приказы.

Пока она раздевалась, я завел руку за голову и стянул с себя футболку. Затем щелчком расстегнул застежку ее лифчика, и бретельки упали ей на руки.

Ее волосы каскадом рассыпались по плечам, буйство белокурых завитков было диким и взъерошенным. Она подняла голову и оглянулась через плечо, чтобы встретиться со мной взглядом.

Это было безрассудно. Это не было похоже на перепихон на летних каникулах. Это не было интрижкой со случайной женщиной, которую я подцепил в баре. Но я отбросил эти мысли, наплевав на них.

Индия стояла в изножье моей кровати. Только дурак прогнал бы ее.

Я позволил себе на мгновение утонуть в этих карамельных глазах, заставляя кровь быстрее биться в жилах.

Как же я хотел ее. Как же я всегда хотел ее.

Индия снова взяла меня за руку, касаясь кончиками пальцев моей кожи.

Одно прикосновение, и мое тело засверкало искрами. С головы до ног. Одно прикосновение.

И я был в огне.

Я прижался грудью к ее спине. Мои руки скользнули к ее груди, сдергивая лифчик. Затем я провел пальцами по ее ребрам к грудям. Они заполнили мои руки, словно были созданы для моих ладоней.

Ее голова упала мне на плечо, когда я ущипнул ее за соски, перекатывая их между указательными и большими пальцами, как камешки.